Страница 24 из 25
В том-то и обида, что абсолютное большинство советских военачальников (да тот же Попель, строчивший на Катукова «объективки») на фронте «имели женщину», и она не мешала им «в работе». Разница лишь в том, что вдовец Катуков своей любви не скрывал и имел серьезные намерения: «Михаил Ефимович не стыдился идти рядом со мной. Мы всегда в кино, на концертах садились вместе. Он накидывал мне на плечи свою шинель. Никогда не прятал меня в укромное место (например, в шкаф!), как это делали В. И. Чуйков, А. И. Еременко, П. А. Ротмистров, С. И. Богданов и многие другие, когда узнавали, что приезжает высокое начальство, — они не хотели афишировать своих отношений с женщиной».
По наблюдению пешего пехотинца, сержанта 221-го стрелкового полка 77-й гвардейской дивизии, Героя Советского Союза Александра Левчука:
«Полевой жены только у Ваньки-взводного не было, уж больно не живуч он был. Пару атак, и нет взводного. А уже у ротного жена походная была, может, и не одна. А у комбата или там у командира полка никто и не считал. А среди нас какие девчата! Мы грязные да чумазые, одним словом, пехота. Но оно и добре, я вам скажу. А то бы те девчата всю бы галушку нам испортили. Кто бы тогда воевал?»
Но и на передовой не все так грустно: «Разведчики садятся в кружок, перебрасываются шутками. Среди них одна девица, очень красивая. К ней обращаются со словами, из которых можно понять, что жизнь в этом маленьком подразделении течет по обычаям первобытного коммунизма. Все у них общее, и красавица Катька, и оставшаяся в тылу повариха Наташка тоже общие. Они дарят разведчиков своей любовью…»
Оставим новейшим исследователям вопрос, насколько эти «нюансы» повышали боеспособность РККА.
Как раз в это время сержант Николай Никулин получил в разведывательном поиске очередную дырку в шкуре и, привычно радуясь тому, что рана, кажется, не очень серьезная, — «Господи, Боже мой! Как же мне везет! Кости не перебиты, голова и живот целы!» — отправился своим ходом в благословенный тыл:
«Теперь уже кругом много наших войск. Какие-то кухни, мастерские, машины. На полянке два упитанных молодца играют в волейбол. Ловко пасуют мяч один другому. Чистые, краснощекие, гладко выбритые. И гимнастерки на них без пятнышка. Будто и войны нет.
Поразительная разница существует между передовой, где льется кровь, где страдание, где смерть, где не поднять головы под пулями и осколками, где голод и страх, непосильная работа, жара летом, мороз зимой, где и жить-то невозможно, — тылами. Здесь, в тылу, другой мир. Здесь находится начальство, здесь штабы, стоят тяжелые орудия, расположены склады, медсанбаты. Изредка сюда долетают снаряды или сбросит бомбу самолет. Убитые и раненые тут редкость. Не война, а курорт! Те, кто на передовой, — не жильцы. Они обречены. Спасение им — лишь ранение. Те, кто в тылу, останутся живы, если их не переведут вперед, когда иссякнут ряды наступающих. Они останутся живы, вернутся домой и со временем составят основу организаций ветеранов. Отрастят животы, обзаведутся лысинами, украсят грудь памятными медалями, орденами и будут рассказывать, как геройски они воевали, как разгромили Гитлера. И сами в это уверуют! Они-то и похоронят светлую память о тех, кто погиб и кто действительно воевал! Они представят войну, о которой сами мало что знают, в романтическом ореоле. Как все было хорошо! Как прекрасно! Какие мы герои! И то, что война — ужас, смерть, голод, подлость, подлость и подлость, отойдет на второй план. Настоящие же фронтовики, которых осталось полтора человека, да и те чокнутые, порченые, будут молчать в тряпочку. А начальство, которое тоже в значительной мере останется в живых, погрязнет в склоках: кто воевал хорошо, кто плохо, а вот если бы меня послушали!
