Страница 7 из 11
— Может, давайте к нему сходим? — предложил Степан. — Нам всё-таки нужно бы с ним поговорить, если он живой.
Минут пять еще пришлось им уговаривать Анастасию Ивановну, прежде чем она сдалась и повела их к дому Егорова.
Дверь в маленьком оштукатуренном домике за красным забором открыла веснушчатая девочка лет шести.
— Дедушка дома? — спросила ее старушка.
— Деда! — закричала девочка, обернувшись назад. — Тут к тебе!
В коридор выглянул невысокий сухонький старичок в синем шерстяном спортивном костюме с эмблемой «Динамо». Первым делом он уставился несколько напуганно на двух стоящих на пороге мужчин и только потом заметил рядом с ними низенькую, ссутулившуюся под тяжестью прожитой жизни Анастасию Ивановну. Выражение его лица смягчилось.
— Настя, что ли? — спросил он, не сводя глаз со старушки.
— Да вот, упросили меня к тебе отвести постояльцы мои, — кивнула она на Степана и Игоря. — Зайти можно?
Старик кивнул.
Провел их в комнату, по дороге пытаясь прихлопнуть ладонями летавшую в коридоре моль. Усадил за стол, покрытый плюшевой скатертью.
— Чем обязан? — спросил, сам усевшись напротив.
— Тут такое дело, — начал объяснять Степан. — Фима Чагин был то ли моим родственником, то ли другом отца… Вот я и хотел это выяснить… Поэтому в Очаков приехал.
— А я тут при чем? — удивился старик.
— Ну, вы же его в тюрьму садили, значит, что-то о нем знали! — сказал Степан. — Например: с кем он дружил? Ведь дружил же он с кем-нибудь тут?
— Дружил?! — переспросил старик. — Может, и дружил. Не знаю. А занимался он… как бы это пояснить?! Да всем занимался! Краденое продавал, гостей подозрительных принимал. Его дом был чем-то вроде «почты до востребования». Оставляли ему на хранение всякое и на год, и на два… Платили, понятно, за это. В милицию на него сообщали, с обысками к нему приходили, но никогда ничего не нашли. Так и жил себе, пока не убили. Может, чаю выпьете?
Анастасия Ивановна оживилась и за всех кивнула.
Пробовал Степан во время чаепития еще что-нибудь разузнать, но старик больше ничего нового не рассказал.
— Видимо, и мой отец у него бывал, — размышлял вечером Степан, когда сидели они уже в своей комнатке на кроватях. — Жил и, наверно, оставлял что-нибудь на хранение… Значит, всё-таки из воров он был…
На следующий день они вдвоем сходили на базар, где Степан купил ломик-гвоздодер и два фонарика. Расплачивался за покупки Игорь. Расплачивался неохотно — уж очень специфические они делали покупки.
Предчувствие его не подвело. Этим же вечером, прихватив гвоздодер и фонарики, повел его садовник на улицу.
— Погуляем сначала, присмотримся, — говорил он полушепотом по дороге. — А потом заглянем туда, в дом Чагина. Иначе зачем приехали?!
Темное южное небо висело над головами, в носу щекотал запах моря, где-то громко работало радио, передававшее турецкие песни на турецком языке.
Пройдя несколько раз мимо дома Чагина, они наконец зашли во двор и притаились за деревом справа от порога.
— За это ж посадить могут! — испугался Игорь, понимая, что будет дальше.
— За что?! За то, что я хочу разобраться в своем детстве? Мы же никаких сейфов отсюда выносить не будем! — попробовал успокоить его Степан.
Минут двадцать прислушивались они к тишине. За все это время лишь одна машина проехала по улице. Город засыпал рано.
Степан умело сорвал гвоздодером навесной замок, поддел дверь снизу этим же гвоздодером и приподнял ее так, что язычок встроенного замка выскочил из паза и она открылась.
Степан быстро прошел внутрь. Игорь за ним. Прикрыли за собой дверь и сразу оказались в кромешной тьме.
Степан включил свой фонарик, а Игорь — свой.
— Милиция — не дурная, — зашептал Степан. — Если они сюда с обысками приходили, то наверняка и под полом искали, и на чердаке. В печках, должно быть, тоже копались… Только вроде печек тут больше нет…
Степан водил лучом фонарика по стенам, по чугунным, покрашенным в белый цвет батареям. Подошел к дверям с вывеской «Общественная приемная». Игорь и не заметил, как дверь приемной открылась, и Степан оказался внутри, уже освещая фонариком стены и пол следующего помещения.
