Страница 60 из 71
– Все ясно, папка. Будь я академиком, я поступил бы точно так же. Но я всего лишь кандидат наук... И все- таки до окончания срока командировки я никуда не поеду. Пусть Саакян катится со своим отчетом ко всем чертям!
7
В этот вечер можно было и не работать: Максим сильно простудился, температура поднялась до тридцати восьми. Но вчера они существенно изменили схему генератора, нужно было обязательно проверить, как он будет вести себя в новом режиме.
Эксперимент проводили вдвоем. Дмитрий регулировал работу генератора, Таня расположилась в другом конце комнаты, где стояла «мишень» – капсула с изотопом ура-на-235, в которую был вмонтирован специальный счетчик, регистрирующий количество распадов за секунду.
Шел третий час работы. Оба сильно устали. У Дмитрия ломило в плечах, спина словно одеревенела, руки с трудом проворачивали тугие маховики настройки. Но он не спускал глаз с фосфоресцирующих шкал приборов:
– Попробуем еще так... Давай, Таня!
Она включила счетчик. Кровавой каплей налилась индикаторная лампа. Зеленой вязью побежали цифры в черной прорези табло. С невольной поспешностью Таня отвела руку от массивного свинцового цилиндра с «рабочим веществом». Там, в этом наглухо запаянном контейнере, шел безостановочный, предопределенный самой природой распад урана. И Таня словно видела, что происходит за толстыми стенками цилиндра. Громоздкая структура атомного ядра самого тяжелого из элементов не выдерживала
колоссальных сил отталкивания одноименно заряженных протонов. Мощь мезонного поля не в состоянии была удержать от разрушения столь крупное сооружение, состоящее из двухсот тридцати пяти нуклонов. Оно распадалось, разваливалось на более мелкие обломки, испуская всепроникающие нейтроны и рождая невиданные потоки энергии. Что могло остановить этот самопроизвольный, ни от чего не зависящий, ничему не подчиняющийся процесс? Счетчик бесстрастно констатировал неснижающуюся интенсивность распада.
Но вот Дмитрий поднял голову от прибора:
– Внимание, включаю!
Низкий нарастающий гул заполнил комнату. Плотный поток специально преобразованных нейтрино обрушился на мишень. В дело вступили силы слабого взаимодействия. Они многократно усилили мощь мезонного поля. Распад начал замедляться. Свет индикаторной лампы становился все слабее, слабее... Но вот бег цифр на табло прекратился. Процесс стабилизировался.
– Сколько? – крикнул Дмитрий, вытирая пот со лба.
– Шестьдесят четыре сотых нормы, – ответила Таня.
– Проклятье! Вчера было то же самое, – он выключил генератор. В комнате повисла звенящая тишина. Таня отключила счетчик, подошла к неподвижно сидящему Дмитрию:
– Хватит на сегодня, Дима. Ты совсем выдохся. Да и я еле на ногах стою.
– Но почему, почему мы не можем увеличить плотность потока? Что еще можно сделать в этой проклятой машине?!
– Успокойся, Дима. Ты просто устал. Все мы устали. Надо еще раз пройтись по всей схеме. Но не сейчас. Ты не даешь себе ни минуты отдыха. Да и Максим. Лежит вот с температурой, а все карандаша из рук не выпускает. Отдохнуть вам надо. Глаза-то вон совсем ввалились... – она ласково пригладила его потные вихры.
– Таня! – Дмитрий вскочил. Глаза его неестественно заблестели, голос задрожал. – Таня, я больше не могу! Я люблю тебя. Люблю так, что... – он вдруг опустился на пол и начал целовать ее колени.
– Дима, что с тобой, опомнись! Дмитрий!! Дмитрий Андреевич!!!
– Нет! Делай, что хочешь, а я больше не могу... Я... Я не отпущу тебя! – он обхватил ее ноги, прижался к ним лицом.
Она напряглась, как струна:
– Дмитрий, возьми себя в руки, слышишь! Взгляни мне в лицо! Ну!!
Он поднял голову. Взгляды их встретились. Глаза Тани потемнели. И в них, этих глазах... Мгновенье он еще сопротивлялся, пытался сохранить свое «я». Но глаза Тани уже завладели его волей, парализовали сознание, подавили всякую способность к противодействию. Руки Дмитрия упали, тело обмякло, голова поникла.
