Виват Император!

Роман Злотников

Виват Император!

Vive! Empereur! — Да здравствует император!

От автора

За написание этой книги меня побудила взяться одна идея. Однако прежде чем вас с ней ознакомить, хотелось бы сделать небольшое отступление. Я придерживаюсь точки зрения, которая, в общем-то, с порога отвергается мэтрами так называемой «серьезной» литературы, а именно — что фантастика служит осмыслению окружающего мира и его взаимоотношений с духовным миром человека ничуть не меньше, а порой даже и в более значительной степени, чем «серьезная» литература. Просто, в отличие от этой литературы, занимающейся, если можно так выразиться, реальной действительностью, фантастика экстраполирует эти процессы на будущее, имея в виду, что это может стать реальностью, а может и не стать, исходя при этом из современных нам представлений о дальнейших путях развития технологий, социума и возможностей человека. То есть, говоря проще, Достоевский пишет, к чему можно прийти, задавшись вопросом: «Тварь я дрожащая или право имею» в русле рассуждений молодого петербуржца Раскольникова, а его современник Жюль Верн в поисках решения той же проблемы рассматривает, к чему повел бы подобный ход мыслей, попади сверхсовременная военная технология, например, технология постройки подводного корабля, в руки молодого, горячего, пусть и образованного, представителя порабощенного индийского народа.

Сегодня уже ясно, что подобная экстраполяция стала жизненной необходимостью. Недаром же этим занимаются целые институты и международные исследовательские центры. Но только фантастика может поставить вопросы, на которые нет однозначно достоверного, а возможен лишь статистически достоверный ответ, и вовлечь в процесс осмысления этих вопросов и поиска ответов на них огромные массы людей.

Размышляя обо всем вышесказанном, я заинтересовался, почему авторы, так или иначе касающиеся в своих произведениях темы освоения человечеством Галактики, в подавляющем большинстве совершенно четко и ясно дают понять, что на этом пути человечеству не миновать возрождения имперской формы правления. «Неужели, — подумал я, — все дело в том, что слова „граф“, „дворянин“, „Ваше Высочество“, „сэр“, „леди“, „вассал“, „честь аристократа“, „офицер Его Высочества“ и множество других, которые мы связываем с монархией, просто романтичны и ласкают слух? Или это все же пусть не всегда осознанная, но явно ощущаемая большинством людей, овладевших мастерством экстраполяции (без чего, по моему мнению, успешного писателя-фантаста просто не может быть), „генеральная вероятность?“ Признаюсь, я относился к монархии и, соответственно, к монархистам несколько… снисходительно, что ли, воспринимая монархию как некий курьезный, совершенно ненужный и неработающий обычай некоторых отсталых, не особо значительных или традиционно консервативных стран. Что до российских монархистов, то они казались мне просто ряжеными.

И вот однажды мне попал в руки статистический сборник. Перелистывая его, я обратил внимание на то, что из десяти стран с наивысшим уровнем жизни граждан — семь являются монархиями. Это меня заинтересовало, и я попробовал провести что-то вроде сравнительного анализа по нескольким параметрам, ориентируясь именно на этот необычный признак. Оказалось, что монархии, как ни странно, оставили далеко позади страны с иной формой правления практически по любому показателю. Продолжительность жизни… уровень технологического развития… количество компьютеров на душу населения… уровень образования… темпы роста промышленного производства… Я обнаружил, что монархии опережают своих соседей в любой своей ипостаси и в любом регионе (исключения, конечно, присутствуют, но именно единичные, то есть из числа тех, что как раз и подтверждают правило). В Европе большинство монархий принадлежит к конституционному типу, то есть их скорее можно было бы назвать монархическим вариантом демократического государства, но при всем при этом, за что бы эти монархии ни брались, у них это выходило лучше, чем у соседей. Шведы, например, не отказываясь от короля, сумели даже построить нечто, что было названо потом „шведским социализмом“. В арабском мире, где демократия не в чести и монархии присутствуют в своем изначальном абсолютистском виде, Кувейт, ОАЭ и Саудовская Аравия оставили далеко позади своих соседей — Иран и Ирак, обладающих не меньшими нефтяными богатствами.

