Меч и роза

Алекс стиснул зубы. Должно быть, поэтому их и собрали на совет в такую рань. Но на все его расспросы Струан только пожимал плечами.

– Ручаться я бы не стал. В Манчестере к нам присоединились еще двести человек, а в Дерби – почти столько же.

Слишком мало, с горечью понял Алекс, чуть больше тех трех сотен, которые ушли, когда лорд Джордж подал в отставку. Эти люди давно поняли, как глупо было вторгаться в Англию с крохотной горсткой солдат. Многие горцы просто махнули рукой и вернулись на родину, охранять ее границы и, если понадобится, сражаться за недавно обретенную свободу.

«Как я должен поступить? Дезертировать?» – спрашивал Алекс у Кэтрин. Она не нашлась с ответом.

Алекс тоже не знал, как быть. Он дал себе клятву сражаться до конца, но внезапно обнаружил, что у него гораздо больше причин защищать новое начало.

– Джентльмены, вы шутите? – с неподдельным изумлением воскликнул принц Чарльз, выслушав предложение отступать. – Как вам такое пришло в голову – после всего, что нам удалось?

Лорд Джордж Меррей стоял напротив принца, у другого конца длинного стола. Вожди кланов прятали глаза: они были ошеломлены, обнаружив, что принц до сих пор твердо верит в победу.

– Ваше высочество, – начал генерал, – нам стало известно, что герцог Камберлендский...

– Да, да, знаю. Мой достойный и воинственный кузен вернулся в Англию и принял командование армией Лигонье. Ну и что? Его солдаты обессилены, а им еще предстоит преодолеть маршем огромное расстояние! К тому времени мы уже захватим Лондон!

– Нам известно также, что полевой маршал Уэйд вышел из Ньюкасла-на-Тайне, намереваясь перехватить нас у Лестера. – Лорд Джордж многозначительно помолчал. – В этом случае между нами и Лондоном окажутся две огромные армии, а третья будет уже на подходе. С другой стороны, нашу армию не назовешь даже крупной, и подкрепления нам ждать неоткуда.

Джеймс Драммонд, герцог Пертский, поспешил вмешаться:

– Но мы также получили подтверждение, что мой дядя, лорд Джон Драммонд, прибыл в Шотландию со своим полком и отрядом французских добровольцев. В настоящее время в Перте формируется вторая армия горцев...

– Следовательно, – подхватил лорд Джордж, заметив, как угрожающе покраснел принц, – если мы вернемся в Шотландию немедленно, нам удастся продемонстрировать свою силу, не раскрывая все карты сразу. Мы могли бы перезимовать в Эдинбурге, как планировали поначалу, и собрать армию, чтобы начать второе вторжение весной. На этот раз нам будет известно, что предстоит предпринять. Мы не станем питать иллюзий относительно сил, которые выставят... или не выставят против нас англичане.

– Вы считаете, что нашим горцам не под силу победить армию Камберленда или Уэйда? – возмутился Чарльз Стюарт. – Вы такого низкого мнения о своих соотечественниках?

– Напротив, настолько высокого, что я согласился зайти так далеко на вражескую территорию, – спокойно возразил лорд Джордж. – Я верю в смелость и воинскую доблесть шотландцев, ничуть не сомневаюсь, что в столкновении с одной из английских армий мы победим – но какой ценой? Потери будут ужасающими, а заменить погибших мы не сумеем. Что же мы будем делать, когда подоспеют вторая и третья армии?

Негромкий хор голосов свидетельствовал о том, что вожди полностью согласны с лордом Джорджем. Они не сомневались в победе над одним Камберлендом, но только чудо помогло бы горстке горцев одержать победу над многократно превосходящими силами англичан.

Принц обвел взглядом лица всех сидящих за столом, побелев как мел, если не считать двух ярких пятен на щеках. В его голосе зазвенела горечь:

– Неужели никто из вас не поддержит своего принца в трудную минуту? Неужели никто не верит, что наше дело правое и мы должны победить?

В комнате молча сидели люди, которые прошагали сотни миль, расставшись с близкими и домом, рискуя всем и ни на что не надеясь. Здесь были Макдональды из Кеппоха, Лохгарри и Гленко, Лохиэл и его Камероны, Ардшиэл и Стюарты, Маклахланы, Макферсоны, Маклины, Макларены и Робертсоны, Гранты из Гленмористона, родственники лорда Джорджа Меррея – клан Атоллов, соратники герцога Пертского, лорд Огилви, Гленбакет, полковник Джон Рой Стюарт, Элхо, Бальмерино, Питслиго, Килмарнок, Маккинноны, Макгрегоры, Кланраналды...