– Встаньте! –громко прокатилось где-то в затуманен ном сознании.
Он послушно поднялся с пола.
– Оденьтесь!
Он кое-как напялил пальто, нахлобучил шапку.
– До свиданья!
Только тут он смог наконец отвести взгляд от ее глаз. И сразу наступила реакция – бурная, неистовая, бешеная:
– Русалка! Колдунья! Ведьма! Будь ты проклята со своими чарами, своим колдовством! Больше ноги моей здесь не будет!
Она лишь молча покачала головой.
5
Домой Дмитрий вернулся далеко за полночь. Рывком сбросил пальто, не снимая ботинок, прошел на кухню:
– Папа, у нас водка есть?
– Водки нет, коньяк вон там, в буфете. А что у тебя за радость?
Он молча налил полстакана, залпом выпил, с трудом перевел дыхание:
– Я уезжаю завтра. Совсем.
Зорин захлопнул книгу, прошел из гостиной в кухню:
– Что случилось, сын?
– Страшно сказать, папа. Я оскорбил Тропинину. Можешь назвать меня подлецом.
– Ты оскорбил Татьяну Аркадьевну?!
– Да, папа. Хочешь – ударь меня, хочешь – выгони из дома. Но разве я виноват? Разве я каменный? Столько дней, столько месяцев быть с ней рядом и не сметь даже тронуть пальцем... – он снова налил вина.
– Постой! – отодвинул от него стакан Зорин. – Объясни толком, что случилось?
– Да что объяснять... Я давно уже потерял голову. А сегодня, как на грех, мы остались вдвоем. Совсем одни!
Ну и... Все словно прорвалось во мне... Что в этом, в конце концов, особенного? Все мы люди... Что я, первый? А она... Нет, это был не гипноз! Это было какое-то изощренное колдовство. Она превратила меня в мешок с опилками. Хуже – в груду мусора! И тогда я сказал ей... В общем, наговорил всяких пакостей.
Зорин встал и, ни слова не говоря, пошел к двери. Дмитрий схватил его за руку:
– Ну что ты молчишь?
Зорин обернулся:
– Уезжай, Дмитрий. Больше мне нечего тебе сказать.
От Учительницы – четвертому (для первого)
Кандидат снова прибыл в институт, один, без Странника. Состоялся его отчет на Ученом совете. Исследования по стабилизации радиоактивных изотопов, проведенные им в командировке, не дали желаемых результатов Но кое-какие сдвиги наметились, и оставшийся в Кисловодске Странник, похоже, не намерен прекращать свои эксперименты. Рекомендую уничтожить созданную им установку (еще лучше всю лабораторию). Но ни в коем случае не применять инструкцию «Б», поскольку Странник, безусловно, обладает совершенно уникальной информацией, которую не доверил даже Кандидату (Кандидат на Совете не смог ответить на вопрос, как происходит преобразование нейтрино). Позднее постараюсь найти пути к овладению этой информацией. Любопытная деталь: в отчете Кандидат всячески подчеркивал свой личный вклад в проводимые исследования, почти полностью замалчивая роль Странника. Ни о каком вкладе инопланетян уже не было и речи. Доктор, занявший пост директора института, дал в высшей степени положительную оценку работам Кандидата, предложив, тем не менее, полностью их прекратить ввиду нерациональности. Кандидат, как ни странно, не возразил Доктору. Ученый совет принял решение – закрыть тему «Нейтринная стабилизация радиоактивных изотопов», считая ее дальнейшую разработку бесперспективной. Таким образом, научная работа в институте вошла в прежнее русло чисто теоретических исследований. Всякие разговоры о внеземной цивилизации и полученных от нее сведениях практически прекратились. Этому в немалой степени способствовала недавняя публикация русского астрофизика Загальского об уникальности жизни на Земле. Я постаралась познакомить с нею всех ведущих работников института. Считаю свою задачу полностью выполненной. Жду дальнейших указаний.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
1
Максим проснулся в ужасе. Ему вновь снился ядерный взрыв: космы ревущего пламени, тучи пепла, лавина обезумевших от страха людей и два стынущих безжизненных тела – жены и сына.