Страница 8 из 10
Пламенное воззвание достигает цели. Граждане требуют отмщения убийцам и их пособникам, клеймя их предателями и злодеями. Отныне никто не верит в их благородство. Но Антоний, желая убедиться, что он одержал победу и «продал» римлянам необходимое настроение, делает еще один шаг для закрепления успеха. Как видно из начальных строк его речи, этот шаг наносит новый удар по этосу Брута в сравнении с этосом Антония, подытоживает обоснования необходимости действий — логос — и усиливает чувства — пафос, — которые он уже пробудил:
И сами все вам могут объяснить. Я не хочу вас отвратить от них. Я не оратор, Брут в речах искусней; Я человек открытый и прямой И друга чтил; то зная, разрешили Мне говорить на людях здесь о нем. Нет у меня заслуг и остроумья, Ораторских приемов, красноречья, Чтоб кровь людей зажечь. Я говорю Здесь прямо то, что вам самим известно: Вот раны Цезаря — уста немые, И я прошу их — пусть вместо меня Они заговорят. Но будь я Брутом, А Брут Антонием, тогда б Антоний Воспламенил ваш дух и дал язык Всем ранам Цезаря, чтоб, их услышав, И камни Рима, возмутясь, восстали.
«Восстанем мы! — заревела толпа. — Сожжем дотла дом Брута и настигнем остальных заговорщиков». Тогда и только тогда Антоний довел замысел до конца, сообщив о щедрых дарах Цезаря гражданам Рима. Готово! Граждане восклицали: «Огня добудьте… Скамьи ломайте… Скамьи выламывайте, окна, все!» Удовлетворенный результатом, Антоний отступил, заметив про себя: «Я на ноги тебя поставил, смута. Иди любым путем!»
Чтобы успешно задействовать пафос и вызывать нужные эмоции у слушателей, необходимо учитывать два аспекта.
Прежде всего нужно распознавать человеческие стремления, которые могут повлиять практически на любого: желание свободы, справедливости, мира, удовольствия, имущества, чести, признания, должности или привилегий. Если учесть, что подобные желания, как правило, содержат серьезную мотивацию, оратор может апеллировать к этим стремлениям, тщательно обосновывая, почему рекомендуемый план действий предпочтительнее тех, которые «продает» соперник.
Именно логос, а не пафос поможет оратору склонить чашу весов в свою сторону, когда он стремится представить свой товар более привлекательным, чем товар конкурентов, или помочь своему кандидату на официальную должность опередить остальных. Оба товара могут иметь одинаковое предназначение, и оба могут удовлетворять желание, которое уже возникло и нуждается в укреплении. Следовательно, задача оратора — привести аргументы в пользу своего товара.
Аналогично в политических кампаниях или на парламентских дебатах, когда звучит эмоциональный призыв к сохранению мира, защите свобод или благосостояния, оратору незачем формировать желание мира, свободы или богатства — оно уже присутствует. Остается только обосновать, почему определенный кандидат или стратегия лучше всех соответствует выбранной цели.
Оратору нельзя всегда рассчитывать на желания, в целом преобладающие в аудитории и готовые «к употреблению». Иногда необходимо внушить слушателям именно то желание, которое они хотят удовлетворить при помощи продукта, стратегии или кандидата. Порой у людей бывают скрытые, до конца не осознанные желания или потребности. Именно их оратор должен попытаться пробудить и оживить. Иногда приходится формировать совершенно новое желание — незаметное, если его не пробудить и не преобразить в движущую силу. Именно так следует поступать при продвижении на рынок нового продукта. Именно так должен вести себя кандидат на официальный пост, если его программа основана на новой потребности.
В «расхваливании товара» третья составляющая — этос — может предшествовать пафосу или применяться одновременно с ним. Задача пиарщика или консультанта с Мэдисон-авеню — представить компанию, которая продает товар, в достаточно выгодном свете, чтобы продукт стал более привлекательным, чем все предложения конкурентов. Политтехнологи, работающие в поддержку своего кандидата, действуют аналогично. Помимо обращения к причинам выбора стратегии, приверженцем которой является кандидат, они стремятся создать яркий образ его личности.
Когда этос и пафос полностью задействованы, главным козырем в руках оратора остается логос. При этом некоторых шагов следует избегать, а некоторым стоит уделить особое внимание.
Прежде всего оратор должен избегать многословных и запутанных аргументов. Задача состоит не в формировании убеждения на основе математического или научного доказательства. Цель эффективного убеждения гораздо проще: сделать один продукт, одного кандидата или одну стратегию предпочтительнее других. Следовательно, аргументация должна быть более краткой и сжатой.
Таким образом, чтобы достучаться до слушателей, оратору следует опускать множество элементов в обосновании. Такая аргументация называется греческим словом «энтимема» — доказательство, в котором отсутствует часть предпосылок. Разумеется, опускать можно те предпосылки, которые оратор с уверенностью может отнести к общеизвестным. Выступая в суде, прокурор или адвокат может принять как должное некоторые факты, которые суд считает общеизвестными, поскольку их истинность общепризнанна и не нуждается в доказательстве.
Опираясь на такие факты, оратор может немедленно переходить от конкретного случая, подпадающего под понятия общепринятого, к выводу, который следует из данного обобщения. Это называется аргументацией на примерах. Если я хочу убедить слушателей купить определенный продукт или принять определенную стратегию, мне нужно продемонстрировать, как они подтверждают общеизвестную истину.
Мне незачем доказывать, что польза для здоровья — это хорошо. Достаточно просто описать продукт как исключительно полезный. Незачем доказывать, что каждый имеет право зарабатывать на жизнь, а те, кто остался без работы не по своей вине, становятся объектами настоящей несправедливости. Достаточно описать, каким образом моя стратегия поможет снизить уровень безработицы. Если я выступаю в качестве обвинителя по отношению к человеку, подозреваемому в серьезном преступлении, мне незачем доказывать, что исчезновение с места преступления — признак виновности. Достаточно предъявить улики, чтобы продемонстрировать, что подсудимый поступил именно так и его исчезновение не имеет иных причин.
Краткость или сжатость доказательств — не единственное условие убедительной аргументации. Помимо этого, существуют еще так называемые риторические вопросы — вопросы, сформулированные таким образом, что ответ выглядит для слушателей однозначным. В этом смысле они напоминают опущенные предпосылки в сокращенных доказательствах, которые можно не упоминать как общепринятые.
Например, Брут спрашивает римлян: «Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом?» И добавляет: «Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его». Затем снова спрашивает: «Кто здесь настолько одичал, что не хочет быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его». Брут осмеливается задавать эти риторические вопросы, прекрасно зная, что никто не ответит отрицательно.
Аналогично Марк Антоний, изложив, как завоевания Цезаря пополнили казну Рима, спрашивает: «Иль это тоже было властолюбьем?» Напомнив толпе, что Цезарь трижды не принял поднесенную ему корону, Антоний настаивает: «И трижды он отверг — из властолюбья?» Оба вопроса — риторические, они предполагают единственный возможный ответ.
Рассматривая, как три основных элемента делают убеждение эффективным, я показал различные виды говорения с практической целью и объединил их под общим названием «расхваливание товара». В нашем восприятии этот термин сводится к очевидным ситуациям — продаже и рекламе коммерческих товаров. Однако выступления с практической целью на политической арене, в парламенте, в зале суда, где кого-то обвиняют или защищают, на публичной церемонии, где воздают почести или отмечают годовщину событий, — все это не что иное, как стремление завоевать клиентов для своего продукта, неразрывно связанное с продажей.