Страница 7 из 11
С горем пополам она все же из комнаты выбралась. Вдохнула, выдохнула, зажмурив глаза, и снова – по стенке, по стенке – к ступенькам. Как спустилась она на первый этаж, как вышла из дома – не помнила. Не помнила даже, через какую точно дверь выходила – через парадную или дверь черного хода. В голове ее что-то ухало и грохотало, перед глазами все плыло, в горле саднило, ее тошнило. Очнулась она только за воротами, и то не сразу. Очнулась от странного озноба. Оказалось, что она сидит метрах в десяти от распахнутых ворот дома пятьдесят дробь пять, прямо на земле, в густом кустарнике. Сидит на траве, не пожалев новых немецких брюк, в которые ее коллега по отделу не влезла и продала их Дине с величайшей неохотой после Дининых настоятельных просьб. Коленки под подбородком, сумка на плече, зубы щелкают от ужаса, пальцы рук стиснуты в замок, плечи, спина судорожно дергаются.
Что делать-то? Куда теперь?
Господи, а коробка-то! Коробку ведь она так и не отдала!
Дина нащупала непослушными пальцами коробку в сумке. Все цело. Что теперь с ней делать?
Понятно что – отдать владельцу. То есть Валерию Юрьевичу. Пусть он сам решает, что ему теперь делать со своим долгом за грехи молодости. Кажется, он именно так и сказал…
Обратно Дина Игнатова добиралась автостопом. Опасно, конечно, было доверяться случайным людям, но куда опаснее – садиться в рейсовый автобус. Она же не идиотка, понимала, что человек она в поселке новый, непримелькавшийся. Ее запомнят сразу, и тот же водитель автобуса, обстоятельно посасывая нижнюю губу, будет перечислять полицейскому художнику ее приметы.
Господи, а та пожилая женщина! Как же она про нее забыла?! Мало того, что та ее запомнила, и хорошо, она ей еще и дорогу указала!
Вот спросит у нее полиция: никого вы, женщина, подозрительного не видели тогда-то и тогда-то, там-то и там-то? И что та бабка ответит? Конечно, скажет, видела. Мало того, что видела она незнакомку. Так молодая дамочка еще и дом, нужный вам, господа полицейские, искала! Где, как вы рассказываете, произошла страшная трагедия.
Да у тетки той и спрашивать ни о чем не надо. Она ведь до того дотошная, это сразу видно, что сама в отделение пойдет и все обстоятельно расскажет.
Но ведь Дина ни при чем! Она не убивала! Она просто приехала сюда, чтобы выполнить поручение своего босса, который сильно ненавидел и еще сильнее гневался на хозяина дома номер пятьдесят дробь пять за что-то, и…
И вот теперь пусть он все это и подтвердит представителям правоохранительных органов. Ей лично плевать, как он станет выкручиваться. Все на совещании слышали его телефонный разговор, все! И Ражева потом даже о чем-то неприятном с ним шушукалась. И она видела Дину в дверях кабинета и может все подтвердить. Что именно? Да хотя бы то, что Дину начальник вызывал!
Нет, поговорить с ним следовало немедленно. И если он решил отключить свой телефон – а он его отключил, она всю дорогу до города ему звонила, – то она напрямую к нему домой и поедет.
– Спасибо, – поблагодарила Дина пожилую супружескую пару, вызвавшуюся подвезти ее до города. – Я вам что-то должна?
Мужчина замотал головой. Тетя посмотрела на него строго, ткнула локтем в бок и прошепелявила:
– Три сотни давай.
Дина послушно расплатилась и пошла ловить такси, но вначале она позвонила на работу и долго умоляла охранника продиктовать ей адрес босса. Еле уломала парня.
Ехать в переполненном автобусе к Валерию Юрьевичу она просто не могла. Ее по-прежнему трясло от пережитого ужаса, тошнило, а глаза то и дело заволакивало тусклой пеленой, сквозь которую ничего нельзя было рассмотреть, никакого светлого будущего. Один мрак и безысходность, черт бы все побрал!
Дом, в котором жил ее босс, был новеньким, нарядным, с огромными балконами, застекленными темными стеклами, с цветниками перед подъездами, парковочными площадками, качелями, яркими горками и песочницами. Даже дышалось тут легче и приятнее, чем в ее, к примеру, районе. А все потому, что насаждения строители уберегли от выкорчевывания, и парковая зона обвила пять высоток плотным кольцом, где вольно себя чувствовали бегуны и собачники.
