Дитя мертвых Богов

Он материализовался на пороге и замер на месте, не осмеливаясь пошевелиться, прежде чем оценит ситуацию. Монах стоит на коленях и что-то бормочет. Собака свернулась рядом. Кендер и девчонка грабят какой-то алтарь. Никаких признаков присутствия Базальта.

Сначала Каэле хотел прикончить монаха на месте, но смертоносное заклинание, которым он собирался воспользоваться, моментально выветрилось у него из памяти, как только его взгляд упал на алтари. Даже в самых смелых мечтах он не мог представить себе таких неисчислимых богатств. И все эти вещи лежали здесь просто так, никем не охраняемые, и сами просились в руки вора. Каэле был так поражен, что чуть не начал молиться, подобно монаху.

Но заставил себя вернуться к насущным делам. Сначала необходимо было избавиться от конкурентов. Каэле было известно множество заклинаний, приносящих мучительную смерть. Он едва успел сунуть руку в карман за волшебным магнитом, с помощью которого можно было превратить монаха в кучу отвратительных кусков плоти, как вдруг краем глаза уловил у одного из алтарей какое-то движение.

Каэле уставился туда. Он не видел, какому именно Богу был посвящен алтарь, да это и не имело значения. Среди прочих вещей на алтаре сверкала чаша, инкрустированная драгоценными камнями. Каэле уже отметил чашу как особенно ценную добычу, но сейчас он понял, что кто-то еще положил на нее глаз. К алтарю подкрадывалась смутная, похожая на тень волосатая фигура, и она уже протянула к алтарю руку.

— Базальт! — прорычал полуэльф.

Собака с лаем вскочила.

Глава 11

Паслен стоял, засунув руки в карманы и сконцентрировав всю свою волю на том, чтобы не вытащить их оттуда. Он никогда не видел столько прекрасных, драгоценных и интересных вещей, собранных в одном месте. Все предметы, на которые падал его взгляд, казалось, просили его, чтобы он прикоснулся к ним, поднял, потыкал, пощупал, обнюхал, открыл, развернул, расстегнул, откупорил или, по крайней мере, сунул в карман для дальнейшего изучения.

Несколько раз руки Паслена пытались выползти из карманов и проделать вышеописанные действия. Могучим усилием воли ему удавалось удержать конечности в повиновении, но он чувствовал, что воля его становится все слабее, а руки — сильнее.

Он молился, чтобы Мина поторопилась.

Не подозревая о борьбе, происходившей в карманах кендера, Мина бродила между двумя алтарями, погруженными в глубокую тень, осматривая сокровища, наваленные вокруг них. Она закусила губу и наморщила лоб, явно не в силах решить, что ей выбрать, — время от времени протягивала руку к одной из реликвий, но тут же отдергивала ее и шла дальше.

Паслен жестоко страдал. Одна рука уже вырвалась из кармана, но с помощью другой руки он схватил ее и запихал обратно. Он как раз собрался крикнуть Мине, чтобы она поскорее выбирала свой подарок, когда лай Атты — неестественно громкий в полной тишине Дома Святотатства — чуть не заставил кендера выпрыгнуть из-под своего хохолка.

— Мина! — завопил кендер. — Это один из тех злых магов! Он здесь!

— Я знаю, — пожала плечами Мина. — Они оба здесь. Второй ползает вон там, у алтаря Саргоннаса. — Она лукаво усмехнулась. — Гном думает, что он хитер. Но он не знает, что мы его заметили.

Сначала Паслен ничего не видел, но затем действительно разглядел гнома, кравшегося к алтарю. Маг не сводил взгляда с усыпанной бриллиантами ритуальной чаши на подставке в виде головы минотавра, стоявшей на рогах.

Атта лаяла на второго мага, притаившегося у двери. Рис стоял на коленях, полностью погрузившись в молитву. Каэле сунул руку в карман, и Паслен, достаточно хорошо знакомый с повадками чародеев, понял, что он ищет там не жевательную резинку.

— Мина, мне кажется, он собирается убить Риса! — встревоженно воскликнул кендер.

— Да, возможно, — согласилась девочка. Она все еще не могла сделать выбор.

— Мы должны что-то предпринять! — разозлился Паслен. — Останови его!

Мина вздохнула:

— Никак не могу решить, какой из них больше понравится матушке. Я не хочу ошибиться. А ты как думаешь?

