Роковая любовь

Энэлайз улыбнулась брату и заторопилась вниз. Этот резкий стук вызвал в ней сильную тревогу.

Открыв дверь, Энэлайз увидела перед собой пятерых солдат, одетых в голубую форму и… майора Марка Шэффера. Ей стало страшно за Эмиля, но она постаралась не показать этого.

— Мисс Колдуэлл, — обратился к ней сухо Шэффер.

Энэлайз заметила, что он почему-то нервничает, и это насторожило ее.

— Слушаю вас, майор Шэффер, — ответила она ему в тон.

— Нам известно, что в вашем доме находится посторонний человек, — сказал майор.

Энэлайз обомлела. Она не верила своим ушам.

— Боюсь, что Вы единственный, кто зашел нас сегодня навестить, — сказала, как можно спокойнее, Энэлайз.

— Тогда, надеюсь. Вы не будете возражать, если мы обыщем Ваш дом? — спросил у нее Марк.

— Буду и обязательно! — возбужденно сказала Энэлайз. — Дома, где остались владельцы, как Вы знаете, не подлежат обыску, или Вы не читали Билль о правах[25]?

Марк усмехнулся.

— Боюсь, что Билль о правах на Вас, южан, уже не распространяется, раз вы отделились от Союза и образовали Конфедерацию. На вас, мисс Колдуэлл, распространяются теперь законы военного времени, и я настаиваю на обыске в Вашем доме, — резко произнес Марк Шэффер.

Энэлайз молча отошла в сторону, освобождая вход в дом солдатам. Она решила, что дальнейшее препирательство только усилит их подозрение.

Марк кивнул солдатам, и они немедленно разошлись по дому…

Оставшись в холле, Энэлайз украдкой посмотрела в окно и увидела, что дом окружен янки. Она поняла, что шансов на бегство у Эмиля нет и что все пути к спасению отрезаны. А, посмотрев еще раз на Шэффера, она поняла, что он будет неумолим и до конца выполнит свой долг.

Его красивое лицо было холодным и непроницаемым. Да, он непременно найдет ее брата и обвинит его в шпионаже. Она закипела от гнева, потому что была уверена, что Марк это сделал, чтобы отомстить ей. Она не сомневалась, что именно он отдал приказ о наблюдении за домом, чтобы установить, кто их посещает. Он ждал случая, чтобы унизить ее и подчинить своей воле, и этот случай представился.

Энэлайз презрительно отвернулась от Марка, но тот только зло рассмеялся. В это время Марка окликнули сверху, и в голосе зовущего звучало торжество.

Энэлайз замерла, у нее похолодели руки, и кровь застучала в висках. Что она может сделать? Как ей спасти брата? Наверху послышались шаги.

Марк пристально наблюдал за выражением лица Энэлайз в то время, как по лестнице стали спускаться солдат, а перед ним высокий, смуглый красивый мужчина, руки которого были заложены за спину. Он был одет не в форму, а в обычный костюм. Солдат подталкивал незнакомца ружьем в спину, но пойманный шел независимо и гордо, как будто прогуливался в опере, а не был схвачен противником.

Энэлайз побледнела и задрожала, увидев эту картину, а когда брат спустился, бросилась ему на шею и разрыдалась.

— Эмиль, — крикнула она голосом, полным любви и отчаяния. Этот крик словно ножом резанул Марка по сердцу.

Незнакомец наклонился к девушке и что-то прошептал ей.

Не выдержав, Марк подбежал к ней и, схватив Энэлайз за руку, оторвал ее от незнакомца.

— Черт побери, Энэлайз, да отойди же ты в сторону, — раздраженно сказал Марк.

В ответ Энэлайз повернулась к нему и отрывисто произнесла:

— Я ненавижу тебя!

— Как ты смеешь называть ее только по имени? — сверкнув глазами, спросил незнакомец.

Марк сухо рассмеялся — типично южное замечание сделал ему этот человек.

— Думаю, тебе нужно поразмышлять о более важном, чем о вежливости по отношению к леди.

— Эмиль, пожалуйста, помолчи. Я знаю его, —сказала Энэлайз, стараясь уберечь своего брата от дальнейших неприятностей с Марком.

— Ты знаешь его? — переспросил Эмиль недоверчиво, уставившись на свою сестру. — Ты знаешь янки, который называет тебя запросто по имени, Энэлайз? О Боже!

— Да, я знаю его. Но я познакомилась с ним, когда он называл себя Клэем Феррисом, — сообщила Энэлайз.

С перекошенным от гнева лицом, Эмиль повернулся к майору.

— Вы непорядочный человек, и я отхлестаю вас как следует, — резко произнес Эмиль.