– Джентльмены! – Чарльз Стюарт медленно поднялся, его губы побелели и вытянулись в тонкую линию. – До Лондона менее ста пятидесяти миль. Принюхайтесь – и вы различите вонь Темзы. Прислушайтесь – и вы услышите, как Георг Ганноверский потешается над нашей трусостью: еще бы, ведь мы повернули обратно, когда оставалось только постучаться к нему в дверь! Неужели вы не слышите шума триумфального прибытия лорда Джона Драммонда из Франции? Не понимаете, что договор, подписанный в Фонтенбло, обеспечивает нам военную поддержку со стороны короля Франции?

– Все это мы уже слышали, – без обиняков заявил лорд Джордж, – несколько месяцев назад. Но где же подмога? Где пушки, которые так усердно обещает нам Людовик?

– Мне доподлинно известно, что в Кале тридцать тысяч солдат ждут сигнала, чтобы переправиться в Англию!

– Момент, когда следовало подать этот сигнал, давно прошел, ваше высочество. Даже десятка судов и нескольких тысяч человек экипажа было бы достаточно, чтобы помешать Камберленду и его армии переправиться через Ла-Манш. Они надолго застряли бы во Фландрии. Нет, сэр, больше мы не можем рассчитывать на пустые обещания французов. Они оказались миражом – как и тысячи преданных якобитов, которые, как мы надеялись, присоединятся к нам, едва мы перейдем границу.

– Они еще появятся! Они придут! – Раскрасневшись от гнева, принц ударил кулаком по столу. – Неверие – вот что нас губит! Нам недостает только желания поверить в себя и в то, что мы способны добиться всего, что пожелаем! Господи, мы просто не можем пойти на попятный! Лондон и английский престол станут нашими, надо лишь протянуть руку! А если мы повернем обратно, значит, мы сражались зря.

– Нет, не зря, сэр, – спокойно возразил Лохиэл. – Мы отвоевали Шотландию. Отвоевали право привезти на родину нашего короля Якова, вашего отца.

– Ради чего? Чтобы он увидел позорное отступление своей армии? Узнал, как англичане обливают нас презрением, видя, как мы струсили, когда победа была уже близка?

– На совете в Манчестере было решено отступить, если мы так и не дождемся поддержки со стороны англичан.

– Это вы так решили, сэр! – выкрикнул принц, указывая пальцем на лорда Джорджа. – Но не ваш принц! Ему приходится умолять о поддержке – несмотря на то что он рассчитывал на преданность своих сторонников. Но он столкнулся с предательством и бунтом, спорами, ложью, раздорами – а ведь он верил своим соратникам, людям, на которых возлагал надежду его отец, их король! Где же преданность, в которой вы торжественно клялись? Где отвага, которую вы показали при Престонпансе? Где ваша гордость?

В комнате воцарилось мрачное молчание. Со своего места Алекс видел, как в глазах каждого присутствующего отражаются противоречивые чувства. Принц задел горцев за живое, что успешно проделывал уже не в первый раз, прекрасно зная, что подобный вопрос для шотландца – все равно что удар перчаткой по лицу. Одни горцы сидели неподвижно, надувшись от негодования, другие осторожно переглядывались, третьи напряженно искали выход.

– Мы могли бы уйти в Уэльс, – осторожно предложил герцог Пертский. – Сэр Уоткинс-Уинн предложил нам помощь в обороне границы.

– И вы ему верите? – презрительно осведомился лорд Джордж.

Ардшиэл хмыкнул:

– Кто может поручиться, что он сдержит слово и дойдет вместе с нами до Лондона? Кто скажет, долго ли он пробудет на нашей стороне, если Камберленд предложит ему более выгодную сделку? Если мы попадем в ловушку в Уэльсе, нас всех перебьют, как цыплят в корзине!

Большинство вождей согласно закивали. Прозвучал лишь один-другой гневный возглас, да и то для того, чтобы убедить принца в преданности. Александер с досадой заметил, что возмущались в основном чужаки – в том числе и О'Салливан, французские офицеры, жаждущие поживы, но равнодушные к политике. Они-то могли обсуждать стратегию и тактику, не беспокоясь о том, как они отразятся на жизни их близких. Эти люди не рисковали жизнью, их никто не смог бы обвинить в измене. В этой стране у них не было ни собственности, ни жен, ни детей – значит, даже поражение не означало для них нищету. Зато преданности принцу им было не занимать, а поскольку они знали, что им нечего терять, то и настаивали на осуществлении самых дерзких планов.