Страница 81 из 117
― Вот наконец тот, кто зажег месяц своим светом, дал мне власть над царством персов, чтобы я был справедлив к народу, помог обиженным и наказал обидчиков.
Тут он увидел, что дворец взбудоражен и что люди бегут к арабским пленникам и пленницам с оружием в руках, стремясь отомстить им за убийство царевича и перебить их всех. Но Кубад крикнул на них и запретил им делать это, говоря:
― Горе вам, вы хотите погубить наше государство своим своеволием! Возвращайтесь на свои места, закройте все двери и не вмешивайтесь не в свои дела, не то вы все будете убиты!
А потом Кубад отправился в комнату Ардашира и увидел Аблу с ножом в руках; она тяжело дышала, подобно разгневанной змее, и никто не осмеливался к ней приблизиться. И Кубад подивился ее мужеству и сказал своим приближенным:
― Клянусь светлым солнцем, вот это гордость!
Потом он подошел к Абле и когда она приготовилась напасть на него, сказал ей:
― Не бойся, ты не сделала ничего такого, за что бы ты заслуживала смерти, иди к своим подругам, я дарую тебе пощаду и покровительство.
И Абла успокоилась и отправилась в комнату, где находились арабские женщины, размышляя о том, что ей пришлось пережить. И женщины стали расспрашивать ее, и она рассказала им обо всем.
После этого царевич Кубад поставил у дверей своих рабов, приказав им охранять женщин и никого к ним не пускать. А потом он приказал жрецам храма огня обмыть Ардашира, одеть его в саван и положить на каменную подставку. Потом он позвал к себе одного из жрецов по имени Ширван и стал советоваться с ним, как бы ему получить царство, чтобы уничтожить притеснения и несправедливость. И жрец сказал ему:
― Клянусь храмом огня, ты добьешься этого, если тотчас отправишься к пленным арабским героям и скажешь им, что обитатели дворца хотели ворваться к ним и перебить их, мстя за смерть Ардашира, а ты запретил им совершать этот недостойный поступок. А потом ты прикажи снять с них оковы и отпусти их, поздравив с освобождением и близкой победой. Отдай им их коней, оружие и снаряжение и отправь их к своему отцу в одежде персидских воинов, и они отрубят ему голову и поставят тебя на его место.
И услыхав слова жреца, царевич Кубад тут же встал и направился к арабским пленникам и сделал все так, как советовал ему Ширван.
И Антара ответил ему на его предложение:
― Я обещаю тебе убить твоего отца и уничтожить все его войско.
И Кубад, обрадованный его словами, отвечал ему:
― Если ты сделаешь это, я отдам тебе всю царскую казну и сокровищницу.
А потом он прибавил:
― И я уничтожу все насилия и притеснения и назначу над вами царем того, кого вы сами изберете.
[Кубад отпускает пленных, и они появляются на поле боя в тяжелый для арабов момент. Благодаря их персидским одеждам персы не сразу замечают, что это враги, а тем временем Хани ибн Масуд убивает царя Худованда. Персы бегут. Хани отправляется в Мадаин, чтобы помочь царевичу Кубаду захватить власть после смерти отца, а Антара едет на выручку абситок, которых на пути в свое становище захватил в плен неизвестный чернокожий всадник, обративший в бегство всех тех, кто их сопровождал. Антара настигает этого всадника и сражается с ним, но не хочет его убивать, потому что чувствует к нему жалость и сострадание. Неизвестный всадник спасается бегством, и Антара жалеет, что не смог узнать, кто он. Против Кубада восстают сторонники его отца, и арабы помогают ему одержать верх над восставшими. Кубад назначает царя Асвада, брата Нумана, вместо Нумана, и все арабы возвращаются в Мекку.]
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
[Бену Зияд устраивают пир, на который приглашают Урву и подстрекают его, говоря, что теперь Антаре только остается повесить свою касыду на Каабе, чтобы все арабы ей поклонялись. Урва рассказывает обо всем Антаре.]
