Страница 124 из 165
— Вернулся-таки? — закричал Плахтин. — Подлатали тебя в Москве, заштопали? Ну, молодец… Пойдем к генералу, он тут недалеко.
Деревянный домик, в котором разместился командир дивизии со своим молоденьким адъютантом, ординарцем и телефонистами, стоял на заросшем вербами берегу речушки. За забором, вокруг домика, безмятежно зеленели яблони, бродили куры. У калитки на низкой скамейке сидел разморенный от жары боец с автоматом на коленях. Увидав командиров, он встал, лениво приложил руку к заношенной пилотке.
Генерала Роман впервые увидел в белой ночной сорочке, распахнутой на груди. Поскрипывая сапогами, он расхаживал по чистой горенке. На столе, у окошка, лежали его очки, стопка цветных карандашей и сложенная гармошкой, затертая по сгибам карта.
— Товарищ генерал, — начал Роман положенный рапорт, — командир первого батальона триста шестьдесят девятого стрелкового полка капитан Ставров…
Генерал не дал ему закончить:
— Вижу, вижу. Заходи, садись. И ты, Плахтин, садись, в ногах правды нет.
Покряхтывая, он и сам грузно опустился на табурет, взял со стола очки, долго рассматривал Ставрова в молчаливой задумчивости. Потом заговорил, будто сам с собою, будто в горнице никого, кроме него, не было:
— Не так мы воевали здесь, как под Москвой. Совсем по-другому. За собой вины не чувствую. За бойцами — тем более. А дивизия сгорела. Жалко дивизию. Людей жалко. Да разве только нашей дивизии доля такая выпала? Немцы прямо осатанели. На лоскутья рвали оба здешних фронта — и Южный и Юго-Западный… — Несколько неожиданно для Романа генерал поднялся рывком, застегнул сорочку на волосатой, незагорелой груди и отрубил твердо: — Ладно, товарищи командиры, не будем хныкать. Знамена с нами, своей солдатской чести мы не запятнали, значит, дивизия живет. Иди, капитан, принимай свой прежний батальон. Преемник твой убит в последнем бою. И бойцов-то там у тебя с гулькин нос осталось. Но завтра начнет прибывать пополнение. Действуй!..
Окруженные неусыпной охраной эсэсовцев из соединения «Мертвая голова», тридцать тысяч пленных красноармейцев выстроили в лесу близ села Коло-Михайловка Винницкой области полевую ставку Адольфа Гитлера. По окончании строительства все они были увезены оттуда и все до одного расстреляны, чтобы никто из них не выдал строго засекреченного местопребывания верховного главнокомандующего вооруженными силами нацистской Германии.
Гитлер сам придумал для своей ставки на Украине кодовое название «Вервольф», оборотень — мифическое существо, способное при помощи нечистой силы превращаться то в человека, то в волка, то в собаку, то в колючее дерево. По народным преданиям, оборотни умерщвляют людей, высасывая из них кровь.
Обтянутый прочной стальной сеткой двухметровой высоты и несколькими рядами колючей проволоки, сквозь которую пропускался электрический ток, «Вервольф» представлял собою сложную систему бетонированных подземных убежищ со своим узлом связи, электростанцией и другими необходимыми службами. Были здесь и надземные постройки, тщательно замаскированные под цвет окружавшего ставку леса, — водокачка, радиостанции, тридцать шесть сторожевых вышек, казармы для эсэсовцев, несших охрану. Для самого Гитлера был построен одноэтажный кирпичный дом с небольшим ухоженным двориком, который круглосуточно освежался бассейном с проточной водой и где в летние вечера благоухали живые цветы на искусно выложенных клумбах.
Из «Вёрвольфа» Гитлер мог в любое время связываться по телефону, телеграфу или радио не только с группами армий «Юг», «Центр» и «Север», но и с любым из городов Германии, с любой из европейских столиц, захваченных вермахтом. Всякий посторонний человек, случайно оказавшийся вблизи «Вервольфа», немедленно уничтожался охраной. Категорически были запрещены и полеты самолетов над «Вервольфом», за этим лично следил Геринг, чья штаб-квартира находилась неподалеку от ставки, возле деревни Калиновки.
