Страница 10 из 18
Нижняя часть замка повисла на щупах и рухнула. Максим едва не уронил ее на железный пол, в последний момент изловчившись подставить ногу.
– Твою м-м… – взвыл он шепотом.
Дима подобрал замок и пристроил его у двери, которая теперь была открыта.
Из бетонного колодца дул ветерок. Оттуда пахло смолой и цементом. Справа, за второй железной дверью, непривычно громко щелкал и завывал лифтовой механизм. Наверх вела лестница. В потолке виднелся квадратный лаз, перетянутый матовой клеенкой.
На полпути стало понятно, что люк открыт. Темная клеенка оказалась лоскутом вечернего неба, который рос и рос, вытесняя мир. Когда Дима вылез на хрустящую смоляную корку и огляделся, вокруг остался только густой воздушный купол. На полусогнутых ногах, хватаясь за стенку вентиляционной шахты, Дима подобрался к бетонной плите и торопливо сел.
На крышу вышла Лиза, тоже оглушенная холодным ветром. Здесь непрерывно дул ветер. Его потоки захлестывали рот и ударяли в ноздри, заставляя жмуриться.
– Как на море, – крикнула Лиза, осторожно пробираясь вдоль стенки.
Далеко внизу, перпендикулярно ветру, катилась лавина огней.
– А где Макс?
– Пошел за курткой.
– Что?
Все уличные звуки на такой высоте смешивались в равномерный оглушительный рокот, среди которого изредка трубили уличные сигналы.
Лиза села рядом и наклонилась к Диминому уху.
– А я не боюсь, – сказала она. – И вообще, мне уже хорошо. Спасибо.
Дима открыл рот, но его перебил Максим, который тащил что-то громоздкое.
– Помогите, что ли, а?
Лиза подобралась к Максу и взяла у него пальто.
– Что у тебя здесь?
– Шезлонги. Стояли в гардеробе.
– Ух ты! Божественно. Димка, иди помоги!
Бокал мартини в шезлонге на берегу моря огней. Ей хотелось написать песню с таким названием. Или просто: «Берег моря огней». И бокал мартини.
– Если дальше будет так же хорошо, я здесь привыкну, – сказала Лиза.
– Я уже, – сказал Дима.
Ему лень было шевелить языком. Лиза убедила его попробовать вина. Это был первый крепкий напиток за два года, и Дима тут же опьянел. Он развалился в шезлонге и смотрел в небо, где среди рваных весенних облаков угадывались мутные звезды.
– Лично мне идея Москвы нравится, – сказал Максим. – Человек по природе хищник… ему более свойственно рвать зубами глотки, чем жевать сено.
– Почему хищник? – спросила Лиза.
– Клыки во рту.
Над городом верещали какие-то вечерние птицы. Совсем рядом, под крышей чердачной будки, топтался целый выводок голубей.
– Тогда это не для меня, – сказала Лиза. – Я не умею рвать глотки.
– И не придется. Это дело пиарщиков. Как бы эти говнюки меня не обгадили.
– Кто?
– Вон, голуби.
– А… Ну, если меня вообще примут на телевидение.
– Примут. Это же Москва.
«Вот оно», – вдруг подумал Дима. Машины едут по земле. А звук – будто в небе. – Извините, я выйду… – сказала Лиза. – Мне нужно в туалет.
Она выбралась из шезлонга и прошла к выходу, Почти твердо, едва косясь на открытое пространство.
Две минуты прошло в тишине.
– Макс?
– Я слушаю.
– Какие в Москве есть журналы? Или газеты?
– Гм. «Известия». «Форбс». «Ритм-н-блюз».
– О, а что это? Какая-то музыка? Мне нравится музыка.
– Поздравляю, – Максим отхлебнул мартини.
– Поможешь мне к ним попасть?
Макс поперхнулся.
– С какой стати?
– Лиза сегодня спросила про запрещенные поступки. Я не сказал, но я много раз выдавал себя за другого. За журналиста.
– Да ладно.
– Честное слово.
– И… ну хорошо, и что с того?
– Теперь мне нужно им стать. Иначе получится, что я врал.
– И думаешь, тебя так запросто возьмут?
– Ну… это же Москва.
В просвете между облаков мерцал реактивный самолет. Дима подобрал кусок проволоки и принялся выколачивать пыль из своей кроссовки.
