Страница 15 из 42
— Не трогайте этот рычаг, месье, — предупредил мужчина. — Никогда не трогайте.
— Почему? — поинтересовался я.
Механик посмотрел на меня истинно французским взглядом, будто спрашивал: «Почему американцы постоянно задают вопросы и не верят на слово?» — снова указал на рычаг, погрозил пальцем и повторил предупреждение.
— Трогать нельзя, — сказал он и торжественно покачал головой.
— Зачем он нужен? — спросил я.
Механик с удивлением посмотрел и прошептал:
— Это очень важный рычаг. — Шепот добавил еще большей важности детали. Француз помолчал и снова предупредил: — Никогда.
Я не мог успокоиться.
— Обещаю, не буду трогать. — Я старался говорить максимально убедительно. — Клянусь. Пожалуйста, расскажите, хотя бы намекните, зачем в машине этот рычаг?
Мужчина застегнул молнию, вытер ладони о штаны, подошел вплотную, положил руки мне на плечи и серьезно посмотрел в глаза.
— Месье, — его тону позавидовал бы любой государственный деятель, объявляя войну, — скажу вам одну вещь.
— Кажется, я догадался, — ответил я.
Автомеханик развернулся, сделал несколько шагов к выходу и посмотрел на меня. Вытянув руку, он пальцем указал на рычаг.
— Не трогайте! — приказал он.
— Никогда?
— Никогда. — Француз удовлетворенно кивнул, серьезно, без улыбки и ушел обедать.
Я сдержал слово и ни разу не прикоснулся к рычагу, хотя так и не выяснил его предназначение.
Целый год я жил в постоянном страхе, что кто-нибудь подойдет однажды к «ситроену», увидит справа забавный рычаг — и… пассажиры катапультируются, а один из городов в Китае будет стерт с лица земли.
Однако настало время позаботиться о возвращении к Дженис.
Я не только отвратительно разбираюсь в технике, но и хуже всех на свете ориентируюсь на местности, могу потеряться даже в Нью-Йорке, где все улицы пронумерованы. Езда по Парижу принесла незабываемые ощущения. Движение в городе одностороннее. Я, конечно, постоянно ехал в направлении, противоположном пункту назначения. Более того, практически все улицы Парижа длиной несколько кварталов и переходят одна в другую, поэтому сориентироваться практически невозможно, особенно когда не понимаешь, куда едешь. Достаточно трудно одновременно управлять машиной и смотреть в карту, но в Париже это становится практически невыполнимым трюком, поскольку водители постоянно сигналят, кричат или посылают к черту. Я усвоил важный урок: коты прекрасно справляются с разными заданиями, но не сильны в чтении карт.
Двадцатиминутная дорога до квартиры заняла два с половиной часа. Наконец я вернулся, мы упаковали вещи, успокоили Дженис и отправились в путь, отклоняясь от ранее намеченного графика на несколько часов.
Ни Дженис, ни Нортон не бывали в долине Луары, долине королей, поэтому мы решили несколько дней погулять по замкам и попить великолепное местное вино. Определившись с маршрутом, мы выехали из Парижа (не скажу, сколько раз мы проезжали мимо Триумфальной арки, пытаясь покинуть город) и направились в Шартр, в девяноста километрах от столицы.