До сих пор у меня пока больше вопросов, чем ответов, но некие мысли по этому поводу уже появились, и я попытался предложить их для обсуждения читателю. И все же не это было то главное, что побудило меня заняться этой книгой. Дело в том, что у большинства авторов Галактическая империя либо уже давно создана, либо уже осталась в далеком прошлом. А мне стало интересно описать сам процесс ее создания.

Итак, берем интересную планетку по имени Земля, причем именно конца XX — начала XXI века, со всем набором ее проблем и успехов, разделенную на две с лишним сотни симпатичных и не очень государств, и получаем на выходе Галактическую империю. Естественно, пока никаких намеков на то, что в ближайшее время начнется движение в этом направлении, не просматривается. А потому, чтобы придать происходящему в книге хоть какую-то достоверность, мне пришлось вспомнить Аристотеля, который еще во времена Александра Македонского исследовал различные типы государств, от демократии до тирании, и пришел к выводу, что наилучшей формой правления, обеспечивающей наивысшее процветание государства и счастье народа, является именно тирания (суть абсолютная монархия). Но только при наличии в качестве тирана умного и талантливого правителя. Иначе все преимущества тирании тут же превращаются в ее недостатки. Оставалось только подумать, откуда же взять этого умного и талантливого правителя и каким боком впрячь этого умного и талантливого в столь неподъемное ярмо. Честно признаюсь, я решил особо голову над этим не ломать, так что обвинения во вторичности меня нисколько не удивят.

А вот что из всего этого вышло — решать вам. Если вы сочтете первый результат моих потуг более или менее достойным — что ж, двинем дальше, к звездам.

Пролог

(За два года до начала…)

— Э-ге-гей!

Эхо от звонкого девичьего голоса разнеслось над заливом. Клаус обернулся. Грета взобралась на огромный гранитный валун и приплясывала на нем, размахивая руками и пугая чаек. Ее желтая куртка ярким пятном выделялась на сумрачном серо-зелено-бежевом фоне береговых дюн. Клаус помахал рукой в ответ и поежился. Зима в этом году выдалась премерзкая. Снега почти не было. С самого Рождества то моросило, то заряжал стылый унылый зимний дождь, опасный тем, что к рассвету городские улицы и автобаны покрывались сплошной ледяной коркой. Из-за этого происходило множество аварий. За последние два месяца Клаус трижды опаздывал на работу, потому что полицейские перекрывали объездное шоссе вокруг Бремерхафена, пока дорожные службы растаскивали огромные, на три-четыре десятка машин, хвосты воткнувшихся друг в друга автомобилей. Впрочем, владелец книжного магазина господин Нитке, в первый раз слегка поворчавший по этому поводу, к двум последующим опозданиям отнесся вполне благодушно. Возможно, потому, что и сам раза два застрял в пробке по той же причине.

— Э-ге-гей, Клаус, смотри!

Юноша поднял глаза. Грета успела спуститься со своего пьедестала и вприпрыжку бежала к нему, неся что-то в сомкнутых лодочкой ладошках. Клаус поморщился. Бог ты мой, ну почему секс делает женщин такими деятельными и энергичными? Единственное, что хотелось ему самому после бурно проведенной ночи, так это свернуться клубком под одеялом и спать, спать, спать… Но Грета умудрилась растормошить его почти на рассвете и утянуть за собой на берег. Хотя что делать на рассвете на побережье? Особенно в феврале. Клаусу ничего не оставалось, как, позевывая, таскаться по берегу следом за Гретой да поплевывать время от времени в стылые волны Северного моря в ожидании, когда же наконец истощится запас энергии, накопленный за ночь молодой кобылкой.