Страница 13 из 54
Однако делла Ровере было мало распускать гнусные сплетни о нем и его семье — нет, он решил отомстить не только новому Папе, но и всему Ватикану, всему Риму. Это его подстрекательствами король Карл затеял свой нелепый поход на Неаполь. Якобы ему необходим выход к морю для нового крестового похода. О Господи, да какие крестовые походы в наше время?! На пороге шестнадцатое столетие, ведь не в темные века живем! Французский король Людовик, прозванный Святым, был последним безумцем, рвавшимся в Иерусалим; видимо, у французов это династическое, они слишком часто женятся на своих кузинах. Карл, однако же, не дурак, и наверняка использует крестовый поход лишь как благовидный предлог для своих притязаний на Неаполь. Бедный герцог Ферранте, сидящий в Неаполе, забился в самый дальний угол своего дворца и только молится, чтобы вольные италийские города стали преградой на пути захватчиков. А вольным италийским городам наплевать. Если они и святой Рим захватить позволили, что им какой-то Неаполь с его выжившим из ума стариком-герцогом?
Словом, с какой стороны ни взгляни, положение складывалось прескверное.
«Что же ты молчишь?» — подумал Родриго, машинально поглаживая паука, лежащего на груди. Паук не ответил, как и всегда, хотя привычка говорить с ним, а вернее, рассуждать таким образом про себя, укоренилась в Родриго за все эти годы. Прежде паук неизменно помогал ему в затруднительных ситуациях, устраивал все наилучшим образом, к выгоде Борджиа и к посрамлению их врагов. Но в последние годы что-то пошло не так… Все началось с тех пор, как фигурку отверг Хуан. Родриго весьма смутно понимал, как на самом деле действуют эти удивительные предметы; он подозревал, что не знает и половины об их свойствах. Знал он точно лишь то, что сейчас паук ему не поможет. Французы вошли в Рим, и действовать надо быстро, но как действовать, когда королю Карлу нечего противопоставить — ни мощной армии, ни хотя бы папского авторитета?
— Значит, придется договариваться, — сказал Родриго вслух. По правде, сама мысль об этом была ему противна. Компромисс — удел слабых.
— Вы что-то придумали, отец?
Голос Хуана вывел Родриго из задумчивости. Он обернулся и посмотрел на свой совет, собравшийся за столом в темной, неуютной комнате, более подходящей для ведения боя во время осады, чем для семейного собрания. Все они были здесь, его дети, его семья: Чезаре, Хуан, Лукреция и самый младший, еще совсем ребенок, Хофре. Семья Родриго, единственные, кто его не покинул в эти тяжелые дни. Кардиналы разбежались еще за несколько дней до того, как французская армия подступила к римским стенам, и сундуки с сокровищами Ватикана Родриго перетаскивал в крепость через потайной ход собственноручно, со своими детьми и челядью. Пусть этот наглый король Карл и вошел в папский дворец, но спать и есть ему придется на голых камнях.
— Боюсь, что нет, — проговорил Родриго, обводя взглядом своих детей. — Я все еще надеюсь, что вы посоветуете мне что-нибудь путное, мессир гонфалоньер.
Хуан надул щеки. Он вырос настоящим великаном, красавцем, в бою на мечах он не знал себе равных, женщины сходили по нему с ума, и в сверкающих золоченых доспехах предводителя папской армии он был совершенно неотразим. Но Родриго уже начинал понимать, что, кажется, совершил большую ошибку. Конечно, из Хуана не вышел бы кардинал, но воин из него еще хуже. Следовало вручить папскую армию Чезаре… но кто тогда стал бы достойным преемником Папы Александра на святом престоле? Кто бы довел до конца начатые им великие дела? Будучи реалистом, Родриго знал, что ему не позволят править долгие годы — он слишком решителен и слишком не любит договариваться. Он владыка и, как всякому владыке, ему нужен достойный преемник. А им мог стать только Чезаре, его умный, образованный, честолюбивый Чезаре, жаждущий власти не меньше, чем ее жаждал его отец. Правда, в отличие от Родриго, власти он хотел не церковной, а светской, но со временем он поймет, что одно неотделимо от другого. Ну какой из Хуана понтифик? А из Хофре? Подумать смешно. Лукреция и та бы справилась с этим лучше. Жаль, что со времен злосчастной Папессы Иоанны всех претендентов на папский престол тщательно проверяют на предмет наличия неоспоримых доказательств мужского пола.
