Пока Земля спит

Он замер и едва заметно пошевелил губами, будто что-то пробормотал про себя.

– Подождём чуть-чуть, – повернулся он ко мне с улыбкой. – Это я виноват. Не подумал.

В чём именно он виноват и о чём не подумал, я догадался, когда через четверть минуты одна из дверей, открывшись, перестала быть таковой, и в зал сами собой вплыли круглый столик с будто приклеенными к нему двумя тарелками и двумя стаканами и две круглые одноногие табуретки, наподобие тех, которыми пользуются пианисты. Только белого цвета. Как во сне, они проследовали по воздуху над полом до одной из шестиугольных клумб, посреди которой возвышался стол на одной ножке, и там утвердились.

– Прошу, – сказал Марк и направился к столу, видимо, ни секунды не сомневаясь, что я последую за ним.

Так оно и случилось.

– У нас тоже принято говорить тосты, – Марк поднял стакан. – Правда, их значение несколько отличается от вашего, человеческого. Это своего рода просьба к Создателю… Не важно. В данном случае я скажу ваш человеческий тост. Давай, за знакомство. Пей и ешь смело, не отравишься, гарантирую.

– Верю, как себе. За знакомство!

Мы чокнулись.

Помнится, лет двенадцать назад, когда была жива ещё бабушка Аня – мамина мама, она из добытого мной в марте берёзового и кленового сока приготавливала обалденный квас. Этот напиток был на него чем-то похож. Правда, градусов изрядно побольше, примерно, как в светлом пиве. А в тарелке оказалось нечто вроде не слишком аппетитного на первый взгляд голубоватого желе с наполнителем из разноцветных горошин, которые смешно лопались во рту, оставляя после себя удивительно свежий, чуть кисловатый вкус.

Впрочем, следует признать, еда оказалась весьма сытной – мне хватило буквально четырёх ложек, чтобы утолить первый жёсткий голод.

– Так это, значит, ваша база, – утвердительно заметил я, проглотив пятую ложку и запив её «квасом». – Впечатляет. Не пойму только, это стены и потолок прозрачные или изображение подаётся снаружи?

– Стены. Извини, я сразу не подумал. Если раздражает или каким-то иным образом мешает, можно убрать прозрачность. Полностью или частично.

Иным образом мешает – это как? Пугает, что ли?

Я огляделся.

Звёзды над головой и Земля в три четверти мне нравились по-прежнему, но вот сам лунный пейзаж, скажем прямо, уже поднадоел. Уж больно экзотичен.

Теперь, когда первое ошеломляющее впечатление улеглось, я предпочёл бы что-нибудь поспокойнее. Например, обычные голые стены.

Об этом и сообщил Марку.

Тот понимающе кивнул, снова пошевелил губами, словно отдавал неслышный приказ, и вокруг стало по моему желанию – теперь нас накрывал светящийся неярким желтоватым светом купол из неизвестного материала, который вполне можно было принять за металл, пластик и даже бетон со специальным покрытием.

– Так хорошо?

– Нормально, – кивнул я. – Хоть мне и неловко, что пришлось тебя побеспокоить.

– Пустяки. Ты гость, я хозяин. Значит, обязан беспокоиться, чтобы тебе было удобно и комфортно.

– Приятно слышать, что вы чтите законы гостеприимства, – я машинально полез в карман за сигаретами и зажигалкой, но вовремя остановился и спросил: – Удобство удобством, но курить здесь, как я понимаю, не рекомендуется?

– Увы, – он развёл руками. – Мы, лируллийцы, не курим. Но дело, как ты понимаешь, не только в этом.

– Понимаю. Очистка воздуха от табачного дыма слишком трудоёмка.

– И это тоже.

– А что ещё?

– Зажжённая сигарета – потенциальный источник огня. То есть угроза пожара. Если бы ты хотя бы приблизительно представлял себе, что такое пожар на борту космического корабля, то и спрашивать ни о чём не стал.

– Ясно, – вздохнул я. – Ладно, перетерпим.

– Спасибо. Очень нас всех обяжешь.

– Да не проблема. Мало ли мест нынче, где курить нельзя! За границей так и вовсе чуть ли не везде. Буду считать, что я за границей. Хотя Луна в этом смысле никому не принадлежит, а значит, и заграницей официально считаться не может… – я чувствовал, что на меня напала нервная и неуместная словоохотливость (интересно, это действие «кваса», запрет на курение, фантастическая обстановка или что-то ещё?) и попытался придержать коней моего красноречия. – Так вы, значит, называете себя лируллийцами?