И когда Урва рассказал об этом Антаре, тот огорчился как нельзя больше и сказал:
― Будь проклят этот трус Умара, нашел кого подстрекать! Клянусь Аллахом, я давно хотел сделать это и ждал только того, чтобы собрались арабы со всех степей и пустынь и чтобы все они преклонились перед моей касыдой. И вот теперь пришел срок исполнения моего желания, потому что сейчас в Мекке собрались арабы всех племен, со всех сторон и краев, и мне уже нечем отговариваться.
Тогда Абла сказала ему:
― А если царь Кайс будет противиться этому и запретит тебе повесить свою касыду?
Но Антара ответил:
― Тогда я скажу ему: мне не надо от тебя никакой помощи, но не мешай мне совершить то, что я задумал, и пока у меня в руках мой острый меч, мне не нужно никакого другого помощника.
А потом, обратившись к Абле, он прибавил:
― Клянусь тем, кто расстелил землю, с сегодняшнего дня ты запретна для меня, и я не коснусь ни тебя, ни кубка с вином, пока не повешу свою касыду на Священном доме, чтобы в Каабе стало не шесть касыд, а семь! Я хочу, чтобы арабы, которые совершают паломничество, каждый год поклонялись моим стихам.
Потом он послал за Усейдом, дядей царя Кайса, который читал на память стихи Антары и записывал их. И Антара рассказал ему о своем намерении и попросил его принести все стихи, которые Усейд слышал от него и записал с его слов. Тогда Усейд сказал Антаре:
― О Абу-ль-Фаварис, ты задумал великое и опасное дело! Из-за этого арабы могут уничтожить всех нас от мала до велика, ибо знай, что племена никогда не покорятся тебе. Ты только посеешь среди них смуту и погубишь себя без всякой пользы, потому что поклонения арабов может достигнуть только тот, кто превосходит всех других своим родом и происхождением. По-моему, тебе лучше отказаться от этой затеи, чтобы мы не стали притчей во языцех среди всех арабских племен.
И когда Антара, славный герой, услышал от Усейда эти слова, он потупился и стал размышлять, потому что им овладели сомнения и он не решался ответить Усейду. Тогда Абла крикнула на него из-за занавеса:
― Горе тебе, чернокожий, чей отец и дед были презренными! Что это ты так долго думаешь и сомневаешься? Неужели ты хочешь отказаться от своего намерения? А я с сегодняшнего дня запретна для тебя и клянусь, ты не коснешься меня и не возьмешь в руки кубок с вином, пока не повесишь свою касыду на Каабе. И я не прижмусь своим белым телом к твоему черному телу, пока не увижу своими глазами, как арабы поклоняются твоим стихам.
Тогда Антара поднял голову, и глаза его вспыхнули, подобно горящим головням, и он ответил Абле:
― О дочь Малика, клянусь твоей красотой, я думаю только о том, что причинит мой меч всем арабским племенам, прежде чем они преклонятся передо мной.
Потом он обратился к Усейду и сказал ему:
― О господин мой, все твои упреки напрасны, потому что эта мысль давно владеет мною и я не отступлюсь от нее.
Тогда Усейд ответил:
― Если это неизбежно, значит, никто не может помешать тебе, и все мы будем следовать за тобой и повиноваться твоим словам. И если ты презрел все трудности и гибель, то и мы не поскупимся отдать за тебя жизнь.
Потом Усейд послал одного из своих людей, и тот принес ему большой сундук, наполненный разрозненными листами бумаги, и среди них была тетрадь, в которой Усейд записывал стихи Антары. И он вынул эту тетрадь и, положив ее перед собой, спросил Антару:
― Скажи, какую касыду ты хочешь повесить, и я перепишу ее для тебя так, как ты захочешь.
И Антара ответил Усейду:
― Я не знаю, посоветуйся с дочерью моего дяди Аблой и перепиши ту, которую она найдет лучшей.
Тогда Усейд стал читать одну за другой касыды Антары, пока не дошел до той, которая начиналась такими словами: