Ронин

Отец, улыбаясь, протянул ему еще слишком тяжелый для подростка длинный клинок в простых, без украшений, ножнах. Ник с внутренним трепетом принял его и, сжав тонкие губы, посмотрел на отца: тот прикрыл глаза — «твое». И Ник осторожно, стараясь не дышать, вытянул клинок из его ласковых ножен. Вот тогда-то к нему впервые и пришло это ощущение. Он словно почувствовал в себе дух всех тех воинов, что носили этот меч до него, ощутил всю ту кровь, что пролил этот клинок за полторы тысячи лет своей жизни. Все прочее пришло потом: и ощущение, что клинок — продолжение руки, и биение его пульса, все это пришло потом. Тогда он почувствовал только это — огромную ответственность и любовь. Меч принял его, а он принял меч, их пути слились…

Ник вскрыл футляр из красного дерева, достал кисточку и мел, нанес порошок тонкими полосками на лезвие и, едва касаясь стали, начал растирать его вдоль кромки. Полная сосредоточенность и любовь, больше ничего не надо и не важно. Слейся с клинком, полюби его, и он не подведет…

— Господин, вам пора.

Пора. Ник кивнул, пристегивая мечи. У палатки его уже ожидал бронированный джип, до взлетного поля было слишком далеко, чтобы идти пешком. Он одним плавным движением запрыгнул на переднее сиденье, крепко ухватился за поручень, это средство передвижения всегда славилось капризным нравом, а вывалиться на крутом повороте Нику совершенно не хотелось. Джип незамедлительно сорвался с места, подняв густые клубы пыли.

— Да простит господин мою дерзость… — Пожилой водитель, явно из простых, уважительно склонил голову, ожидая разрешения продолжить.

Ник жестом разрешил.

— Господин, ходят слухи, что ящеры согласны на ничью.

Ник сурово зыркнул в сторону водителя и ничего не ответил. Но тому и не требовалось ответа. Достаточно было того, что офицер его выслушал и не оборвал. Впрочем, если бы Ник не был потомком иностранца, водитель вряд ли бы даже осмелился заговорить. А Ник в глазах большинства солдат был вроде как и не совсем офицером…

Водитель резко крутанул руль, объезжая колонну запыленных легких танков. Ника вжало в дверцу.

— В войсках поговаривают, что это ловушка для нашего господина. Больно уж подозрительно они о мире заговорили. Как бы чего не вышло.

Ник гневно вскинул руку.

— С каких пор асигару суют нос в дела самураев?! Господин Такаси не будет принимать поспешных решений.

Водитель прикусил язык и, втянув голову в тощие плечи, сосредоточил все внимание на дороге, опасаясь встречаться с Ником взглядом. До самого аэродрома они просидели молча, только уже остановившись у самых ворот, водитель осмелился поднять глаза и тихонько, словно между делом, пробормотал:

— И все-таки присмотрите за нашим господином.

Ник промолчал, ибо недостойно самурая общаться на равных с простыми воинами. Он выпрыгнул, придерживая мечи, на забетонированную площадку, ответил на приветствие часовых и быстрым шагом направился к шаттлу. Все были в сборе. Двадцать лучших бойцов корпуса.

— Ну вот и ты, Николас. — Тайи Токкайдо, начальник личной охраны сегуна, один из немногих представителей древних родов, согласившийся служить в подчинении попирателя традиций Танако, похлопал его по плечу.

— Пойдемте внутрь, больше ждать некого.

— Тайи, среди солдат брожение, они не доверяют Тедау. Боятся ловушки. Ты не в курсе, какие мы приняли меры безопасности?

Токкайдо замедлил шаг, пропуская остальных вперед. Несмотря на то что сегун поручил отобрать бойцов именно Нику, формально за организацию охраны отвечал именно Токкайдо. Да и фактически тоже. Двадцать бойцов — ничто даже против одного «Секи»…

— Тот островок, он выбран нами, мы его прочесали шаг за шагом, он пуст. На орбите висит крейсер, так что удаленный удар невозможен, любую ракету перехватят еще на старте. В радиусе ста километров войск Тедау нет, равно как нет и наших. Двадцать пятый сентай несет дежурство в воздухе. Так что мы предусмотрели любую неожиданность.

— Всегда есть место случайностям. — Ник пригнулся, проходя шлюз, для его роста в метр восемьдесят пять шлюзы на военных кораблях приспособлены не были. За все прошедшие века средний рост коренных японцев почти не изменился.

Тайи пожал плечами.

