Страница 25 из 70
Олег с грустью наблюдал, как при его словах менялось лицо Кузьмича. Тот чуть не плакал. Услышанное казалось ему настолько страшным, настолько не соответствовало тому, к чему он всю жизнь стремился, чего хотел и о чем мечтал, что он реально чувствовал, как в нем все закипает от негодования, от ненависти к начальнику, к Олегу, да и к себе самому. Тогда он ничего не сказал своему однокашнику, а развернулся и ушел прочь. Целый день не мог успокоиться, а после работы надрался водки и впервые пришел домой пьяным. Весь вечер он плакал на груди у своей Нины, пытаясь заплетающимся языком объяснить ей, что с ним происходит. Но либо он был слишком пьян, либо слов ему не хватило, в общем, жена мало что поняла и только поглаживала по голове, пытаясь успокоить.
Утром он проснулся с жуткого похмелья, голова гудела, но надо было что-то делать! И он решился: нет, против принципов пойти не могу, поэтому пишу рапорт об увольнении. Гордый самим собой, он бросился к Ниночке, чтобы сообщить ей об этом важном шаге. Но она, как только услышала этот бред, сказала с нескрываемой злостью и не характерной для нее твердостью, что как только он это сделает, она уйдет жить к маме и заберет с собой ребенка:
— Хватит! Надоело!!! Живу как нищенка, от зарплаты до зарплаты. Трусов себе приличных купить не могу. Все бабы живут — горя не знают. И шмотки у них, и украшения, и за границу ездят. А я тут кормлю, обстирываю этого идиота, который все изображает из себя благородного рыцаря! Рапорт он напишет! А ты подумал, что твой сын завтра жрать будет? И чем я должна заплатить за его секцию? И что я понесу его классной руководительнице, которая только и терпит нас, потому что ты — участковый? Или ты думаешь, на гражданке тебя с распростертыми объятиями встретят? Да ты же ничего не умеешь делать! Даже денег сосчитать не можешь. А все туда же! В гордость играть! Ну, нет уж, дорогой. Или ты начнешь, как все, нормально зарабатывать, или я ухожу.
Кузьмич после этого разговора сам не помнил, как оказался на улице. Выкурив три сигареты подряд, он медленно побрел в отделение. К вечеру немного успокоился, а по дороге с работы зашел в дом, где разбитная бабенка поселила в своей квартире четырех девиц из ближнего зарубежья. На прошлой неделе он предупредил ее об ответственности за невыполнение требований паспортного режима и теперь решил проверить, как они выполняются.
Ему открыла хозяйка, крашеная блондинка лет сорока, невысокого роста, с пышными формами, одетая в шелковый китайский халат, из которого буквально вываливалась непомерного размера грудь. Она хотела было уже начать очередной базар с ментом, но тут заметила что-то необычное во всем его облике и пригласила пройти в квартиру (недаром говорят, что сутенерши — лучшие психологи). Кузьмич вошел и остановился в широком коридоре старой квартиры.
— Да вы проходите, не стесняйтесь. Может, перекусить чего желаете? — На громкие причитания хозяйки из комнаты вышла высокая заспанная деваха в коротюсенькой юбочке, оголявшей красивые стройные ноги. По красноречивому взгляду хозяйки она все поняла и быстро куда-то исчезла. Через минуту-другую Кузьмич к своему собственному удивлению обнаружил себя сидящим в большой, безвкусно обставленной комнате, за маленьким журнальным столиком, на котором была разложена нехитрая закуска и стояла бутылка коньяка. В кресле напротив восседала хозяйка, чем-то напоминавшая китайскую куклу-болванчика. А рядом, чуть ли не на его коленях, примостилась та самая девчонка, которую он видел в коридоре, но теперь одетая в абсолютно прозрачный халат, который не скрывал ни молодую, упругую грудь с розовыми сосками, ни ухоженные, сильные ноги, ни мягкие округлости бедер. Кузьмич напрягся, его прошиб холодный пот, и он, чтобы хоть как-то успокоиться, потянулся к бутылке.