Паслен никак не думал. Каэле направил что-то на Риса и уже начал читать заклинание.

Кендер хотел издать предупреждающий крик, но вместо этого у него вырвалось какое-то изумленное бульканье. Увитая священными листьями пеньковая веревка, свернутая на алтаре Чизлев, бросилась вниз, словно змея, обмоталась вокруг рук Каэле и привязала их к телу. Не успев договорить свое заклинание, полуэльф резко вскрикнул, рухнул на пол и начал кататься, пытаясь высвободиться из пут.

В этот момент Базальт схватил чашу и, к удивлению Паслена, ударил ею себя по голове. Гном взвыл от боли и попытался бросить чашу, но вместо этого снова принялся бить самого себя, явно будучи не в силах остановиться. Кровь текла у него по лицу. Базальт неуверенно сделал несколько шагов, застонал от боли, потерял равновесие и свалился вниз. Лишь упав замертво, он перестал наносить себе удары.

Паслен сглотнул ком в горле. Руки его, все еще засунутые в карманы, теперь чувствовали себя там вполне уютно, совершенно не желая ничего трогать.

— Думаю, нам пора уходить отсюда, — пропищал кендер тонким, напряженным голосом.

— Возьму вот это, — наконец решила Мина.

— Ничего не трогай! — предупредил. Паслен, но Мина не обратила на него никакого внимания.

Она взяла с алтаря Паладайна небольшой кристалл, вырезанный в форме пирамиды, и принялась восхищенно рассматривать его. Ничего не произошло.

Прихватив с собой кристалл, девочка направилась к алтарю Такхизис и после минутного размышления выбрала ожерелье из сверкающих бусин.

— Думаю, матушке это понравится, — объявила она.

— Что это за штуки? — спросил Паслен. — Зачем они нужны? Ты знаешь, что с ними делать?

— Конечно знаю! — обиженно воскликнула девочка. — Ты что, за дурочку меня принимаешь? Я знаю все обо всем.

На минуту Паслен забыл, что она — Богиня и, весьма вероятно, действительно знает все обо всем. Он издал невежливое фырканье, выражающее недоверие, и вызывающим тоном спросил:

— Тогда скажи, что это за ожерелье?

— Оно называется Ожерелье Мятежа, — ответила гордая своей осведомленностью Мина. — Его сделала Такхизис. Человек, который носит его, способен превращать добрых людей в злых.

Паслен чуть было не спросил: «Так, как тебя превратили?» — но вовремя сдержался. Хотя из-за Мины кендер чуть не утонул, он не хотел ранить ее чувства.

— как насчет пирамидки? — спросил он.

— Пирамида была посвящена Паладайну. — Мина подняла реликвию, чтобы посмотреть, как она сверкает в голубом свете, исходившем от алтаря Мишакаль. — Этот камень несет людям свет истины. Вот почему Король-Жрец решил спрятать его. Он боялся, что люди поймут, кто он такой на самом деле.

У Паслена возникла одна мысль.

— Да ну, я тебе не верю. Ты это прямо сейчас сочинила.

— Это правда! — рассердилась девочка.

— Тогда покажи мне, как он работает, — предложил Паслен и протянул руку к кристаллу.

Мина заколебалась.

— Ты обещаешь вернуть его мне?

— Зуб даю! Чтоб мне сдохнуть, если не верну! — поклялся Паслен.

После того как кендер произнес эту клятву, священную для детей во всем мире, Мина согласилась и положила хрустальную пирамиду в его ладони.

— И что мне теперь делать? — спросил он, разглядывая предмет с любопытством и некоторой опаской. Внезапно ему пришло в голову: а не обидится ли пирамида на то, что ею пользуется мистик?

— Поднеси ее к глазам и посмотри сквозь нее, — велела Мина.

— А что я должен там увидеть?

— Откуда я знаю! — фыркнула она. — Это зависит от того, на кого ты смотришь, дурачок.

Паслен поднял кристалл и взглянул сквозь него на гнома-мага, лежащего на полу. Он увидел гнома, лежащего на полу. Тогда он посмотрел на Каэле — и увидел Каэле. Посмотрел на Риса — и увидел Риса. Взглянул на Атту — и увидел Атту. Решив, что для священной реликвии это слишком мелкие объекты, Паслен повернулся к Мине.