Любимая

«Право же…

Нет, лево…

Неужели у меня начали дрожать руки? – изумился Роуэн, ставя бокал на стол. – Да. Нет. Все может быть. Какое это имеет значение? Главное, что от этой рубашки невыносимо чешется кожа». Не думая о том, как это будет смотреться со стороны, он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу. С первой попытки это сделать не удалось – дрожала рука. Роуэн чувствовал, что у него на шее появилась красная, раздраженная полоска. Она горела, словно клеймо.

– Естественно, мы все вышли следом за ними в коридор, – продолжал свой рассказ Стюарт.

Его голос словно доносился с высокой горы. Роуэн слышал и другие звуки – приглушенное звяканье столового серебра о тарелки, негромкий гул голосов, сливавшихся в некую сюрреалистическую симфонию. Его окружали десятки запахов – ароматы пищи, цветов, духов. Звуки и запахи сливались, смешивались, и вскоре Роуэн уже не различал их. Он ощущал запах голосов, слышал запахи. Голос Стюарта пах черным кофе, духи Кей звучали гимном одиночества – он уже слышал эти ноты раньше. Неужели он пьян?

Может быть.

В ушах шумело все громче, а голова превратилась в воздушный шар, наполненный гелием.

– Ну, вот, они стояли рядом с лифтами, – произнес Стюарт и добавил: – тебе это должно понравиться, Роуэн…

Роуэн услышал свое имя, попытался взглянуть на Стюарта, но обнаружил, что его внимание привлекла женщина, сидящая за третьим столиком сбоку. Это была брюнетка средних лет. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была достаточно привлекательна. Женщина улыбалась сидевшему рядом с ней мужчине. Это был ее муж. Роуэн не представлял, откуда ему это известно, но был совершенно убежден в своей правоте. Кроме того, он знал, что, несмотря на то, что женщина улыбается, ей грустно. Муж завел себе любовницу, и она не знает, что предпринять. Мужу было стыдно, очень стыдно. Он жаждал объяснить жене, что с любовницей покончено, и вымолить прощение, но боялся. Роуэн чувствовал печаль женщины, стыд и страх мужичины, словно свои собственные. Ему стало очень тяжело и невыносимо больно.

Роуэн хотел было встать и подойти к этой паре, но в этот момент голова у него закружилась так, словно в мозгу танцевала, кружась и извиваясь под неслышную и все же пронзительную музыку, компания дервишей. И тут он почувствовал, что кто-то счастлив. Роуэн поднял голову, разыскивая источник этого яркого ощущения. Оно пришло от мужчины на другом конце зала. Он ликовал по поводу какой-то очень удачной сделки и был страшно голоден.

Чужие чувства буквально обрушились на Роуэна. Женщина, сидящая с другой стороны прохода, радовалась тому, что у нее будет ребенок, кто-то грустил, кто-то был счастлив, предвкушая встречу с любимым человеком. Роуэн улавливал эмоции, вибрировавшие за его собственным столом. Они летели к нему, словно летучие мыши из темноты. Марку и Сьюзен можно было только позавидовать: они были спокойны, счастливы и довольны своей жизнью. Кей безумно, безгранично любила его. Джекки О. была обеспокоена, возбуждена и размышляла о том, что он, Роуэн, представляет собой в постели. Стюарт был влюблен. Стюарт – и любовь? Несмотря на то, что Роуэн был пьян, это открытие поразило его. Кого же он любит? – заинтересовался Роуэн. Джекки О.? Нет, Кей. Неожиданно Роуэн понял это.

Ему хотелось поразмыслить на эту тему, но чувства все летели к нему, наслаивались друг на друга, проникая в его тело и душу, переполняя и опустошая его своим мощным воздействием. Они все были дороги Роуэну, и он испытывал боль. У него болела душа при мысли о всех этих людях, особенно о тех, кто в настоящее время страдал.

«Замолчи!» – подумал он.

– Значит, так, – повторил Стюарт, – они стояли рядом с лифтами, двери постоянно закрывались и открывались, а Литлтон в это время душил Грейвза стетоскопом.

«Прекратите, пожалуйста», – умолял про себя Роуэн.

– Ей-богу, он душил его стетоскопом! «Замолчите!» – беззвучно кричал Роуэн нахлынувшим на него чувствам. Сидящие за столом засмеялись.

– Черт возьми, я же сказал…

…ПРЕКРАТИТЕ!

Смех немедленно стих. Пять пар глаз уставились на Роуэна. В них засветилось удивление.