— Так, — сказал он. — Надо все по-научному делать, а то мы и до утра не разберемся! Стой здесь, а я открою все двери и потом начнем по часовой стрелке…
Игорь выключил свой фонарик и замер в темноте, только слушая, как щелкали, открываясь, поддетые ломиком-гвоздодером двери.
Вскоре Степан вернулся, дотронулся до плеча Игоря и кивком приказал следовать за ним. Они прошлись по всем комнатам, освещая фонариками полы, стены, неказистую офисную мебель советского образца. Снова вернулись в приемную депутата Волочкова.
— Значит, так, — размышлял вслух Степан. — Чердаки и полы отбрасываем. Печек нет. Остаются стены. Простукивать умеешь?
— Это как? — спросил Игорь.
— Как доктор! Костяшками пальцев стучишь, и если звук глухой — идешь дальше, а если вдруг звонче, словно пустота там, останавливаешься и зовешь меня! Стучим вместе. Я по правой от двери стороне, ты — по левой!
В темной тишине принялись они простукивать стены: вверх до приземистого потолка и вниз, до стыка с половой доской. Уже в третьей комнате, справа от массивного угрюмого сейфа, показалось Игорю, что стенка под ударами костяшек его пальцев зазвучала по-другому.
— Степан! — окликнул он шепотом. — Тут, кажется, что-то есть.
Степан подошел, перепроверил.
— Да она тут, кажется, вся пустая, — с сомнением произнес. — Я пойду, с другой сторону простучу!
Из смежной комнаты он вернулся приятно озадаченным.
— Толстоватый простенок выходит! — сказал он, сжимая в правой руке ломик-гвоздодер. — Ну, с богом!
Он с напряжением на лице ткнул ломиком в стенку, и ломик, сначала упершись во что-то, тут же прошел глубоко внутрь, словно провалился в пустоту.
— Интересно, — прошептал Степан, подсвечивая себе фонариком.
Он расширил дырку. Игорь заметил, что под штукатуркой торчали куски старой, потемневшей фанеры.
Минут за десять они разобрали кусок стены и посветили внутрь.
— Вот те на! — вырвалось у Степана, когда лучи двух фонариков уперлись в три старомодных кожаных чемодана, покрытых пылью и строительной крошкой. — Вот тебе и камера хранения, которую никто до нас найти не мог!
Степан вытащил один за другим все чемоданы. Сдул с них пыль и мусор, потом охлопал руками свою одежду и выключил фонарик.
Выходили они тихо, стараясь не произвести ни единого звука. Степану удалось даже входную дверь тихо за собой прикрыть.
Удивительно, но и по дороге к дому Анастасии Ивановны им никто не попался. «Замечательный, однако же, городок!» — думал на ходу Степан.
В комнатке опустили чемоданы на пол. Степан протер их тряпкой для ног, взятой с порога.
— Ну что, уезжать надо рано, до открытия базара! — решительно произнес Степан.
— А посмотреть: что там? — предложил Игорь.
— Смотреть будем у тебя дома, в спокойствии. Главное — довезти!
Игорь не стал спорить. До рассвета оставалось часа два. Степан уже собирал свой рюкзак. На мгновение он отвлекся и взглянул на молодого напарника.
— Оставь старушке на столе двадцать гривен! Пускай вспомнит нас добрым словом! — сказал он.
Глава 6
Киев встретил путешественников проливным дождем. Небо висело над вокзалом темное и низкое. Степан с рюкзаком на спине и со старым кожаным чемоданом в правой руке почти бегом спешил к электричкам. Игорь, которому кроме своей сумки приходилось нести еще два чемодана, едва поспевал за садовником. Хорошо хоть, что чемоданы были не тяжелыми. Однако эта «не-тяжелость» чемоданов одновременно вызывала сомнение в ценности их содержимого.
А в ирпенских лужах отражалось солнышко. Видимо, дождь здесь прошел раньше.
— Давай машину возьмем! — предложил Степан, оглядываясь по сторонам. Он чувствовал себя тут, в центре Ирпеня, с тремя старомодными большими чемоданами очень неуютно. Уж очень-то они, чемоданы, в глаза бросались.