Страница 50 из 55
Володя смотрел то на торпеду, то на корму судна — успеет ли судно увернуться от нее или нет? И других кораблей поблизости не видно. Если торпеда попадет, долго в ледяной воде не выжить — уж он-то это знает, испытал лично.
Успели, повезло! Торпеда пронеслась за кормой.
Володя бросился к иллюминатору левого борта, и тут до него дошло. Если был виден след торпеды, стало быть, она обычная, какие немецкие подводники применяют давно. Но есть еще новые, с акустическим наведением, электрические, и за ними следа видно не будет. А немецкая подлодка, если это распространенная «семерка», имеет четыре носовых и два кормовых торпедных аппарата. И заряжены в них могут быть торпеды разных типов.
— Ты чего мечешься от борта к борту, краснофлотец? — Командир сторожевика явно повеселел после того, как торпеда прошла мимо судна.
— На след смотрел.
— А что там может быть нового? — Командир корабля хохотнул. — Торпеда, она и есть торпеда.
— Это торпеда старого типа была, с паровым двигателем — за ней пузырьки видны. Если от нее увернулся — считай, повезло. Но немцы могут пустить торпеду с акустическим наведением — она сама на шум винтов или двигателя идет, от такой не увернешься.
— А по следу?
— И следа нет.
— Вот паскуды, додумались! И что делать?
— Глушить двигатель и не двигаться. Торпеда не найдет источника шума и может пройти мимо.
— Слышал я мельком о таких, но сам не сталкивался.
— Товарищ капитан-лейтенант! — доложил сигнальщик. — Вижу перископ, влево двадцать!
Все находившиеся на мостике повернули головы налево.
Головка перископа едва возвышалась над водой, но за ней тянулся видимый след. Лодка некоторое время — секунды — шла по прямой, а потом ушла под воду.
Володя выскочил из рубки. Обзорность из нее ограниченная, и снаружи видно гораздо лучше.
Он впился глазами в то место, где видел лодку. «Немец» всплыл на перископную глубину, рискуя быть обнаруженным, не просто так. Он определял параметры цели для новой торпедной атаки, а цель была только одна — сторожевик.
Володя напрягся, стараясь даже не моргать. Во время пуска торпеды лодку обычно подбрасывает вверх из-за резкого изменения дифферентовки, и она может показаться носом, верхом рубки или перископом, обозначить себя воздушным пузырем.
И лодка себя проявила. На мгновение показались сетерез и ограждение на носу, тут же ушедшие под воду. Это продолжалось всего лишь миг, который Володя не пропустил.
Он ворвался на мостик.
— Лодка пустила торпеду, дистанция около десяти кабельтовых!
— Лево руля! — тут же скомандовал капитан. — Самый полный вперед!
Судно рвануло вперед, вздымая волны. В машинном отсеке выли дизели, за кораблем, как дымзавеса, стелился солярочный выхлоп.
— Товарищ капитан, — обратился к командиру Володя, — надо бы стопорить машину.
Командир зло глянул на него из-под козырька фуражки. Наверное, подумал: «Тоже мне советчик, из деревенских небось. Даже до боцмана не дорос, а туда же». Тем не менее он послушался, приказав «Стоп машине!».
Сторожевик прошел немного по инерции и встал, покачиваясь на волнах. Все, кто был на ходовом мостике, приникли к иллюминаторам.
Никакого следа от торпеды на поверхности воды не было. Но Володя ясно видел носовое ограждение. После пуска торпеды лодку сразу уравновесили забортной водой, и она скрылась из виду. Но выстрел был!
В середине войны немцы применяли два вида торпед. Одни — с неконтактным взрывателем G-7 стандартного калибра, 533 миллиметра (21 дюйм), длиной 718 сантиметров и массой взрывчатого вещества 28G килограммов, приводившиеся в действие паром на основе спиртово-воздушной смеси. Такие торпеды имели три режима хода: 30, 40 и 44 узла при дальности хода соответственно 12 500, 8000 и 6000 метров. Главным недостатком такой торпеды был тот, что она оставляла за собой пузырьковый след.