– Прекратите, – повторил Роуэн, пытаясь подняться из-за стола. У него подогнулись колени, и он мешком свалился на стул, попутно опрокинув бокал с шампанским.

Кей задохнулась.

Сьюзен вскрикнула.

Марк и Стюарт одновременно вскочили с мест.

На них уже смотрели соседи.

Стюарт первым добрался до Роуэна.

– Заставь их замолчать, – попросил тот.

– Кого? – спросил Стюарт.

– …Уменявголове… – нечленораздельно произнес Роуэн, смешав все слова в единое целое.

– Господи, да он пьян! – воскликнул Марк.

– Не может быть, – возразил Стюарт. – Он не выпил и бокала шампанского.

– Пьян? – повторил вслед за Марком Роуэн. – Разве я пьян?

– Полегче, – предостерег Стюарт, когда Роуэн снова попытался встать. Они с Марком взяли его под руки и помогли подняться.

– Проблемы? – спросил невесть откуда взявшийся официант.

– Нет, – ответил Марк. – Наш друг просто плохо себя чувствует.

– Давайте выйдем, – предложил Стюарт. – Ему нужно подышать свежим воздухом.

– Воздух? Мне нужен воздух, – промямлил Роуэн. – Кей? – окликнул он, увидев свою невесту. Он хотел попросить ее прогнать все чувства, но не смог найти нужных слов.

– Я здесь, дорогой, – спокойно отозвалась она, встревожено глядя на него. Схватив сумочку, Кей сказала Марку и Стюарту: – Пойдем!

Кей шла первой, мужчины шли за ней, держа Роуэна, а Сьюзен и Джекки замыкали эту печальную процессию. Роуэн чувствовал, что его волокут вперед так, что он словно скользит по воде. Его все еще осаждали чужие чувства – счастье и боль, страх и восторг, слитые воедино. Когда они вышли из зала в пустое фойе, чувства исчезли, как будто их и не было.

– Ушли, – попытался пробормотать он, но боялся произнести хоть слово. Может, эта мысль лишь на секунду мелькнула в его затуманенном алкоголем мозгу. Пьяный. Разве он пьян? Ведь он никогда не пил много. Он не напивался с тех пор, как… Собственно, он не помнил, когда последний раз был пьян, и это заставило его предположить, что он гораздо сильнее напился, чем казалось вначале.

Под конец, сомневаясь, что Кей справится с Роуэном в одиночку, они решили, что Стюарт поведет «мерседес», Кей поедет в машине Стюарта, а Марк и Сьюзен отвезут домой Джекки. По дороге домой Роуэн отключился и пришел в себя лишь тогда, когда Стюарт чуть ли не на руках внес его в дом.

– Извини, приятель, – произнес Стюарт, задев Роуэна об стену.

Роуэн застонал.

Оказавшись в красно-черной спальне, Стюарт опустил друга на кровать и принялся расстегивать на нем ремень. Отшвырнув сумку, Кей уперлась коленом в матрас и, сняв с Роуэна развязанный им ранее галстук, начала расстегивать рубашку. Снять ее с Роуэна оказалось трудно, но Кей справилась с этой задачей и заметила красное кольцо на его шее.

– Что это?

Стюарт поднял глаза. Он снял с друга ботинки и носки и теперь сидел на полу. Встав, Стюарт осмотрел раздраженную кожу и провел по ней пальцем:

– Похоже, натер рубашкой. Наверно, воротничок был слишком сильно накрахмален, – оставив шею Роуэна в покое, Стюарт произнес: – Давай, приятель, встанем и снимем штаны, а потом как следует укроемся.

Пытаясь расстелить постель, не выпуская при этом Роуэна, он заметил кучу валявшихся на кровати рубашек:

– Что за чертовщина?

Кей сбросила их на пол и помогла Стюарту уложить Роуэна, который теперь остался в одном трикотажном белье.

Когда Кей укрывала его, Роуэн открыл глаза и, увидев Кей – честно говоря, двух Кей, – пробормотал:

– Свет. Яркий свет.

Она подумала, что он говорит о лампе, и выключила ее. Теперь комнату освещал лишь свет, проникавший из коридора.

– Нет, – прошептал Роуэн. – Свет… яркий… умер… Я умер.

– Не думай об этом, милый. Все позади. Ты здоров.

– Ты… не… понимаешь. Я должен что-то сделать… – Роуэн попытался отбросить покрывало и сесть.