Максим встал и прошагал к бортику. Выглянул наружу и отшатнулся.
М-да. А ведь однажды придется спрыгнуть.
– Зачем? – спросил Дима, и Макс понял, что сказал это вслух, и вдруг потерялся в одном из пьяных измерений, где уличные огни можно было читать как слова, где всё надувалось и опадало: то кисти рук росли, а голова становилась крошечной, то наоборот…
– Эй, осторожнее, – крикнул Дима, выпрыгнув из шезлонга.
Он ухватил Максима за ворот пиджака и дернул прочь от борта. Макс повалился на бок, мысленно отметив, что успел изрядно напиться.
– Уф, – он позволил отвести себя к шезлонгу, с размаху сел и закурил, хотя удержать сигарету было непросто.
– В расчете за люстру? – Дима осторожно улыбнулся.
– Б-блядь, ну я исполнил. Можно бутылку? – попросил Максим. Он решил не утруждаться и хлебнул прямо из нее.
– Вот так, – сообщил он пьяно. – Именно так я умру когда-нибудь.
И почти угадал.
...
5 сентября 2005 года
– Ну что, Поттер? Как поживает ваш гость? Разобрались?
– Я вам так отвечу. Перед нами мошенник. Другой человек, и паспорт не его. И никакой мистики.
– Да что вы говорите!
– Я клянусь вам. Его бы назад, в отделение…
– Так наберите милицию, пускай забирают.
– Я бы с радостью, но какой у них номер?
– Ноль-два, Поттер. Ноль-два.
...
24 июля 2005 года
Всё меняется. Странности производят странности, и теперь всё развивается само по себе.
До сих пор я был уверен, что экстренные номера действуют безотказно.
Как наивен я был. И как беззащитен.
Мы с Эврикой летели вперед, пойманные между двух параллелей: слева вечерняя трасса, а справа чугунным колесом вертелась бесконечная ограда.
Десять гудков спустя в трубке раздался треск. Автоответчик сыграл «К Элизе» и буднично попросил дождаться оператора.
Над фонарями разгорался вечер. Каждый пятый штык заводской ограды венчала острая маленькая звезда.
– Скорее, – торопила меня Эвридика. – Ну пожалуйста, скорее.
В трубке снова раздался щелчок. Трель и хрип. И женский голос.
– К СОЖАЛЕНИЮ, – девушка в записи отчаянно пыталась изобразить сожаление. – На данный момент НИ ОДИН оператор НЕ МОЖЕТ принять ваш вызов.
Хрп! Нас отстрелили, и мобильник утих.
Я набрал их номер пять раз. И пять раз услышал это сообщение.
– Скорее же! – позвала Эвридика, успевшая отбежать далеко вперед.
Выходило совсем не смешно. За нами гналась шайка маньяков, и если мы попадемся, мне сожгут лицо дезодорантом, а как поступят с Эврикой – об этом вовсе тошно было думать. И вот, я снова набираю «02» и слышу…
– Милиция, – отозвалась девушка, на этот раз живая. У нее был голос человека, который только что отсмеялся и хочет вернуться к разговору, прерванному звонком.
– Добрый вечер, – прохрипел я в ответ, и постарался коротко объяснить, что меня и одну девушку преследует группа ребят, которые используют предметы.
– Где вы находитесь… – она зажала микрофон ладонью и что-то крикнула в сторону.
– Здесь дорога, – сказал я. – И лес. И ограда… завод, наверное.
– Где вы находитесь? – повторила она чуть раздраженно.
– Да не знаю же! Вышли из метро… конечная станция.
– «Серп и молот»?
– Такая, подземная гробница…
– Краснооктябрьский. Звоните в райотдел.
Она продиктовала номер и повесила трубку.
«Подождите», – хотел сказать я, но было уже поздно.
– Быстрее, быстрее же! – звала Эвридика. Ее цветастое платьице мелькало далеко впереди.
– Стой! Дождись меня…
Прыгая между асфальтовых кочек, я подбежал к Эврике и выдавил несколько свистящих бессмысленных звуков, прежде чем смог заговорить.
– Бесполезно. Она не кончается.
– Кто?
– Ограда, – я обернулся и на шоссе увидел их.
Фары скутеров поднимались из-за горизонта чередой злых полумесяцев. Они дрожали в колеблющемся полумраке. Зуд моторов теперь был отчетливо слышен.