В середине 1943 года немцы стали применять другой вид торпеды — G7-T5, самонаводящиеся акустические торпеды «крапивник». Такая торпеда имела мощный аккумулятор и электродвигатель мощностью в 100 лошадиных сил, вращавший два винта в противофазе. При ходе торпеды она не оставляла следа, демаскирующего ее. Максимальная скорость торпеды была снижена до 24,5 узла при дальности хода 5750 метров. Прибор самонаведения взводился после прохождения торпедой 400 метров. Головка самонаведения была способна фиксировать кавитационные шумы винтов при скорости цели до 18 узлов на расстоянии до 300 метров.
Но и у этой торпеды оказался недостаток. После пуска она могла совершить циркуляцию и поразить саму лодку, приняв ее за цель. Поэтому после пуска торпеды командирам предписывалось срочное погружение на глубину до 60 метров. Секрет торпеды был разгадан, когда на Балтике нашим морским охотником M103 была потоплена немецкая субмарина U250 с двумя новейшими торпедами. Причем потоплена она была на мелководье.
Торпеды достали и изучили. По просьбе Черчилля Сталин позволил присутствовать при изучении торпед британским специалистам.
Сторожевик стоял, и ничего не происходило.
Командир усмехнулся:
— Вы, подводники, все такие трусоватые?
И в этот момент далеко за кормой прогремел мощный взрыв. Не найдя цель, торпеда самоликвидировалась.
Теперь уже улыбнулся Володя:
— Мы не трусливые, а осторожные. Неосторожные на дне лежат.
Командир покраснел: его уели при подчиненных — рулевом и штурмане. А главное — кто? Краснофлотец! Зычным голосом он приказал:
— Посторонним очистить ходовой мостик!
Володя пожал плечами и вышел. Это он-то посторонний? Но никому и ничего он доказывать не собирался. В конце концов, его задача — добраться до Мурманска, а там и Полярный, где база подплава, рядом.
Командир сторожевика решил лодку не упускать. Судно пошло вперед галсами, меняя курс. За корму с лоточных бомбометателей сбрасывались бомбы, установленные на разную глубину срабатывания.
Володя засомневался в успехе. Лодка, потратив две торпеды на относительно небольшой корабль и не добившись успеха, уже ушла из района.
Но упорство командира сторожевика было вознаграждено. После одного из взрывов глубинных бомб на поверхность воды вырвался воздушный пузырь и деревянные детали палубы подводной лодки.
Корабль застопорил ход и вернулся к месту повреждения лодки. Там уже начало расплываться соляровое пятно. Туда сбросили еще две бомбы, установив взрыватели на 60 и 100 метров. Но, вероятно, зря. Получив повреждения и набрав воды через пробоины, лодка затонула. Глубины в этом районе моря значительные, и лодку просто раздавит на глубине.
Сторожевик постоял у места потопления лодки с четверть часа. Штурман определил координаты потопления лодки, и сторожевик двинулся дальше.
Чтобы не мерзнуть, Володя забрался в кубрик лодки — на палубе одежду пронизывал ледяной ветер.
Уже ночью сторожевик входил в Екатерининскую гавань Полярного — он должен был забрать людей и следовать дальше в Мурманск.
Володя попрощался с матросами и сошел на берег. Для начала он прошел к дежурному по штабу бригады подплава: надо было отметить прибытие на службу — истекали последние часы его отпуска, иначе можно было оказаться в дезертирах. Кроме того, только дежурный мог сказать, где находится его «малютка».
И вот здесь случился облом. Лодка находилась в море.
— Сколько ждать?
— Сам понять должен, не могу сказать. Иди в казарму, отоспись да отдохни.
Володя поплелся в казарму — надо же где-то было есть и спать.
В казарме было достаточно прохладно, но он угрелся под одеялом и уснул.
А через два часа объявили подъем. Матросы вскочили и побежали умываться.
Володя с наслаждением потянулся. Чего вставать, когда лодки нет?
Но он просчитался. В казарму вошел старшина и увидел матроса на койке. От возмущения он даже задохнулся и покраснел:
— Это что такое? Встать!
Володя поднялся.
— Старший матрос Поделякин, четвертый дивизион подплава, — четко доложил он.