— Но в твоем положении это невозможно, — издевательски сказал Феррис. — А теперь пройдемте со мной, мистер…

— Фурье. Эмиль Фурье, лейтенант армии Конфедерации, — сухо произнес Эмиль.

Ревность вновь захлестнула Марка, и какое-то мгновение он даже слова не мог произнести. Фамилия задержанного говорила о том, что он не был родственником Энэлайз. Других доказательств не требовалось — она спала с другим мужчиной. Он готов был сейчас броситься на этого Эмиля и задушить его голыми руками. Марк повернулся и, не глядя на Эмиля, вышел из дома, отдав своим людям приказ привести Фурье в штаб-квартиру для допроса.

— Нет, — закричала им вслед Энэлайз. Этого не должно было случиться: мужчина, которого она однажды любила, не мог и не должен был увести ее брата на верную смерть.

— Прошу Вас, пожалуйста, не троньте его! — кричала Энэлайз вслед уходящим солдатам.

Она выбежала за ними на веранду, но Марк уже вышел за ворота усадьбы и зашагал вниз по улице. Он даже не повернулся и не посмотрел на нее. А Энэлайз, обессилевшая, ухватилась за колонну, чтобы не упасть на землю. Боже! Неужели Марк такое чудовище?! Совершенно расстроенная, она смотрела на людей, уводящих ее брата все дальше и дальше по улице. Когда процессия совсем скрылась из вида, Энэлайз опустилась на крыльцо и разрыдалась. Она плакала так, что казалось, ее слезами можно было вымыть весь мрамор крыльца. Когда слезы иссякли, она поднялась и вернулась в дом. Оцепеневшая и сама ничего не соображающая Энэлайз нашла в гостиной Терезу, которая рыдала, оплакивая Эмиля, еще пуще, чем она сама немного ранее.

— Энэлайз, — закричала она, увидев дочь. — Ты должна что-то сделать. Ты не позволишь им убить Эмиля.

— Что? Что я смогу сделать? — застонала Энэлайз. — Что могу поделать я одна против целой армии?

— Ох, что же мне делать? Что же мне делать? — причитала Тереза, не слушая Энэлайз. — Мой единственный сын! Мой единственный сын Эмиль!

Энэлайз села на диван. Что же ей делать? Может быть, был какой-то выход из создавшейся ситуации? Она была уверена в том, что Марк преследовал какую-то цель, арестовывая Эмиля. Если бы она только знала, что ему нужно было…

Вдруг ее осенила догадка. Ну, конечно же! Он хотел, схватив брата, заставить ее выйти за него замуж. Он же ведь настаивал на том, чтобы она вышла за него. Теперь ясно, что таким образом он хотел принудить ее к замужеству в обмен на жизнь брата.

Она поднялась с дивана. Что ж, пусть будет так! И почему она раньше об этом не подумала? Что же, она пойдет к нему и согласится выйти за него замуж. Что она теряет? Ей теперь уже нечего терять. Она должна отбросить всe условности в сторону и выйти за него замуж. По крайней мере, она найдет возможность отомстить ему.

Она сделает его жизнь несчастной. Он будет проклинать тот день, когда шантажом заставил ее принять свое предложение. Она растранжирит все его деньги и сделает его нищим. Она будет коварной и вероломной в своих поступках. Она сделает его настоящим посмешищем.

Размышляя таким образом, она заторопилась в свою комнату наверх, чтобы привести себя в порядок. Она умылась, расчесалась и уложила в прическу свои прекрасные волосы, переоделась в лучшее из оставшихся на данный момент платье. Не могла же она идти на встречу к своему будущему мужу, одетая как замарашка.

Глаза ее возбужденно блестели. Приведя себя в порядок, она, не раздумывая, спустилась вниз по лестнице и вышла на улицу.

По мере приближения к штаб-квартире армии северян, храбрость Энэлайз куда-то улетучилась. Она толком не знала, где ей искать Марка и своего брата. Наверное, кто-то видел, куда повели арестованного солдаты, и надо спросить у этих людей.

Минуту она раздумывала, потом тяжело вздохнула, собираясь с силами, и пошла вперед. Сейчас ей придется обратиться к солдатам, и ей было страшно. Вот они стоят перед штаб-квартирой и поворачиваются все в ее сторону. Конечно же, они удивлены, заметив здесь женщину. Но их взгляды не столько удивленные, сколько бесстыдные, оценивающие, похотливые взгляды. Ей было страшно, но она с неприступным видом обратилась к тому солдату, что был приветливее на вид, и повелитель — ным тоном заявила:

25

Билль о правах — 10 поправок к Конституции, вступивших в силу в 1791 году и провозгласивших свободу слова, неприкосновенность личности и т. д.