– Да. Наша планета имеет название Лирулла. А мы, соответственно, лируллийцы.

– Ага. Как мы – земляне, потому что планета Земля. Но мы ещё и люди. А вы? То, что я наблюдал там, в лесу, – я ткнул пальцем в потолок – туда, где, как мне казалось, в лунном небе висела Земля, – подсказывает, что твой человеческий облик – лишь умелая маскировка, – я поднёс стакан ко рту, обнаружил, что он пуст и поставил его обратно на стол.

– Даже удивительно, – сказал Марк. – Такое впечатление, что ты чуть ли не каждый день встречаешься с инопланетянами. Ещё твинна?

– Сам удивляюсь, – признался я. – Наверное, слишком много фантастики читаю. Так это называется твинн? Приятный напиток. Да, пожалуй, ещё от стакана я бы не отказался.

И опять мне показалось, что Марк отдал некий беззвучный приказ. Мой пустой стакан оторвался от стола и уплыл мне за спину. Я обернулся, провожая глазами самолетающую посуду. Стакан исчез за дверью, а вместо него из-за той же двери появился другой, полный, и направился тем же манером к нашему столу.

– Прямо как в сказке, – прокомментировал я происходящее.

– Никакого волшебства, – заверил меня Марк. – Всего-то немножко антигравитации и компьютерных технологий.

– Понятно. Про сказку я так, к слову пришлось. Давай дальше. Если вы не гуманоиды, то кто?

– Точнее всего, наверное, будет называть нас разумными деревьями, – сказал Марк. – Или растениями. Хотя за миллионы лет эволюции от растений у нас осталась лишь способность к фотосинтезу и умение врастать в землю. Собственно, это ты и наблюдал.

– Ну, не только это на самом деле.

– Ты про смену внешнего облика?

– Вот именно. Каков ваш истинный, природный, так сказать, облик?

– Истинный – как раз тот, что ты видел. Ствол, пять подвижных ног-корней, ветви-щупальца и ветви-сенсоры наверху. Ну, и всё прочее. Тебя интересует подробное анатомическое устройство наших организмов наряду с физиологией?

– Пожалуй, – сказал я. – Но с этим можно немного обождать. А как вы научились столь быстро и качественно трансформироваться? Вот ты сидишь сейчас передо мной, пьёшь, ешь, и я не могу отделаться от мысли, что ты человек. Кожа, зубы, глаза, пропорции… Идеальная мимикрия. Ну, если не считать отсутствия волос и ресниц. Что, тоже эволюция?

– Она, – улыбнулся Марк. – Вы, люди, просто очень пока ещё молодая раса и не знаете, на что способно иное разумное существо, чья эволюция насчитывает хотя бы два-три миллиона лет. В вашем летоисчислении, разумеется.

– А вы, значит, старая раса? Кстати, ты так мне и не сказал ваше самоназвание. Лируллийцы – это по названию планеты. А по сути? Мы – люди. Человеки. А вы?

– И мы люди. Все разумные расы в обитаемой Вселенной называют себя одинаково – люди.

– Как это может быть? – не поверил я.

– Очень просто. Любое самоназвание в переводе на русский язык будет означать «люди». Не понимаю, чему ты удивляешься. Если подумать, это естественно.

– Да, наверное, – я поскрёб небритую щёку. – Просто надо привыкнуть.

Наша беседа протекала лёгко, приятно и с большой пользой. Уж не знаю, что именно этому способствовало в большей мере: слабоалкогольный напиток под названием «твинн», природное обаяние лируллийца Марка или мой позитивный настрой. Скорее всего, всё вместе и в одинаковой степени. Как бы то ни было, но скучно мне за время нашего общения не стало ни разу, и узнал я массу интереснейших вещей. А именно:

1. Человечество не одиноко во Вселенной вообще и галактике Млечный Путь в частности. Отнюдь. И многие разумные расы не просто сотрудничают между собой с разной степенью успешности, но самые продвинутые из них даже консолидированы в нечто вроде Галактического Союза (он же Галактическое Сообщество) с имеющимся у него законодательно-исполнительным органом под страшно оригинальным названием Галактический Совет.