Страница 62 из 70
И Кайя за завтраком не появился.
Сбежал, паразит этакий.
Срочные дела, конечно… настолько срочные, что бумаги бросил, с Ингрид попрощался сухо и быстро, а мне и вовсе кивнул. Не видела бы, чего с ним творится, всерьез обиделась бы.
Нет, я понимаю, что штатных психоаналитиков здесь нет, а терминаторы если и плачут, то суровой ртутной слезой да в тихом месте, но ведь так и свихнуться недолго. А мне сумасшедший муж не нужен.
Или всетаки нужен?
Над этим вопросом наша светлость задумалась всерьез и очнулась лишь тогда, когда Ингрид отобрала вилку, которую я увлеченно грызла. Может, и вправду клыки растут?
Сунула пальцы в рот, наплевав на то, что леди так не поступают. Вроде бы зубы пока нормальны.
– Возможно, если я узнаю причину вчерашней ссоры, – Ингрид отобрала и нож, тем более что омлет был безнадежно испорчен, аппетит же отсутствовал как явление, – то смогу помочь советом.
– Мы не ссорились.
Приподнятая бровь. И немой вопрос в глазах. Но я не могу рассказать. Слишком уж личное.
– Иза, если их светлость чемто тебя обидел…
Чем он может меня обидеть?
Хотя в свете вчерашних новостей… чем больше думаю, тем больше не понимаю. Урфин ведь друг, и… и этого оказалось мало? Закон для всех одинаков? Идеал правового государства, только неидеальный какойто, если в применении к реальности. А главное, что сам Кайя понимает, насколько это ненормально.
– Все хорошо, Ингрид.
Только очень странно. И чтобы не думать об этом, я подумаю о другом.
– Скажи, а ты не хотела бы помочь… – на языке вертелось «великому делу освобождения рабов», но формулировку пришлось смягчить, – в одном несложном деле.
Еще одна приподнятая бровь. Надо бы и мне так научиться. Удобненько: рта не открыл, а вопрос задал. Но потом.
– Со всем моим удовольствием.
При виде бумажных гор, которые пребывали в некотором беспорядке, Ингрид приподняла уже обе брови.
– Иза, а ты уверена, что их светлость не будет возражать?
– Конечно!
Точнее, конечно, я не уверена, но уточнять не буду. Надеюсь, бумаги все же не повышенного уровня секретности. О планах грядущей социальной революции под мудрым руководством их светлости я рассказывать не стану. Просто подиктую коечто…
– Но… я ничего не понимаю в цифрах!
Оно и к лучшему.
– Зато я понимаю. – Я села в кресло Кайя. Великовато будет, чувствую себя ребенком, сменившим вдруг детскую мебель на взрослую. – Ты просто записывай…
С чернилами и перьями я до сих пор общего языка не нашла.
Так, а систематизировать данные по какому принципу нужно?
Регион? Пол? Цена? Возраст?
А вот это что за цифры?
– Класс, – подсказала Ингрид, разглядывавшая бумаги с непередаваемым выражением лица. Такое я видела лишь у Машкиного бедлингтонтерьера, создания воздушного и возвышенного, на элитных кормах взрощенного, при исторической встрече с мышью. Бедолага потом неделю оправиться не мог. – Чем выше, тем раб дороже.
– То есть нолик – это самый высокий? А почему тогда цены нет?
– Ноль – это тень. Их не продают.
Логично.
Мрачные мысли прячем в закрома подсознания, потом какнибудь на досуге извлечем и хорошенько их обдумаем. А сейчас – работать, работать и еще раз работать во славу новообретенной родины.
Вот и книга, куда Кайя записи делал. Еще один том удручающей толщины, но страницы заполнены едва ли на четверть. Между некоторыми – цветные матерчатые шнурки торчат. Вытаскивать не буду, подозревая, что торчат не украшения ради. Листы плотные, писать не помешают.
Я передала книгу Ингрид и объяснила, что делать. Итоговую колонку сама подобью, благодаря старой перечнице Матроновне, которая вела «Основы организации бухгалтерского учета», я и без калькулятора управлюсь.
Цифры, цифры… в них есть своя магия. Прежде мне было скучно. Ну какой интерес рассчитывать заработную плату абстрактным работникам несуществующего предприятия? Или производить амортизацию основных средств, зная, что этих средств в жизни у тебя не будет? Нет, сейчас все иначе! За цифрами я вижу людей и деньги. Ручейки меди и серебра, которые вливаются в золотую реку. И финансовый поток дробится, петляет, путает след.
Врешь, не уйдешь.
А схему Кайя выбрал не самую удачную. Он потеряет часть информации, а пятой точкой чувствую, что она важна. Колеблюсь я недолго.
– Ингрид, можно добавить еще колонки? Название фермы, слэш… это такая черточка. Да, именно такая… продавец. Думаю, будет понятно.
Матроновна утверждала, что цифры не лгут и что только человек, который долго с цифрами работает, умеет прятать в них правду, но и та рано или поздно выползет наружу.
Здешние люди прятать особо и не старались.
Ферма «Золотой берег».
Уж больно красивое название, которое то и дело попадается на глаза. Интересное предприятие с весьма разнообразными активами. Настолько разнообразными, что моя интуиция орет дурным голосом. Нет, пожалуй, с приходомрасходом Кайя и сам разберется. А я вот коечем поинтересней займусь.
– Ингрид, а ты не могла бы просмотреть эту стопочку. Посмотри, кого и когда продавали через «Золотой берег». Да и просто вытащи все, что касается…
На этот раз обходимся без немых вопросов. Злость моя, накопившаяся за ночь, получает выход, а я с головой погружаюсь в цифры.
Ингрид шелестит бумагами…
Налево. Направо.
Тесно на столе, и я перебираюсь на пол. Пасьянс из отчетов, который сам складывается в систему.
Продажа, продажа… покупка. И снова десяток продаж. Опять.
Регистрация новорожденных.
Снова продажи.
Покупка.
– Иза, что ты делаешь? – осторожно спрашивает Ингрид. Глядит она на меня с жалостью, небось думает, что нашу светлость остатки разума покинули.
– Сейчас!
Я не сумасшедшая. Увлеченная просто. Выдираю листик из книги – Кайя не заметит, она толстая, а мне надо на чемто писать. Эх, придетсятаки руки чернилами замарать.
Меня восхищает наглость этих людей. И подозреваю, что не одни они здесь такие умные. В какойто момент я понимаю, что не хватает информации, и останавливаюсь.
Безумная картина: куча бумаг, разворошенный стол и наша светлость в центре погрома. С книгой на коленочке и пером во рту. Тьфу ты, до чего вкус мерзкий.
– Ингрид, скажи… – пытаюсь сформулировать вопрос, – если предприятие продает больше, чем производит, то излишки – это…
– Контрабанда.
– Незаконно?
Она пожимает плечами. Надо полагать, что да, незаконно, но смертельным прегрешением не является. Ингрид же подает очередной лист – мы добрались и до позапрошлого года – и трет виски. Вид у нее совершенно утомленный. А я вот бодра и полна желания вершить суд, скорый и справедливый.
– Здесь другое, – говорит Ингрид. – Тебе следует показать это их светлости.
Покажу… надеюсь, он не слишком расстроится, что стопочки перепутались. Я их рассортирую. Позже.
– Одно дело – шелк, провезенный без уплаты пошлины. Другое – рабы.
Это я без нее понимаю.
– Откуда их привозят?
– Иза, – Ингрид поднимается и обходит мой пасьянс, – ловить незаконных работорговцев – не самое подходящее занятие для женщины. Оставь работу их светлости для их светлости. Ты и так уже…
Сунула нос не в свое дело?
– …устала. А сегодня у тебя еще встреча с портным.
Да? А почему я только сейчас узнаю?
Портной подождет. Свадебное платье – это, конечно, важно, но…
– Иза! – Моя фрейлина подает руку. Пальцы чистые, кожа белая. А я словно черничное варенье руками ела. Подозреваю, что язык у меня тоже лилового окраса. Надо менять привычки. Одно дело – в задумчивости грызть карандаш и другое – перо. – Если ты вдруг переутомишься или, не приведи Ушедший, вновь заболеешь, то гнев их светлости обрушится на мою голову.
Об этом я както не подумала. Голова Ингрид гнева не заслуживала.
– Скажи, что я сама захотела.
– Вряд ли меня это спасет. Пойдем обедать. Твоя ферма от тебя не убежит.
Ферма не моя… Кстати, интересно, чья она? Думаю, Кайя выяснит. Поговорить бы с ним.