— Вот и правильно. Давайте выпьем за дружбу! А то живем рядом, а друг друга не знаем, — хозяйка наполнила до краев хрустальный стакан и подала его Кузьмичу. Через час он оказался в соседней комнате, один на один с молодухой. После того как «падение» состоялось, проститутка сразу же выбежала из комнаты, а участковый натянул брюки, застегнул ремень и вышел в коридор, где его уже поджидала «заботливая» хозяйка дома.
— Отдохнули, Сергей Петрович? Ну и славненько! Заходите к нам. А это вам с собой. — И она вложила в карман его кителя сверток. На улице Кузьмич пересчитал деньги. Оказалось 300 долларов. Почти вся его зарплата за месяц! Но на душе стало еще гаже. Придя домой, он молча протянул жене сверток, выглушил стакан водки, не раздеваясь, рухнул на диван и забылся беспокойным сном. Со следующего дня у него началась новая жизнь: деньги перестали быть проблемой. Он купил новый автомобиль, его мымра (иначе он ее теперь не называл) приоделась, они приобрели новую квартиру, обставили ее мебелью в итальянском стиле, начали строить дом.
Но все это совершенно не радовало Кузьмича, который потихоньку превращался в тихого угрюмого алкоголика. У него не было друзей, и даже пил он теперь только в одиночку. Он так и не сделал карьеры, о которой когда-то мечтал молоденький Ванюха Кузьмичев. Пожилого, одутловатого майора только потому и держали на работе, что он своевременно и аккуратно «отчитывался» перед начальством. Сегодня ему исполнилось 53 года. Еще немного, и его отправят на пенсию. Что он там будет делать? Кузьмич отошел от зеркала и стал ждать обещанного визитера.
— Разрешите? Вам должны были звонить по моему поводу, — в комнату участкового вошла Лана и замерла от удивления…
Глава XVI
На Малой Ордынке
За два часа до этого Дин внимательно слушал Серегу.
— Ты понимаешь, — чувствовалось, что Серега по-настоящему рад удаче, — года четыре тому назад Артемьев купил себе телефон, с которого тогда же был сделан звонок на городской номер. Я его пробил. Готов записать адрес? — Дин спокойно выслушал сообщение, записал продиктованные координаты и позвонил Лане.
— Зая, извини, что беспокою. Но у меня тут есть одно деликатное дело, с которым ты, как женщина, притом красивая, — Лана зарделась от удовольствия, — справишься без проблем. Нужно подъехать на Малую Ордынку, там посетить одну квартиру и выяснить все, что они знают о человеке, чью фотографию я тебе сейчас сброшу на телефон. — Дин говорил уверенным, не терпящим возражения голосом.
— Хорошо. Я только домой забегу переодеться. А как я им представлюсь?
— Тебя представит участковый. Поэтому сначала зайди в местное отделение, скажи, что ты от Петра Адольфовича, это начальник милицейского главка, я ему уже звонил и просил о помощи. Он пообещал дать соответствующие указания…
Кузьмич уставился на роскошную женщину и не мог взять в толк, что такая красавица делает у него в конторе.
— Вот это встреча! — Лана не могла скрыть своего удивления и искренней радости, так как узнала в пожилом хмуром милиционере того самого человека, который спас ее когда-то от притязаний нахальных ментов и помог с работой в ЖЭКе. Кузьмич же долго не мог понять, чему она так радуется, так как не узнавал в этой модно одетой и уверенной шатенке ту зареванную девчушку, которую его молодые «соратники» уже собирались использовать по полной программе, с привлечением всего персонала отделения.
Лана схватила Кузьмича за руку и долго трясла ее, пытаясь скрыть волнение. Они немного поговорили о жизни, она поведала ему о своих приключениях. Кузьмич был доволен: на фоне всего дурного, что он совершил, давнее заступничество хоть как-то оправдывало его в собственных глазах.
— Ну, и каким ветром вас, то есть тебя, блин, сюда занесло?
— Я ищу одного человека, вот его фотография. — Лана высветила на мобильнике присланное Дином фото и замерла от удивления, что не осталось незамеченным Кузьмичом.
— Что-то не так?
— Да нет. Все нормально. Просто показалось… Ну, да ладно. Мне необходимо узнать, где сейчас находится этот человек. Вы его здесь когда-нибудь видели?
— Нет, у меня память на лица хорошая, точно, не видел.