Возможно, вы догадались, что я не религиозный человек. Мое мнение о родной культуре и культурах других стран формируется через еду и женщин. До Дженис я встречался со стоматологом-гигиенистом по имени Рейчел. Именно тогда, во время поздних завтраков, когда меня кормили лососем и бейглами, я стал ближе к своему народу. В целом я практически равнодушен к религиям и обрядам. Церемонии также не затрагивают мое сердце, я могу заснуть и на Параде роз, и на полуночной мессе в соборе Святого Патрика. Я никогда не совершал поступки из-за страха или вины, всегда безразлично относился к людям в длинных одеяниях, с головными уборами и украшениями стоимостью десятки миллионов долларов, хотя считаю, что папе римскому и Аллану Кару[14] есть о чем поговорить. Я не верю ни в рай, ни в ад (исключение составляет Анахайм) и убежден, что молитва лишь освобождает человека от обязанностей и ответственности. В некоторой степени я верю в фатализм в соответствии с восточными учениями, но не понимаю, зачем лезть на крутую скалу, если хочешь обрести внутреннюю гармонию и покой. Я испытываю умиротворение, когда звезда бейсбола Дуайт Годен делает подачу непревзойденному Лорду Чарлзу, и категорически против всех форм самоистязания, таких как хождение по раскаленным углям или сон на острых гвоздях, поскольку не принимаю саму концепцию освобождения через физическую боль. В общем, не могу назвать себя верующим человеком. Однако, войдя в собор Шартра, начинаешь понимать религию и ее Создателя. Я отнюдь не считаю, что за всем великолепием стоит Творец, просто в храме осознаешь и чувствуешь силу веры в Бога. На территории собора есть церковь четвертого века, хотя собор в современном воплощении появился после 1194 года. Строительство собора началось в 1194 году, но завершилось лишь тридцать лет спустя. Я не студент архитектурного факультета, а моя книга — не путеводитель, но когда стоишь перед фасадом церкви, под устремленными ввысь резными сводами центрального нефа, смотришь на великолепные витражи тринадцатого века и на алтарную преграду четырнадцатого столетия, понимаешь мощь и красоту истории. Мое самое потрясающее визуальное впечатление! Казалось, Нортон тоже опьянен великолепием и величием. Мы зашли в собор, кот был у меня на плече, сели на скамью отдохнуть и впитать красоту. Обычно в подобной обстановке мой друг либо рассеян, либо спит сном настоящего кота, иногда смотрит по сторонам, пытаясь разглядеть все детали, или внимательно следит, чтобы на горизонте не появилась собака. Однако в Шартре Нортон сел на скамью, поднял голову и начал медленно поворачивать шею. Сначала он внимательно осмотрел огромный орган, затем изучил кафедру, посмотрел на скульптуры, картины и тысячи свечей. К нам подошел служитель церкви и что-то сказал. Думаю, он хотел объяснить, что кошкам не место в храме Божьем, но, увидев, с каким уважением и благоговением Нортон осматривает резную деревянную арку справа, ретировался. Мне показалось, служитель понял: кот — настоящий турист — ценитель прекрасного, и решил, что запрет на домашних животных в случае моего друга не распространяется. Если бы он работал в «Американ эрлайнз», а не служил Богу, жизнь сотен тысяч людей стала бы легкой и прекрасной! Впервые за поездку по французской провинции кот в таком восхищении вернулся на заднее сиденье «ситроена».
Следующая остановка — замечательный городок Амбуаз, знаменитый несколькими вещами: здесь в 1519 году был похоронен Леонардо да Винчи, сюда впервые привезли Мону Лизу, в городе скончался Карл Третий, ударившись головой о низкий дверной косяк. Я говорю серьезно — никому не пожелаешь так нелепо отойти в мир иной. Кроме того, именно в Амбуазе Нортон впервые выпрыгнул из сумки и убежал.
Амбуаз построили у реки, а великолепный замок — над рекой. Перед осмотром замка мы решили исследовать город. Во Франции я люблю гулять, наблюдать за людьми и останавливаться в многочисленных кондитерских. Дженис всегда пытается выяснить, сколько музеев и руин она сможет осмотреть за день. Я принадлежу к категории туристов, которые находят кафе с местным колоритом и весь день потягивают кофе, притворяясь французами. Пришлось искать компромисс. Решили, что обязательно поедем смотреть замок, но сначала я попью, поем и поприкидываюсь. Нортон сопровождал меня и Дженис в прогулках, экскурсиях по достопримечательностям, в кофейнях. Он чувствовал себя как дома.
Гуляя по городу, мы остановились около почты, хотели отправить открытки родным. Почтовое отделение Амбуаза — самое оживленное место. Мы купили марки, подписали открытки и вернулись в старый район. Мимо пронесся большой грузовик, водитель громко посигналил, в эту секунду меня подрезал велосипедист, и я чуть не упал в кусты. Я слегка разнервничался, в основном из-за громкого автомобильного гудка. Внезапно Дженис громко закричала. Я повернулся, потрогал сумку проверить Нортона и понял, что произошло. Кот выпрыгнул и побежал по улице. Он уже был от нас метрах в шести и мчался со скоростью света в неизвестном направлении. Не успели мы крикнуть: «За ним!» — как Нортон повернул за угол и скрылся в самом сердце средневекового городка в горах. Я никогда не унижал своего друга и отказываюсь верить, что он сможет сделать что-то ужасное. Нортон будет прятаться весь день, доводить меня до бешенства, но никогда не поступит неправильно, другими словами, никогда не убежит.
14
Кар, Аллан — автор книг, которые помогли миллионам людей избавиться от вредных привычек.