Стая

Курить хотелось зверски… А думать о том, что произойдет, когда иссякнет запас препаратов, захваченный при налете на Лабораторию, – не хотелось абсолютно… А он иссякнет, причем куда быстрее, чем планировалось, – вводимые Ростовцеву дозы постоянно увеличиваются.

В своем организме Руслан пока никаких изменений не замечал… Но лишь пока. Насколько он знал, трехкратный прием штамма-52 (весьма ослабленного варианта «пятьдесят седьмого») шансов выжить не оставлял. Вопрос лишь в том, какой срок отпустит ему судьба: несколько месяцев? Год? Два? Едва ли больше…

Ростовцев – легок на помине – заворочался за стеной, испустил низкое, глухое рычание. Руслан взглянул на часы. Погано… Совсем погано.

Ну, допустим, отыщут они Эскулапа. Допустим, склонят к сотрудничеству, – убеждением или силой… И что? Только в фантастических романах гении-одиночки варят чудодейственные снадобья в кастрюльке, на кухонной плите, или собирают чудо-устройства в личных гаражах из подручных запчастей…

Возня в соседней комнатушке прекратилась, Наташа за последние недели неплохо освоила обязанности медсестры при странном пациенте.

Он услышал ее неуверенные шаги за спиной, но не обернулся. Она подошла, положила руки на плечи… Он не обернулся.

– Руслан… Я больше не могу так…

Он промолчал. Ждал, когда же Наташа сама первая скажет про единственный разумный выход из сложившейся ситуации….

Но она тоже молчала.

2.

Для серьезного разговора Мастер пригласил Мухомора за периметр Логова, на высокий обрывистый берег озера: протяженного, довольно узкого, но длинного, изогнутого наподобие кривого клинка – клыча или ятагана.

Карельская тайга изобилует такими водоемами с кристально прозрачной водой, и этот отличался от прочих разве что полнейшим безлюдьем, – ни единой рыбачьей лодки на водной глади, ни единой машины на берегах, никаких палаток или следов старых туристских стоянок.

…Мастер за минувшие три часа оправился от шока. Осмыслил последствия неожиданной смерти шефа, прикинул возможные перспективы…

Перспективы, если честно, хреновейшие.

Покойный господин Савельев не то планировал для себя личное бессмертие, не то ему было попросту наплевать, как пойдут дела в фармацевтической империи после смерти ее отца-основателя… Наследники имущества Савельева остались – несколько детей от нескольких бывших жен – но принимать их в расчет не стоит. Наследники есть – нет преемника, и нет продуманного механизма передачи ему власти. Значит, предстоит великая грызня стаи гиен за наследство сдохшего льва. И свои шансы в предстоящей схватке Мастер отнюдь не переоценивал.

На него многие влиятельные в «Фармтрейд-инкорпорейтед» люди посматривали косо. Да что там многие – практически все… Для них он был реликтом-отморозком, пережитком начала девяностых, когда признаком высшей крутизны бизнесмена считалось умение лихо перестрелять на стрелке коллег-конкурентов, а не способные к тому коммерсанты признавались за лохов, за баранов, которых надлежало неукоснительно стричь и доить…

Сейчас времена иные.

Битва за наследство г-на Савельева пройдет тихо, незаметно для публики – не станут взрываться «мерседесы» и грохотать автоматные очереди… Все произойдет куда как буднично и заурядно – тихие и мирные голосования акционеров, еще более тихие разговоры с людьми, занимающими не последние кабинеты в Смольном. А безутешные родственники должны быть счастливы, если получат дозволение поделить квартиры-тачки-шубы-побрякушки – к финансовым активам концерна никто их не подпустит.

А Мастер в намечавшийся расклад не вписывается. Вообще. Никак. Он мавр, уже сделавший свое дело, – грязное и кровавое.

Значит, будет убран с дороги быстро и решительно. Скорее всего, тоже без стрельбы и взрывов, достаточно натравить на него доблестных правоохранителей, – а те живенько найдут, за что зацепиться…

«Да уж, найдут, даже слишком глубоко рыть не придется…» – думал Мастер, прислушиваясь к рычанию бульдозера. Упомянутая машина заравнивала сейчас яму, куда вповалку были свалены трупы, собранные на территории Логова.