Подъезд был заперт. Дина минут пять звонила в квартиру Валерия Юрьевича – бесполезно. Либо его не было дома, либо он был так сильно и приятно занят, что решил никому не открывать. Оно и понятно, груз с его души упал, расплата за грехи молодости свершилась, как он думает. Теперь можно и расслабиться.
Наконец в динамике что-то скрипнуло, хрюкнуло, свистнуло, и надтреснутым голосом ее начальника недовольно спросило:
– Кто там?
– Валерий Юрьевич, это я, – она чуть не расплакалась от облегчения. До того рада была его слышать.
– Кто «я»? – удивился он.
– Дина Игнатова.
– А-а-а, понятно, – он немного помолчал и спросил со вздохом: – И чего тебе, Дина Игнатова?
– Надо поговорить.
– А до завтра это не подождет? – вдруг заупрямился босс. – Я тут несколько… м-м… занят, понимаешь?
– Валерий Юрьевич! Это очень важно! – взмолилась она, нащупывая в сумке картонную коробку. – Это касается вашего поручения.
– А что с ним не так? – Он немного, совсем-совсем чуть-чуть обеспокоился, кажется.
– Я его не выполнила, – призналась Дина и опасливо покосилась на двух подростков, которые наблюдали за ней, стоя неподалеку у скамейки.
– Почему? Что значит – не выполнила?! Как такое возможно вообще?! – забубнил Валерий Юрьевич. – Константин Сергеевич был дома?
– Дома… Был… – она нервно передернула плечами, вспомнив, в каком именно состоянии тот «был дома».
– И почему ты ему это не отдала?
– Потому что… Потому что он умер! – понизив голос, так, чтобы ее не слышали эти юные оболтусы, проговорила Дина. – Да впустите же меня, Валерий Юрьевич! Я отдам вам эту чертову коробку и уйду!
Стало так тихо, что она отчетливо услышала, как колышутся волосы у нее на макушке – то ли от ветра, то ли от ужаса. Только сейчас до нее начало вдруг доходить, что весь этот чудовищный бедлам, свалившийся на нее, мог произойти – и произошел наверняка не без помощи и участия самого Валерия Юрьевича. Не то чтобы он сам продырявил головы этому мерзкому Константину Сергеевичу и его жене, но заказчиком-то он выступить мог? Мог! И ее – идиотку – он с какой целью туда послал? Правильно, с целью ее засветить! Что она благополучно и сделала. А плата за долги…
Слишком уж невесомой она выглядит, эта плата.
– Если вы сейчас же мне не откроете, я распакую вашу посылку прямо во дворе, на лавочке. И позвоню куда следует, – пригрозила ему Дина. – Ну, Валерий Юрьевич!
Зря, господи, зря она не ушла навсегда с этой работы! Чего боялась? Того, что не устроят ее анкетные данные новое руководство? Да и черт бы с ними! Еще куда-нибудь пристроилась бы. Теперь-то что?! Теперь-то она с чем осталась? С пустой, похоже, коробкой, упакованной так деловито и тщательно, и с двумя трупами за плечами.
Он должен ей ответить. Он должен ее защитить от подозрений! Он должен будет рассказать всем заинтересованным лицам, что это именно он послал ее туда с поручением. И поручение это выглядело совершенно невинным.
В динамике снова что-то хрюкнуло, скрипнуло, пискнуло. Дверь открылась, и Дина вошла в прохладное чистенькое парадное. Она совсем забыла спросить, на каком этаже расположена его квартира, и подниматься пришлось пешком, чтобы не кататься на лифте вверх-вниз.
Этаж оказался шестым. Пока она добралась, выдохлась окончательно. Сердце, уставшее колотиться из-за страха и напряжения, вообще, похоже, не билось больше, его не было слышно. Пот струился по ее спине, ногам, груди, вискам. Во рту пересохло. Она судорожно достала из сумки пудреницу, раскрыла ее, взглянула на себя в зеркальце, убедилась, что похожа на взмокшую, потрепанную жизнью мышь, и со вздохом убрала пудреницу обратно. В конце концов, ей плевать, как она выглядит! Да и Валерия Юрьевича ее внешний вид вряд ли озаботит. Судя по повисшей в домофоне – после ее угрозы – паузе, он не на шутку встревожен.