Последний поцелуй на ночь

– Правда?

– Правда.

– Докажи.

С удовольствием. Он снял с неё рубашку через голову и отбросил в сторону, затем лифчик, открывая ее своему взору, и о-о, она великолепна, совершенна во всех отношениях, как он и думал.

Она... первая женщина, которая когда-либо соблазняла его практически до потери контроля.

Он увидел бледный, тонкий шрам на ее правом плече и поцеловал его. Увидев сморщенный розовый шрам на левой стороне ее грудной клетки, Соло, поцеловал его тоже. Гусиная кожа покрыла ее кожу.

– Ты – самое изящное существо, когда-либо созданное, – сказал он, вставая с кровати.

Если у нее есть другие шрамы, то они находились ниже на ногах, и, когда он доберется туда, то не хочет останавливаться и терять минуты, чтобы сбросить с себя одежду. Лучше всего сделать это сейчас.

– Ты куда собрался? – потребовала она.

Такой яростный тон от такого крошечного существа. Он почти усмехнулся.

Молча раздевшись, Соло наклонился и снял оставшуюся одежду с нее. У него перехватило дыхание в горле. Раньше он описывал ее как прекрасную, но... она совершенство.

Каждый дюйм ее был заключён под соблазнительной, нежной кожей, а податливые изгибы являлись образцом самой привлекательной женственности.

Как он и подозревал, у нее имелись другие шрамы. Всего несколько, но они образовывали сморщенные окружности, где ее кости прорывали кожу, почему-то только добавлявшие ей красоты.

Вика пережила своего рода ад, который бы уничтожил многих других. Каждый знак плохого обращения был знаком ее невероятной силы.

– Такой мощный, – оглядывая его, сказала она. – Иди сюда.

– Хочу поцеловать каждый твой шрам.

– Скоро.

– Скоро, – повторил он как попугай. Он поклялся, что будет хорошо заботиться о ней, располагаясь около нее. Он будет обращаться с ней, как с сокровищем, которым она являлась, чтобы чувствовала себя особенной и никогда не сомневалась в его решимости защитить ее.

Тепло, шедшее от нее, окутывало его, но тем не менее она дрожала.

– Боишься?

– Блаженствую.

– Я хочу, чтобы ты почувствовала себя еще лучше. – Желая вернуть ее назад в состояние полного возбуждения, он поцеловал ее еще раз, ища, пробуя, принимая, давая. В конце концов, она нуждалась в большем... она нуждалась во всем. И все же он только ласкал ее лицо, играл с кончиками волос, проводя руками по плечам. Каждое прикосновение было невинным, но продуманным.

– Соло, – наконец простонала она, командуя.

– Да, – пообещал он.

– Еще.

Именно этого он ждал. Соло исследовал ее так, как хотел сделать сначала, не оставив без внимания, ни один дюйм её тела. Он узнавал ее.

Он наслаждался ею, этой милой, уязвимой девочкой с сердцем, более совершенным, чем бриллианты. Он облизал ее шрамы на ногах.

– Такая красивая, – говорил он. – Такая совершенная.

– Я? Это ты красив и совершенен.

Когда она смотрела на него с удовольствием, страстью и желанием в глазах, он чувствовал себя прекрасным принцем, хотел быть таковым в детстве.

– Ты бы ничего не меняла во мне. – Утверждение, а не вопрос.

– Только если ты решишь оставить эту постель, прежде чем мы на самом деле займемся стоящими вещами!

Он хихикнул. Юмор. В сексе. Соло никогда не знал, что это возможно. Но тогда, он не был с такой женщиной как она, женщиной любви и света.

– Я покажу тебе стоящие вещи, – проворчал он с ложной свирепостью.

Он намеревался сделать именно это. Его собственное желание одолело его, заставляя спешить, но это было слишком важно, чтобы спешить, он жаждал ее удовлетворения слишком отчаянно, был полон решимости сделать это воспоминанием, которое Вика будет лелеять всю оставшуюся жизнь, что он был достаточно осторожен, и изучил ее реакции.

Когда она ахнула, стало понятно – ей понравилось то, что он делает.

Когда она застонала, стало понятно – ей действительно понравилось то, что он делает.

Но когда она начала извиваться от наслаждения, он понял, что теперь принадлежит ей.