Козырь у Мастера остался один-единственный – «Проект-W».

Проект, поначалу – еще в советские времена – задуманный как средство получить неуязвимые и не нуждающиеся в оружии боевые единицы, способные действовать практически где угодно, в условиях чудовищной радиации, химического и бактериологического заражения местности.

Позже, в новые времена, когда к проекту подключились «ФТ-инк.», господин Савельев и его верный клеврет Мастер, о боевом применении речь уже не шла – намечался гигантский прорыв в медицине и фармакологии: сыворотки, получаемые из организмов вервольфов, использовались для работы над созданием лекарств, исцеляющих тяжелейшие раны и самые застарелые хвори…

Но и этот путь отнюдь не оказался усыпан розами. Чудодейственные снадобья обладали чудовищным побочным действием: мало радости успешно завершить курс лечения и получить на выходе здоровенький труп, или живое существо, уже мало напоминающее человека.

На последнем же этапе большая часть усилий посвящалась не исследованиям, но гашению источников утечки информации, да еще грызне со старой гвардией «Проекта-W» – с бывшими гэбэшниками…

И тем не менее проделанной работе и достигнутым результатам нет цены… Вернее сказать, цена появится, – и назначать ее будет Мастер. Если сейчас, в суматохе и неразберихе, неизбежной после смерти Савельева, сумеет прибрать к рукам все, что уцелело после разгрома Логова и визита Руслана в Лабораторию.

«Проект-W» засекречен даже внутри «ФТ-инк.» – белохалатники в фармацевтических лабораториях концерна не имеют понятия, откуда поступают сыворотки и препараты для их опытов. И соратники г-на Савельева в совете директоров – не имеют. Без сомнения, этот вопрос их весьма заинтересует, но не сразу, сейчас на повестке дня более важные дела. Фора есть – и за этот срок необходимо собрать и сберечь все что можно. И найти покупателя – скорее всего, не здесь, за границей.

Причем надо проделать все не просто быстро, – молниеносно. Хапнуть, продать, исчезнуть. Или хотя бы хапнуть и исчезнуть, – тогда покупателей для сделки века можно будет подыскать не торопясь, не поря горячку.

План логичный и здравый – да только вот исполнителей для его осуществления у Мастера почти не осталось… Вернее, исполнители – боевики для силовых акций – есть, но нет людей, способных более-менее толково ими командовать… Полководец, по большому счету, должен сидеть в штабе над картой, а не поднимать роту в атаку.

А вот ротных-то командиров и нет…

Штырь погиб по собственной глупости во время приснопамятного налета на «Обитель Ольги-спасительницы», оказавшуюся замаскированным под монастырь публичным домом. Ахмед разделил судьбу прочих погибших в Логове… Мамонт сдуру подвернулся под пулю Руслана во время стычки в Лаборатории…

Остался один Мухомор.

Этого человека Мастер никогда не понимал до конца.

Если побуждения других подручных – полных, честно говоря, отморозков – были ясны и прозрачны, то Мухомор… Во-первых, отморозком его не назовешь, при всем желании, – в команде Мастера он славился более чем мягкими методами работы, почему и занимался делами, требующими наиболее деликатного подхода. Во-вторых, не гонялся столь откровенно за деньгами, как гонялись покойные Штырь с Ахмедом…

В любом случае Мухомор никогда не подводил, быстро и грамотно исполнял порученное. Мастер очень надеялся: не подведет и теперь.

Он начал разговор, обрисовав положение, в котором они не по своей воле очутились, причем несколько приукрасил картину: дескать, речь идет не о спасении шкуры, просто представился великолепный шанс обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Обеспечить именно им двоим, Мухомору и Мастеру, шестерки не в счет…

(На самом деле не в счет даже Мухомор, но ему про это знать пока не обязательно. Из школьного курса арифметики Мастер помнил твердо: при делении чего-либо наибольший результат получается, если за делитель принять единицу. А последующий жизненный опыт добавил еще один постулат: мертвец не проболтается.)