Медовый месяц

— Ты чужая, — произнес он глухим незнакомым голосом. — Это не ты!

Мне вдруг показалось, что он сошел с ума, до того рассеянным и странным был его взгляд и голос, а также все движения. Но вскоре я поняла, что ошиблась. Он тряхнул головой, словно приходя в себя, и посмотрел на меня вполне осмысленно:

— Ты чужая, — повторил он уже другим тоном, спокойным, даже слегка насмешливым. Он не осуждал меня, а просто констатировал факт. — Я любил тебя и верил тебе, а ты меня предала, — продолжил он все тем же внешне невозмутимым тоном. — Когда я встретил тебя, ты показалась мне чистой и нежной девочкой, нетронутой, светлой. Меня поразили твои глаза. Ты казалась мне особенной, не похожей на своих сверстниц. Ты была искренней, живой и настоящей, в тебе не было грязи и фальши. И я понял, что нашел ту единственную, которую искал всю свою жизнь. Я поверил тебе. Я поверил в то, что смогу быть счастлив. Но потом… В тот первый раз, когда у нас с тобой ничего не получилось… Ты помнишь это? — он смущенно покосился на меня.

Я кивнула, но он и не нуждался в ответе. Он как будто обращался не ко мне, а к самому себе, к своей душе.

— Я испугался, расстроился. Да нет, не те слова… Я был убит, раздавлен. Мне казалось, что я бесполезный импотент, ничтожество. И что ты не сможешь уважать меня после такого позора.

— Но я вовсе так не думала, — попыталась возразить я, но он не стал меня слушать.

— И тогда я уехал, уехал в свой город, к женщине, с которой был близок последнее время, надеясь, что она сможет помочь мне излечиться от этого позорного недуга.

— Как к женщине?! — растерянно пролепетала я, не веря своим ушам. — Ты же говорил, что уехал к другу!

На этот раз он меня услышал и усмехнулся уголком рта, совсем как Саша:

— Я солгал тебе. У меня была любовница, старше меня. Но это совсем не то, что было с тобой, — поспешил он оправдаться. — Тебя я любил, молился на тебя, считал чуть ли не святой. Я мечтал прожить с тобой всю жизнь и иметь много детей. Она же была грешницей, великой грешницей, я ненавидел ее, но в то же время меня тянуло к ней словно магнитом. Ведь порок всегда притягателен. Она была… впрочем, сейчас это уже не важно. Главное было в другом, она помогла мне поверить в себя. И я смог вернуться к тебе полным сил и возможностей, вернуться победителем. Я поверил, что все у нас будет хорошо, я был почти благодарен ей за это.

— Она что, умерла? — удивилась я.

— Конечно, — он пожал плечами. — Я же сказал, что она помогла мне.

— Но я ничего не понимаю!

— Неважно, скоро поймешь. Слушай дальше, — теперь он обращался ко мне. Он расправил плечи, глаза его засияли, на бледном лице заиграл румянец. Я поразилась произошедшей в нем перемене и не могла понять, чем она вызвана. — Потом мы с тобой поженились, и все было отлично. Правда, в день нашего бракосочетания, — он иронично усмехнулся, произнося эту фразу, — произошел неприятный инцидент. Ты помнишь, как я опоздал, а потом рассказал о пьянице, о которого споткнулся на улице?

— Конечно, помню. Я очень волновалась в тот день. Так, значит, и в этом ты меня обманул, и не было никакого пьяницы?

— Ну почему же? Был, — он снова усмехнулся. — Я не соврал тебе, а просто не все сказал, чтобы не волновать тебя. Я действительно споткнулся об него. Он валялся посредине дороги, и я его не заметил. Этот придурок вскочил и полез в драку, хотя только что казался мертвецки пьяным и лежал бесчувственнее бревна. Я легко справился с ним, недаром я занимался борьбой. Врезал ему пару раз по почкам и в челюсть, и он свалился, словно куль с дерьмом. Но напоследок ухитрился плюнуть кровью мне в лицо. К его счастью, не попал, иначе бы я убил его. А вслед мне крикнул: «Будь ты проклят! Я проклинаю тебя и всех, кто тебе дорог! Все, кому ты веришь, предадут тебя или умрут. А сам ты подохнешь, как собака, от руки близкого тебе человека!» Я оцепенел. Его слова произвели на меня гнетущее впечатление. Хотя я никогда не считал себя суеверным, но было что-то зловещее в его голосе, что заставило меня похолодеть. Я хотел еще раз ударить его, но передумал. Он уже сам отключился. К тому же на нас стали обращать внимание прохожие, не хватало еще, чтобы кто-нибудь вызвал милицию! Я заставил себя забыть этот неприятный эпизод, но гнетущее смутное ощущение надвигающейся беды уже не оставляло меня. И я не ошибся… Мы приехали в этот город, где я родился и вырос. И тут началось. Первый сигнал. Эта женщина позвонила мне и сказала, что ей кое-что известно о… Черт, черт! — Он вдруг с силой ударил себя по коленке. — Все так хорошо начиналось! Ты понравилась моей маме, она тебе. Вы нашли общий язык, и я был так рад! Но она умерла… О господи, она умерла! Ее больше нет! — его голос прервался, и он закрыл лицо руками. Но быстро справился с собой, отнял ладони от лица и посмотрел на меня сухими, полными ярости глазами. — А потом появился он. Этот подонок. Мой сраный папочка! И украл тебя у меня. Я понял, что ты на него запала, как и эта малолетняя шлюха, которая сдохла, так и не успев осуществить свою заветную мечту — переспать с ним.