Все время Вика мяла и царапала его спину и, казалось, не получала достаточно, казалось, нуждалась в нем, в некоторой части его, а когда она схватила его руку и втянула в рот палец. Он чуть не выскочил из кожи.

– Ты действительно готова для меня, милая?

– Пожааалуйста.

Она выкрала слово прямо из его головы.

– Я должен взять презерватив. Я безопасен и чист, но мы не хотим рисковать забеременеть.

– Нет. Я хочу тебя чувствовать. Только тебя. Хотя бы на первый раз.

О-о, да. Она, несомненно, украла слова из его головы. Соло знал о риске, как и сказал, но, казалось, не мог заставить себя позаботиться об этом.

Он переместился в нужную позицию, приготовился, но не взял ее. Еще нет. Их губы слились в еще одном горячем поцелуе, когда Вика обхватила его талию ногами.

Наконец он вошел. Соло хотел быть нежным, но она такая маленькая, и ему пришлось оказать больше давления, чем надеялся. Вика ахнула, когда он, наконец, скользнул в нее, и ее тело затряслось от шока вторжения.

– Ты в порядке? – спросил он, стиснув зубы.

– Дааа, – сказала она со стоном.

Значит, он выполнил свою работу, подготовил ее должным образом. Когда он двинулся в ней, она застонала, давая больше, чем он когда-либо воображал, ни в чем не отказывая.

Вика держалась за него, дышала на ухо, выкрикивала его имя, выгибалась под ним, двигалась, кричала, тянула за волосы, царапала ему спину, целовала, целовала и снова целовала.

И когда он знал, что она находилась на грани потери дыхания, Соло поднял голову и всмотрелся в ее глаза. Глубоко, так глубоко.

– Вика, – сказал он. – Я дам тебе все, что могу, клянусь, и тебе понравится это. Обещай это же мне.

– Соло, любимый, Соло. – Ее дрожь усилилась. – Обещаю. И я отдам тебе все. Все, что у меня есть.

– Сделаю тебя настолько счастливой, что ты скажешь это. – Когда он целовал и брал ее, то делал шаг к тому, что обещал отдать ей все, что у него когда-либо будет.

Она – все, что он когда-либо хотел, все, о чем думал, что никогда не сможет иметь, и Вика выдыхала его имя много раз, зовя его, принимая как никогда глубоко.

Когда ее спина прогнулась, отрываясь от кровати, и она закричала от оргазма. Он почувствовал ее освобождение, и потерял остатки контроля.

И когда Соло рухнул на нее несколько минут спустя, то быстро перекатился на бок, не желая причинить ей боль. Его веки были невероятно тяжелыми, и он мог только улыбаться об этом с иронией.

Он прошёл через горы покрытые льдом, неся стофунтовый мешок драгоценностей, никогда не утомляясь, но эта маленькая женщина истощила его.

Он прижал ее к себе, когда начал засыпать, решив, что горе тому, кто когда-либо попытается отобрать ее у него.

Глава 27

Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.

– Песнь Песней Соломона 2:5

Пока ее милый, истощенный Соло спал, Вика оделась и насладилась замечательным сухим ферментным душем.

Она разогрела в миске томатный суп и съела, пока изучала хижину, которая оказалась больше, чем ожидала Вика, и очень домашней, с бревенчатыми стенами и удобной, потёртой мебелью.

Мягкий коричневый ковер закрывал пол гостиной, а картины с розами и лилиями висели на стенах.

Еще более мягкий ковер лежал на кухне, а кастрюли и сковородки висели на металлической подставке для посуды чуть выше гранитной столешницы.

Электрическая смесь старого и нового, как будто мужчина и женщина разделили ответственность за отделку.

Наверно мужчина решал, чему быть на полу, а женщина – что повесить на стены.

"Был ли босс Соло женатым?" – задумалась Вика. Если да, то что бы подумала женщина о Вике?

Она никогда не общалась с людьми за пределами цирка, и не была уверена, что знает как произвести хорошее впечатление.

Если на то пошло, что друзья Соло подумают о ней? Будут ли они хлопать Соло по спине в знак одобрения, как любят иногда делать мужчины, или утянут в сторону, и предупредят держаться от нее подальше?