Гитлер, однако, предпочитал руководить войной из Берлина, из Берхтесгадена или из так называемого «Волчьего логова» — другой своей полевой ставки, оборудованной в Восточной Пруссии. В «Вервольфе» он бывал редко. Объяснялось это двумя причинами.
Во-первых, на оккупированной советской земле, при любых мерах предосторожности, ему всегда мерещились опасности. И не только мерещились — они существовали в действительности; в частности, запретную зону над «Вервольфом» могли нарушить советские бомбардировщики.
Во-вторых, из-за близости «Вервольфа» к реке и заболоченным лесным низинам фюрера одолевали несметные полчища комаров. От них не было спасения ни днем ни ночью. Берлинские ученые-химики предложили для уничтожения комаров опрыскивать окрестные леса какою-то зловонной жидкостью, но это не принесло облегчения; комары продолжали носиться тучами, Гитлер не мог здесь спать, его мучили головные боли.
И все-таки в июле сорок второго года он решился посетить «Вервольф», чтобы провести там короткое совещание. Туда были вызваны начальник штаба главного командования вооруженных сил генерал-фельдмаршал Кейтель, начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, начальник штаба оперативного руководства генерал-полковник Иодль, а также генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист и генерал-полковник барон фон Вейхс, чьи войска действовали на основном в ту пору стратегическом направлении, неуклонно продвигались к Волге и Кавказу.
Прибыл в «Вервольф» и Геринг с начальником штаба ВВС генералом Ешоннеком. По приказу Геринга четыре эскадрильи скоростных истребителей непрерывно патрулировали в воздухе, оберегая воздушное пространство над «Вервольфом».
Совещание проходило в большом зале дома фюрера. Затянутые густой металлической сеткой окна были распахнуты настежь, однако и при этом расположившиеся у длинного стола генералы изнывали от духоты. Тучный Геринг дозволил себе расстегнуть шитый золотой нитью ворот, а потом и все пуговицы украшенного орденами светло-голубого мундира. Остальные в присутствии фюрера на такие вольности не отваживались.
Гитлер был оживлен и весел, как никогда. Опершись о край стола, он окинул взглядом генералов и начал свою речь, заготовленную еще в Берлине:
— Я хочу, господа генералы, прежде всего сообщить вам мои соображения о ходе и дальнейшем развитии летней кампании на южном фланге Восточного фронта. Мы можем радоваться нашим успехам здесь. Солдаты и офицеры Германии выше всяких похвал. Они настойчиво громят деморализованные войска Советов, что дает нам возможность форсировать решение задач, поставленных в моей апрельской директиве. Именно для этого я решил разделить громоздкую группу армий «Юг» на две части: группу «А», которую возглавите вы, фельдмаршал Лист, и группу «Б», под вашим командованием, барон Вейхс. Отсюда ясно, что дальнейшее развитие боевых действий должно пойти не по одному, а по двум расходящимся направлениям.
За оконными сетками нудно жужжали комары. Разморенные духотой генералы обмахивались платками, вытирали потные шеи. По выражению их лиц нельзя было понять, как они относятся к новому плану фюрера, хотя каждый из них понимал, насколько этот новый план усложнял то, что они делали до сегодняшнего дня.
Гитлер остановил взгляд на сухощавом, подтянутом фельдмаршале Листе.
— Вам, фельдмаршал Лист, — сказал он, — в течение десяти — двенадцати дней надо окружить и уничтожить силы противника, панически бежавшего за Дон южнее и юго-восточнее Ростова. Используйте для этого танковые и моторизованные войска, подтяните в район Тихорецка горные и егерские дивизии для действий на Кавказе. Ваша ближайшая задача — овладеть восточным побережьем Черного моря, всеми имеющимися там портами и тем самым парализовать Черноморский флот большевиков. Далее вы, фельдмаршал Лист, должны захватить Грозный, частью своих сил перерезать Военно-Осетинскую и Военно-Грузинскую дороги, смести войска противника со всех высокогорных перевалов Главного Кавказского хребта и ударом танковых соединений генерала Клейста овладеть районом Баку.