— О ком ты говоришь?

— Как это о ком? О дочке мэра, конечно! О некой мадам Эльвире, подруге моего детства. — Он сделал легкий шутливый полупоклон. — Она как-то сказала мне, и я не мог потом простить ей этой фразы, сказала, что я милый славный мальчик, но никогда не стану настоящим мужчиной, как мой отец, как бы ни стремился к этому. Я рад, что она умерла, и ни о чем не жалею! — добавил он с гордостью.

— Что ты такое говоришь?! — Я была потрясена его словами. — Ты же жалел ее! Я видела слезы в твоих глазах во время похорон!

— Я и не отрицаю, но это была лишь минутная слабость. Я не раскаиваюсь в своем поступке.

— В каком поступке? — не поняла я.

— Неважно. — Он тяжело вздохнул, словно смирившись с моей непонятливостью. — Но я не сказал главного. Я видел, как ты смотришь на этого гада, моего отца, как кошка на сметану. Как то краснеешь, то бледнеешь, стоит ему появиться. Ты хотела его, как самка. Я понял это раньше, чем ты. Но я, наивный дурак, все надеялся, что ошибаюсь, что все обойдется. Я верил в тебя и в твою любовь ко мне. Нам надо было уехать сразу же, как только я почувствовал первые симптомы этой болезни. Но я не сделал этого. А потом… потом я своими глазами видел и слышал, как вы обнимаетесь в коридоре в ту ночь, когда в квартире отключили свет, помнишь? — Еще бы я этого не помнила! — Я проснулся, тебя не было рядом. Я вышел, пардон, в туалет. И тут я услышал чьи-то приглушенные голоса. Слух у меня всегда был отличным, как и зрение. Я затаился возле двери, стараясь не дышать. Вы не замечали меня, поглощенные друг другом. — То-то мне почудилось, что я слышу скрип двери, значит, я не ошиблась! — Что я испытал в те минуты, стоя возле двери, не передать словами! Но даже тогда я был готов все простить тебе, забыть, потому что слишком сильно любил тебя! Ты помнишь, как я умолял тебя уехать? Если бы ты послушалась меня, то все могло бы быть иначе. Твоя подруга осталась бы жива, и моя мама тоже…

Я не понимала ни одного слова, все кружилось и плыло перед моими глазами.

— При чем здесь Лиза и твоя мама?!

— Да при том, что я всю жизнь, с самого детства обожал этого гада! — вдруг закричал он, не ответив на мой вопрос. — Восхищался им, стремился быть во всем на него похожим. Он был моим кумиром, идолом, образцом для подражания.

— Кто? — спросила я, хотя уже поняла, кого он имеет в виду.

— Моего драгоценного папочку, с которым ты так сладко трахалась, кого же еще! Будь он проклят, а вместе с ним и ты! В детстве я хотел во всем походить на него. А когда подрос, то стал мечтать стать лучше его, добиться большего в жизни. Я даже начал заниматься этой чертовой борьбой, хотя совершенно не имел интереса к этому виду спорта. Меня больше привлекали точные науки. Но я должен был стать сильным, мужественным. Я хотел, чтобы мужчины боялись меня, а женщины восхищались мной. Но главное, о чем я мечтал, — это сразиться с ним в поединке и победить! О, я предвкушал этот сладостный миг, когда терпел боль от ударов своих тупоголовых соперников и облизывал разбитые в кровь губы! Эта мысль придавала мне силы. Но потом я понял, что никогда не сравняюсь с ним в этом виде спорта, потому что он занимался этим со всей страстью, ему нравился сам процесс, он ничего никому не стремился доказать. А я… я хотел доказать ему, что я сильнее его, лучше, удачливее. Я посмотрел на себя со стороны и понял, что веду себя, как идиот. Я смотрел на свое отражение в зеркале и видел, что я красивее его, выше ростом, шире в плечах, но несмотря на это, когда мы шли с ним по улице, женщины смотрели на него, а не на меня! А если мы с кем-то общались, то эти глупые самки слушали его рассказы, открыв рот. Они хотели его! Я видел это по их похотливым мордам и блестящим глазам. Его, а не меня! Хотя я был моложе его и красивее!