Родриго улыбнулся этой мысли, от сердца у него чуть отлегло. Нет, он все сделал верно. Хуан, быть может, не гениальный стратег, но он храбрец, этого никто не мог отрицать. К тому же сейчас папская армия, запертая в стенах Рима и слишком малочисленная, чтобы дать отпор полчищу французов, все равно бессильна. Требовалось время. Время и, прежде всего, возможность выпроводить французов вон, чтобы освободить пространство для маневра.
— Стало быть, идей у тебя нет, — со вздохом сказал Родриго, когда Хуан так и не ответил на его вопрос. — Чезаре, а у тебя?
— Их придется пропустить к Неаполю, — ответил тот, и по резкой складке между бровей было ясно видно, до чего неприятны ему собственные слова. — Другого выхода, по крайней мере сейчас, я не вижу.
— Да, но захотят ли они уйти? — сказала Лукреция. Проницательная и спокойная, как ее мать, нерушимо идущая к цели, как Родриго. Она успела побывать в самом сердце французской армии, по случайности ненадолго оказавшись в плену у короля Карла; тот, однако, сразу освободил ее, едва узнав, кто она такая, и подобный жест доброй воли тронул Родриго, хотя и не тронул Лукрецию. Сейчас из всех них она знала об истинном положении дел, пожалуй, больше всех.
— Что ты имеешь в виду, дитя мое?
— Я была там, отец. Французы чересчур вольготно расположились в Риме. Их армия расквартировалась по городу, таверны забиты солдатней. Добропорядочные граждане даже днем боятся выйти на улицу. Грабежи еще не начались, но до них недалеко. Король Карл устроился в вашей приемной и принимает там римских баронов, и они там пируют, пачкая вином и жиром фрески Пинтуриккьо на стенах…
— Мои фрески! — возмутился Родриго. — Да как он посмел, этот ничтожный королишка…
— Отсюда ваш гнев ему не страшен, — хладнокровно сказала Лукреция. — Мне жаль, что вы не позволили мне убить его, пока я была с ним рядом. Одной свиньей на свете стало бы меньше.
— Это не выход, Лукреция, — хмуро сказал Чезаре. — Его армия уже в городе. Если ее обезглавить, она сделается совершенно неуправляемой. Отец прав, их следует сперва выманить из Рима. Посулить им что-то, на что они позарятся.
— Коронуйте его, — раздался вдруг неровный голос юного Хофре, только-только начавший ломаться. — И все дела.
Родриго, да и остальные дети в изумлении обернулись на Хофре. Тот сидел на краю стола, выковыривая крохотным кинжальчиком косточки из абрикосов, и казался целиком поглощенным этим делом, пока не раскрыл рот.
— Кого короновать? — недоуменно спросил Родриго. — Карла?
— Да, королем Неаполитанским. Езжайте с ним в Неаполь и коронуйте. Как знак вашей доброй воли. Ну а потом Хуан поведет на Неаполь армию и разобьет французов, — простодушно сообщил Хофре свой грандиозный замысел.
Хуан, громогласно захохотав, зааплодировал с таким шумом, что Лукреция поморщилась. Чезаре только головой покачал, в то время как Родриго задумчиво накрыл рукой подбородок.
— Мысль не так уж плоха, — проговорил он. — Вот только я не могу оставить Рим. Это будет равносильно сдаче в плен… Чезаре, поедешь ты.
Лукреция замерла. Хуан перестал хохотать и уставился на отца. Лицо Чезаре стало совершенно непроницаемым. Значит, сейчас он начнет упрямиться. Ох, мальчишка.
— Да, да, ты, — нетерпеливо повторил Родриго. — Ты кардинал и мой сын, стало быть, я могу назначить тебя полномочным папским легатом в подобном деле. Мы же, — добавил он, подчеркнув официальное «мы», — не уроним нашего папского достоинства. Что немаловажно в свете грядущих событий.
— Отец, — сказала Лукреция, — ты отдашь Чезаре французам в заложники? Это ты хочешь сказать?
Какая-то мысль мелькнула у Родриго — яркая и быстрая, точно вспышка молнии. Он застыл, пытаясь ухватиться за нее, и судорожно оплел пальцами фигурку паука. Его дети, за много лет хорошо изучившие, что означает этот жест, замолчали. Да… в самом деле… если…