Но самую подлую роль сыграли газетчики. На войне они делали свой капитал на трупах, питались падалью. Сидели в тылу, ни за что не отвечали и писали статьи — лозунги с розовой водичкой. А после войны стали выпускать книги, в которых все передергивали, все оправдывали, совершенно забыв подлость, мерзость и головотяпство, составлявшие основу фронтовой жизни. Вместо того чтобы честно разобраться в причинах недостатков, чему-то научиться, чтобы не повторять случившегося впредь, — все замазали и залакировали. Уроки, данные войной, таким образом, прошли впустую…
В тылу и отличиться проще. Воюют и умирают где-то на передовой, а реляции пишут здесь».
В тылу научились воевать с комфортом. Генералы, чекисты, партийные воротилы, хозяйственники почувствовали вкус к красивой жизни, притерлись друг к другу, приспособились из войны извлекать прибыль, не забывая делиться с вышестоящим начальством, особистами и прокурорами, которые тоже хотели прилично питаться. Потому, несмотря на грозные приказы Наркома обороны, в действующей армии воровали в возрастающих масштабах — война всё спишет, если нет — запишем «фрицам» в счет репараций. К примеру, после передачи Жуковым Коневу 1-го Украинского фронта там не очень-то и глубоко копнула комиссия Госконтроля. Результатом проверки стал приказ заместителя Наркома обороны № 230 от 19 июня 1944 года «О разбазаривании подарочного фонда в Управлении командующего бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Украинского фронта и привлечении за это виновных к ответственности»:
«Заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-майор Петров и помощник командующего генерал-майор Орловский завезли на полевой фронтовой склад бронетанкового имущества около 2 вагонов подарков с продовольствием и вещевым имуществом, полученных от Монгольской Народной Республики, не оприходовали их и разбазарили.
По распоряжению генерал-майора Петрова выдано командованию бронетанковых и механизированных войск фронта (на 6 человек, в том числе и себе) более 42 пудов и начальникам отделов (на 11 человек) — более 66 пудов мяса, масла сливочного, колбасы, конфет и др. Большая часть этих продуктов была отправлена на автомашинах в Москву. Его же распоряжением выданы 11 посылок с продуктами весом до 4 пудов каждая вольнонаемным работникам управления и несколько посылок посторонним лицам.
По распоряжению генерал-майора Орловского было отправлено на автомашине в Москву 267 кг свинины, 125 кг баранины и 114 кг масла сливочного для передачи руководящим работникам центральных управлений командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии. Эти продукты на день проверки переданы по назначению не были и хранились в сарае при квартире представителя У К бронетанковыми и механизированными войсками фронта майора Дюжник.
Кроме того, генерал-майор Орловский отправил в Москву 80 кг масла сливочного и 5 коз и другие продукты работникам Главного бронетанкового управления Красной Армии и своей жене.
От своего начальника Орловского не отставал и его подчиненный Тарасенко…
По распоряжению начальника штаба командующего бронетанковыми и механизированными войсками фронта полковника Маряхина выдано: начальнику штаба командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-майору Салминову — 51 кг мяса, 20 кг масла сливочного, 8 кг колбасы и 10 кг печенья; начальнику 8-го отдела 1-го Украинского фронта Шахрай — 5 кг масла сливочного, Зкг колбасы, 5 кг печенья и Зкг конфет.
Адъютант бывшего командующего бронетанковыми и механизированнми войсками фронта капитан Фридман получил 278 кг мяса, 147 кг масла сливочного, 90 кг колбасы, 115 кг печенья, 83 кг конфет, 108 кг мыла, а всего около тонны продуктов, из которых семье бывшего командующего бронетанковыми и механизированными войсками фронта передано только 180–200 кг всех продуктов.
Этот же Фридман получил без оправдания документами, якобы для монгольской делегации, 205 кг мяса, 20 кг масла, 25 кг колбасы, 20 кг конфет, 20 кг печенья и 20 кг мыла.
По сохранившимся документам установлено, что в управлении бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Украинского фронта за короткий промежуток времени разбазарено таким образом: 15 123 кг мяса, 1959 кг колбасы, 3000 кг масла сливочного, 2100 кг печенья, 890 кг конфет, 563 кг мыла, 100 шт. полушубков, 100 шт. шинелей, 80 шт. меховых жилетов, 100 пар валенок, 100 пар сапог и другое имущество.