Страница 25 из 51
– Да, отец! – Дах ревел как медведь. – Я не стану убивать его…
– Пойми, это ещё больший позор для нас.
– Где он? Я хочу поговорить с ним! Весь аул как улей уже жужжит, какой плохой Дах, заставляет девочку силой жениться, какой хороший Аюб, как они друг другу подходят!..
– Тебе лучше остыть. Горячий язык смертелен для чести. К тому же твой брат пропал, его нигде не могут найти…
– Трус! Сидит где-нибудь в кустах!
– Он признался в своих чувствах перед Бэлой и передо мной. Трус не смог бы этого сделать! Наверное, он решил на время покинуть нас, чтобы всё стало на свои места.
– Лучше бы это было правдой!
– Тебе это на руку. Если он не появится до свадьбы, Бэлу будет легко убедить, что он бросил её, и она вынуждено согласиться.
– Тогда свадьбу надо ускорить!
В тусклом свете очага Тлетенай продолжала возиться над свадебным нарядом Бэлы, которая не отрывала глаз от подаренных Аюбом цветов, летала в своих мечтах.
– Дах очень зол! – стараясь тихо говорить, пробубнила Тлетенай. – Слава Ахын, отец вразумил его и взял клятву не убивать Аюба.
– Аюб когда дом? – Бэла многого не понимала из её слов, зачастую улавливая только смысл. Да и сама говорила с трудом.
– Знак! Когда будет знак! Тогда я тебя к нему отпущу. К Шхагуаше. Только тсссс! Никому!
– Спасибо! Я тебя люблю! – Бэла потянулась, чтобы обнять Тлетенай.
– Осторожно, осторожно! Иголка!
Запыхавшийся пшитль Мос осторожно прокрался к кунацкой, где ночевал Асерет Дах. И негромко, постучав три раза в дубовую дверь, прохрипел:
– Хозяин! Хозяин!
– Чего тебе? – показался на пороге Дах.
– Есть! Кажется, объявился! Конь - точно его!
– Подожди, сейчас оденусь…
Через пару мгновений Дах вышел из кунацкой в полном снаряжении, поправляя на плече толстый, смотанный аркан из конского волоса.
– Ты один? – прошептал он.
– Заур и Челеш спрятались у сарая.
– Так теперь тихо идём к ним. Кляп есть?
– Найдётся!
– Если возьмёте его дам по три козы каждому, а тебе волю, в азат!
– Не уйдёт! Даю слово!
Спустя четыре дня Аюб вернулся в Асерет-хабль за полночь. Ему удалось забрать Квели у Есхота. Он спрятал её в тайном месте в гроте за урочищем трёх ключей, обещав с рассветом вернуться. А сейчас, оставив недалеко от родного дома коня, крался среди кривых стволов диких яблонь. Ночь была пасмурная. Изредка на пару мгновений из-за туч показывалась луна, заливая все неверным светом. Дул резкий ветер, шелестя тысячами листьев. Ухали совы. Вот, наконец, он добрался до груши, на ветке которой привязал заячью шкуру, как договаривались с Тлетенай. Скоро начнёт светать. Он поспешил обратно к своему скакуну.
– А вот и наш беглец! – Дах отчетливо разглядел сгорбленный силуэт.– Только не спугните!
– Далеко не уйдет! – снимая с плеча аркан, прошептал Мос.
– Кляп не забудь, Заур! Что бы пикнуть не успел! Мос, закончите, свиснешь, Челеш подгонит коней. Вперед!
Аюб растворился в теплых мыслях о встрече с Бэлой. Он вспрыгнул на коня, как вдруг что-то, просвистев в прохладном воздухе, обхватило его и вырвало из седла. Падение на землю было болезненно, если бы не папаха, удар головой был бы страшен. Не успел он прийти в себя, как две тени с пыхтением набросились на него, затолкали кляп и связали сзади руки. Раздался короткий свист. Застучали по земле копыта коней. Кто-то спешился и подошёл к лежащему Аюбу. Его рука, сбив с него папаху, схватила за волосы и задрала голову.
– Что, брат, добегался? – спросил Дах. – На коня его! Едем к сосне Шхагуаше!
Бэле плохо спалось. Она ворочалась, и ей было ужасно душно. Ей снился отец, лежащий в чёлне, медленно плывущий по молочной реке. «Здравствуй, доченька! – улыбка не сходила с его синих уст: Смотри как мне хорошо!» Затем из реки вышла красивая обнаженная дева.
