Розовое дерево

Теперь она поняла, почему Джонатан заинтересовался ею, почему просил разрешения ухаживать. Ему нужен друг, взрослый человек, с кем он может поболтать и посмеяться, но ему не нужна любовь. Он любил только свою жену. Миллисент видела, что не представляла никакой опасности даже для умершей, но по-прежнему любимой Элизабет, и это причиняло ей боль.

— В чем дело? — спросил Джонатан. Миллисент повернулась к нему и удивленно взглянула.

— Что? Что вы имеете в виду?

— Вы выглядите — я не знаю… грустной, что ли. Она не собиралась объяснять ему, что ревнует к мертвой. Милли пожала плечами:

— Вы говорили о грустном.

Он, казалось, был не совсем удовлетворен ответом, но оставил все как есть и, кивнув, произнес:

— Да. Но это уже в прошлом. Боль притупилась. Вначале я думал, что легче никогда не станет, что эта нестерпимая боль останется навечно. Но понял, что со временем все проходит.

— Не все.

— О чем вы?

— Ну, вы же так и не женились. У вас нет… подруги.

— Нет? — он улыбнулся. — Ну почему же, я думал, что такая подруга у меня есть. Это вы. Моя «настоящая подруга».

Милли отвела взгляд, не в силах встретиться со взглядом Джонатана. Она испугалась, что он заметит, как блеснула надежда в ее глазах.

— Это действительно так?

— Конечно.

Милли чувствовала, что он, не отрываясь, испытыва-юще смотрит на нее, но волнение все не проходило.

— Кого же еще я могу пригласить на рыбалку в такой час? — шутливым тоном продолжал он.

Миллисент изо всех сил пыталась сдержать подступивши смешок.

— Так вот зачем нужна «настоящая подруга»? — Она, наконец, взглянула на него и встретилась с его неожиданно серьезным взглядом.

— Думаю, да, — без улыбки ответил он. — Встретить восход солнца на берегу пруда можно не с каждым, а только с тем, кто тебе дорог.

Ее сердце учащенно забилось. Все нужные слова куда-то исчезли. Милли хотелось спросить, действительно ли она дорога ему, но звуки словно застряли в горле. Нервы были напряжены до предела.

Джонатан наклонился к ней. Милли сидела неподвижно, а сердце ее стало колотиться еще быстрее.

Очень нежно он прикоснулся губами к ее рту. Поцелуй был легким, словно дуновение крыльев бабочки, но от него затоепетало все ее тело. У Миллисент появилось абсолютно не подобающее леди желание броситься в объятия этого мужчины. Ее ногти до боли впились в собственные ладони.

— Спасибо за то, что пошла с нами сегодня, — мягко прошептал он.

Миллисент несмело улыбнулась.

— Спасибо, что пригласили.

Они сидели рядом, в сказачной тишине, не глядя друг на друга, но чувствуя, что соединены какими-то нежными хрупкими нитями. Они сидели и смотрели на Бетси с удочкой в руках и на занимающийся день. Наконец, выйдя из оцепенения, Джонатан пошевелился.

— Становится совсем светло.

Они поднялись, отряхиваясь, и позвали Бетси. Прошло еще немного времени, прежде чем удалось уговорить ее закончить рыбалку, но, наконец, они втроем, держась за руки, направились к дому. Миллисент знала, что если кто-нибудь увидит ее с Лоуренсами, небрежно одетую, да еще в такой ранний час, это будет ужасно. Но она старалась не думать об этом, чтобы не портить себе настроение. Ей было слишком хорошо.

Той же дорогой они вернулись обратно и подошли к крыльцу Миллисент. Она обернулась к Джонатану, оттягивая минуту расставания.

— Не хотите выпить по чашке кофе?

Джонатан лениво улыбнулся.

— Пожалуй, меня можно уговорить.

— Да! — возбужденно воскликнула Бетси, прислонив удочки к стене. — Может быть, мы увидим ребеночка! А то он все время спит, когда я прихожу…

— Это верно. Сейчас как раз можно застать этого малыша бодрствующим, — согласилась Миллисент. Она взглянула на Джонатана. Он смотрел на нее и, казалось, спокойно реагировал на разговоры о новорожденных, кормлениях или кофе.

— С удовольствием, — сказал он.

Миллисент почувствовала внутри какое-то волнующее ощущение. Она была не в силах понять, как простой звук его голоса мог творить с ней такое.