— На случайности есть мы.

— В последний раз я был столь самоуверен в восемь лет, когда попытался укусить соседскую собаку.

Токкайдо удивленно скосил на него глаза.

— И что? Тебя укусили в ответ?

— Нет, — Ник хмыкнул, — меня выпорол отец. — Он занял место у прохода, пристегнул ремни. — Сколько лететь?

Токкайдо присел напротив.

— Полчаса, Фолдер-кун, можешь поспать.

Ник прикрыл глаза, сосредоточиваясь на своей сути, силы следовало накопить, подготовиться, создать резерв. Шаттл вздрогнул, отрываясь от земли, на краткий миг накатила волна перегрузки, затем, набрав высоту, они перешли на горизонтальный полет. Фолдер ничего не почувствовал: полностью погруженный в себя, он прервал всякий контакт с внешним миром.

В десантном отсеке царил полумрак, двадцать человек терялись в помещении, рассчитанном на роту в полной выкладке. Однако барахлил климатизатор, и вскоре воздух пропитался запахом пота. Воины старались подбодрить друг друга бравыми возгласами, но было видно, что на душе у них скребут кошки. Ответственность за жизнь сегуна лежала на них тяжким бременем.

Ник очнулся от медитации, когда транспорт уже заходил на посадку. Иллюминаторов в отсеке не было, и о том, что они приземлились, можно было догадаться только по слегка ощутимому толчку. Ник, облизнув пересохшие губы, приладил к уху миниатюрный передатчик. В голове тотчас возник отчетливый голос пилота-оператора.

— Внимание, приготовились. На счет «три» открываю шлюз. Парламентеры выходят после вас; осмотритесь, сразу после высадки мы улетаем. Внимание, отсчет. Раз, два, три!

Дверь с шипением открылась. Ник закрыл глаза, представляя яркий свет, — это нехитрое упражнение позволяло заранее приучить глаза к свету перед выходом из полумрака. Через пару секунд зрачки расширились, и он шагнул наружу. Воины сноровисто выбежали следом, охватывая полукольцом трап. Островок действительно был невелик, прекрасно различался омывающий его океан. Маленький, почти голый скалистый клочок земли, лишь несколько чахлых кустов смогли отстоять свое право на жизнь. Один из тысячи близнецов, разбросанных возле западной оконечности материка. Ник на секунду зажмурился, вдохнув полной грудью. Прохладный соленый океанский воздух приятно освежал лицо. Под ногами шуршали мелкие камни, разбивались о берег ласковые океанские волны. Идиллия, лучшего места для мирных переговоров не сыскать. В ухе опять заскрипел голос пилота:

— Внимание, выходят парламентеры. Посольство Тедау высадится через две минуты.

Охрана рассредоточилась, беря в кольцо трап. Такаси с девятью высшими офицерами корпуса неторопливо прошествовал вниз. Как только последний парламентер сошел с трапа, тот втянулся внутрь и шаттл почти вертикально взмыл в бирюзовое вечернее небо.

Ник пристроился поближе к сегуну, стараясь охватить восприятием всю округу. Такаси был чем-то опечален, и Ник почувствовал мимолетный укол сожаления, настолько постаревшим выглядел сейчас сегун.

— Внимание, они подлетают. Их зона посадки в двухстах метрах к югу от вас. Приготовьтесь.

Ник чертыхнулся, при таком раскладе свет бил в глаза. Но менять что-либо уже поздно. В отдалении родился низкий гудящий звук, вскоре перешедший в утробный рык. Транспорт Тедау напоминал переросший огурец с утолщением посередине, тускло-золотистого цвета, цвета рода Сейнау. Аппарат не стал садиться, только завис в нескольких метрах над каменистой почвой. На секунду все скрыла призрачная голубоватая вспышка, а когда она рассеялась, на земле стояла компактная группа ящеров в широких церемониальных плащах с капюшонами. Микропрыжок, один из проклятых секретов Тедау. Мгновенное перемещение на расстояние до ста метров. В Первую войну это стало неприятным сюрпризом для экипажа линкора «Переславль» и дюжины кораблей поменьше. Мегатонный заряд, возникающий внутри коконов силовых полей и брони, рвал корабли изнутри. Не сразу догадались отсекать истребители-камикадзе, не сразу научились обнаруживать корабли с этим устройством. А вот захватить такой корабль или повторить технологию не сумели до сих пор. Пока не сумели. Физические принципы микропрыжка были известны ученым уже добрый десяток лет, оставалось лишь реализовать туманные математические формулы в железо.