– Ты кто? – спросила Бэла.
– Шхагуаше. Пойдем со мной! В реке так спокойно. – Манила она тонкой бледной рукой.
– Крест у ног! Камень в воде! Любовь между ними! – раздался из чёрной пустоты смех Квели, перерастая в крик. – Не трогай цветок! Знак! Пора! Проснись! Знак!
Бэла проснулась. В голове яро пульсировали последние слова сестры: «Знак!» Она вскочила и тихо пробралась к спящей Тлетенай. Растолкав её, прошептала на ухо: «Знак! Пора!» Тлетенай не стала спорить и сопротивляться, боясь, что разбудит Гошемаф. Она лишь прошептала в ответ: «Одевайся».
Его привезли на то самое место, где он мечтал воздвигнуть храм, где впервые признался Бэле в своих чувствах. Теперь брошенный на обточенные ветрами и ногами людей камни связанный он дрожал то ли от холода, то ли от страха. Ветер дул здесь намного сильнее. Небо громыхнуло раскатом грома.
– Поднимите его! – властно приказал Дах.
Кто-то схватил его под мышки и поставил на ноги, связанные в лодыжках.
– Ну что ж любимый брат Аюб, – Дах похлопал его по щеке, – приехал за Бэлой? Не зря я не поверил словам отца. Он думал, что ты уехал, избавил нас от позора. Справедливый Аюб, христианин! А на самом деле простой вор! Вор, крадущий у своего брата! Знаешь, что у нас делают с ворами? А? Узнаешь это место? Помнится, ты хотел здесь храм отстроить? Разве по вашей вере разрешено ворам строить храмы?
Аюб замычал. Дах вырвал кляп. Младший брат слегка размял затекшую челюсть и, вскинув голову, сказал:
– Я не вор! Бэла не принадлежит тебе! Она выбрала меня!
Сильный удар кулаком в живот заставил Аюба скорчится от боли.
– Заткнись, щенок! Она моя! Ты слышишь – МОЯ!
– Она не любит тебя!
– Это не главное! Главное, что я получил её! И что скоро наша свадьба! Я, знаешь ли, тоже люблю её!
– Любовь должна быть взаимной!
– Ничего, полюбит позже! Мос, займись!
Трое джигитов начали бить лежащего Аюба. Первые крупные капли упали с чёрного неба – начинался дождь.
Уже светало. Тлетенай вернулась в дом, слегка промокнув, осторожно прокралась в комнатку Бэлы. Та уже была готова и сидела, обхватив маленький сверток с едой. Жестом Тлетенай позвала её. Так же тихо они покинули гинекей, женскую половину дома и пошли к конюшне. Дождь разошелся не на шутку, гремел гром, и сверкали молнии.
– Плохое у меня предчувствие, – залепетала Тлетенай, сжавшись от очередного раската грома, – словно Ахын против!
Бэла не поняла её слов, и продолжала надевать седло на серую кобылу в яблоках.
– Знак есть! Аюб будет ждать тебя у Шхагуаше!
– Спасибо, Тлетенай, солнышко! – Бэла обняла её и расцеловала.
– Я буду скучать по тебе! Все уезжай, а то я расплачусь.
Бэла вскочила в седло, улыбнулась своей новой сестре, сказала «прощай» и слегка натянула поводья.
Дах свистом остановил избиение брата. Из носа Аюба текла кровь. Волосы, лицо и одежда были в грязи. Дождь насквозь промочил всех и продолжал тарабанить по, испускающим пар, джигитам.
– На что ты надеялся, брат? Думал, я просто отдам Бэлу и уйду в сторону?
– Так и будет, Дах! – сплевывая кровь, прохрипел Аюб. – Она никогда не полюбит убийцу своего отца!
– Её отец жив! Ты…
– Расскажи это кому-то другому! Я всё знаю! Ты использовал меня, чтобы Бэла поверила в эту ложь! Но, как говорит наш отец, правда всегда найдет выход!
– Ну что ж, – Дах не ожидал такого поворота, – в моих планах ты был ключом к её сердцу, но, как мы все видим, ты открыл его для себя! Но у меня есть ещё один ключик!..
– Квели!
– Ты меня удивляешь! От тебя ничего не утаишь!
– Ты ещё больше удивишься, узнав, что Есхот не привезет её к свадьбе!
– Что? О чём ты?
– Её нет у Есхота! Ты проиграл!
– Шакал! – Дах схватил его за грудки. – Куда ты её дел?
– Спрятал в надежном месте!