Они вошли в гостиную. Ида накрывала стол для завтрака, а Алан с ребенком на коленях сидел в своем кресле.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — наклонившись над малышом, спрашивал Алан абсолютную бессмыслицу. Мальчик смотрел на Алана, двигая ручками и ножками и корча смешные рожицы с очень серьезным видом. Алан склонился еще ниже и потерся носом о носик малютки. — Хмм-м? Ты хочешь что-то сказать?

— О чем вы, мистер Алан? — удивленно спросила Ида. — Он еще ничего не может сказать!

— Знаю. Но он выглядит так, будто вот-вот заговорит. — Алан заметил Миллисент и Джонатана и улыбнулся. Обычно он вел себя настороженно по отношению к Джонатану, но, сегодня, занимаясь с ребенком, был настроен дружелюбно и весело.

— Милли, подойди, взгляни на него. Правда, он кажется серьезным, как судья? Такое впечатление, что он вот-вот произнесет приговор.

Миллисент улыбнулась. Алан, возясь с сыном Опал, сам становился похожим на ребенка.

— Да, точно, — согласилась она.

Джонатан и Бетси побыли с ними еще какое-то время, поохав и поахав над младенцем, как и полагается в таких случаях. Когда они ушли, Миллисент поднялась к себе наверх, причесалась и надела свежеотглаженное платье. Неожиданно для себя она решила навестить Сьюзан. Уже очень давно у них не было возможности поболтать. С тех пор, как Сьюзан перешла на постельный режим, Милли видела ее всего раз или два, да и то всегда в присутствии каких-нибудь родственниц. Сьюзан выглядела такой бледной и усталой, что Милли боялась лишний раз ее беспокоить. Полли была далеко, а у Милли накопилось так много всего, что она испытывала потребность поболтать с подругой.

Сьюзан встретила ее с радостью и провела в гостиную «для своих».

— Я так рада, что ты зашла! Нам повезло: только что уложила Аманду, а мальчики ушли гулять. Мы можем вдоволь наговориться.

Они устроились рядом на софе. Глаза Сьюзан светились неподдельным интересом. Она повернулась к Миллисент.

— Итак, расскажи мне все. Что это я все время слышу о тебе и Джонатане Лоуренсе?

— В действительности нечего и рассказывать. Все сильно преувеличено. Ты же знаешь, как Эмметсвилл любит сплетни.

— Конечно! Но не бывает дыма… и так далее. — Она весело подтолкнула Милли локтем. — Мама рассказывала мне, как ты танцевала на балу у Миллеров и как сердилась тетушка Ораделли. — Сьюзан хихикнула. — Жаль, что меня там не было и я не видела этого!

Миллисент улыбнулась.

— Да, это верно. Я действительно танцевала с ним, и я — оо-о, Сьюзан, я так веселилась! — лицо Милли посветлело. — Знаешь, я не чувствовала себя так уже несколько лет. Он такой… ну, я не знаю, как его описать. «Хороший», «милый» — абсолютно не подходит, но все равно он такой. Он милый и хороший. Но он еще и такой… смешной. Он… с ним очень… волнующе.

— И еще он очень красивый…

— Да. И красивый. Он постоянно смешит меня. С нами происходит такое, во что я сама не поверила бы. Я снова чувствую себя девчонкой!

— А ты и есть девчонка!

— Нет. Я — взрослая женщина. — Миллисент слегка нахмурилась. — Но я забываю об этом, когда рядом Джонатан Лоуренс. Он — абсолютно сумасшедший, но, знаешь, мы убеждены, что все, что мы делаем — это правильно.

— Ты в него влюблена, — прямо сказала Сьюзан.

— Нет! — Миллисент резко откинулась назад. — Конечно же, нет. Мне просто весело с ним, я же говорю тебе. Ничего серьезного.

Сьюзан скептически подняла брови.

— Миллисент, не знаю, кого ты хочешь одурачить, но только не меня. Я с первого взгляда определяю влюбленную женщину. А, судя по тому, что я слышу, вот-вот нужно ожидать объявления о помолвке.

— Нет, Сьюзан, честное слово, ты далека от истины! Мы не собираемся объявлять ни о какой помолвке. Я же говорила, в нашем городе все придают этому слишком большое значение. Просто нам с Джонатаном нравится вместе проводить время. Я вообще не собираюсь ни за кого выходить замуж; я не могу. Ты же знаешь, у меня Алан. Да и Джонатан интересуется женитьбой не больше, чем я. Он все еще любит умершую жену. Все, что тебе в таких случаях остается делать — это слушать о ней, ну и самой тоже иногда говорить. Ему нужна дружба, вот и все. Вот почему он почти ухаживает за старой девой.