Страница 23 из 28
– Хорошо. Что еще?
– Напалм. Очень эффективная зажигательная смесь. Производство можно развернуть в кратчайшие сроки. Автоматическое оружие, так называемый пистолет‑пулемет Судаева. Оружие очень простое в производстве и тоже очень эффективное – так что уже сейчас мы готовы его выпускать.
На будущее – автомат Калашникова. Не то что у них сейчас, опять‑таки, но немногим хуже. Их генералы, да и солдаты, в один голос говорят, что лучшего для нынешнего времени просто нет. Высочайшая надежность, большой магазин и простота. Патрон помощнее, чем у ППШ, но послабее, чем у винтовки. Весьма эффективно. Так что тоже быстро начнем производить – здесь основная проблема в патроне, а не самом автомате. Понадобится где‑то около полугода, чтобы развернуть производство.
Гранатометы. Фактически этим словом обозначают два класса оружия – противотанковое оружие и оружие поддержки. Первое – это реактивный снаряд, запускаемый с рук. Второе – нечто вроде пулемета, стреляющего гранатами. Как оказалось, у нас разрабатывались и даже с относительным успехом применялись в «зимнюю войну», но разработчик, а именно хорошо известный вам Таубин, оказался репрессирован. Есть мнение, что даже его образец после некоторых переделок будет намного эффективнее ротного миномета.
– Ну, ошиблись из‑за вредителей, ничего. Может, выпустим товарища Таубина в помощь товарищам потомкам? Раз уж был прав насчет гранатомета. Напортачил с пушкой, конечно… Но Родина может и простить. Займешься этим, Лаврентий.
– Да, Иосиф Виссарионович. Кроме того, получим от потомков огромную помощь в танкостроении. Помогут нам модернизировать наши танки и разработать новые. С самолетами похуже, у них ни одного конструктора или даже просто инженера оттуда нет. Разве что обслуживающие их летательные аппараты техники смогут помочь хоть немного. – Нарком пожал плечами и добавил: – Хотя следует отметить, что у них достаточно фанатиков оружейного дела. И на этих их электронных устройствах содержится огромное количество информации самого разного характера. Так что в целом большие перспективы. И еще очень важное. У них есть лекарства, антибиотики. Очень сильные. Даже при заражении крови могут помочь. Обещают помочь с развертыванием производства.
– Замэчательно, Лаврентий. – Вождь замолчал, задумчиво глядя в окно. Потом произнес: – Через два часа совещание ГКО, ты распорядился относительно этой их волшебной карты?
– Да. Это не совсем карта, Иосиф Виссарионович, это просто тонкий экран, подключенный к компьютеру.
Сталин не дал договорить Берии:
– Оставь тэхнические подробности. Сегодня удивим наших генералов, а? – Вождь ухмыльнулся.
– Ну что, товарищи маршалы, готовы мы ответить Гитлеру?
– Да, товарищ Сталин. – Отвечать на вопрос вождя поднялся Шапошников. Покрутив в руках непривычную лазерную указку, он ее отложил, заменив на обычную.
– Мы сосредоточили против ослабевшей в результате действий наших неожиданных союзников второй танковой группы семнадцатый механизированный корпус, сто пятьдесят пятую, сто двадцать первую и сто сорок третью стрелковые дивизии.
– Насколько нам стало известно, Борис Михайлович, Гудериан более не командует второй танковой группой, теперь ею командует сам фон Клюге. – Сталин жестом попросил маршала продолжить.
– Основной удар наша группировка нанесет по двадцать четвертому танковому корпусу, с целью создания угрозы флангу остаткам сорок седьмого танкового корпуса. Одновременно с этим части четвертой армии совместно с Особой армией нанесут удар в районе Бреста по сорок шестому танковому корпусу вермахта. Учитывая, что «Великая Германия» фактически уничтожена, противостоять им будут только десятая танковая дивизия и моторизованная дивизия СС «Рейх».
– Уничтожению последней надо будет уделить максимальное внимание. – Молотов усмехнулся: – Представляете, как прозвучит: советские войска уничтожили Великую Германию и Рейх.
Члены совета ГКО заулыбались.
– Таким образом, в случае успеха сорок седьмой танковый корпус будет фактически окружен и вторая танковая группа прекратит свое существование. Мы окончательно снимем угрозу окружения наших войск в Белостокском выступе и создадим угрозу флангу четвертой армии вермахта. – Шапошников отвернулся от карты и посмотрел на Сталина.
– То есть, Борис Михайлович, мы окончательно сорвем планы немецкого командования?
– Более того, товарищ Сталин. Мы фактически создаем предпосылки для перехода в наступление.
– Ну, об этом еще пока рано говорить, товарищи. Нэ будем торопиться. Головокружение от успехов, как вы помните, ни к чему хорошему не приводит. Но вот вы, товарищ Ватутин, все же разработайте план на случай успеха. – Генерал кивнул.
– Теперь касательно Особой группы. В документах нам надо ее как‑то называть. Поэтому, товарищи, надо бы нам придумать названиэ ее бригад. У кого какие предложения?
– У меня есть вариант, товарищ Сталин, – поднялся уже Берия. – Предлагаю назвать их Первой и соответственно Второй Особыми механизированными бригадами РВГК. Действующими в составе Особой армии РВГК.
– Еще есть инициативы?
Переглядывающиеся члены ГКО и генералы ничего не ответили.
– Хорошо, товарищ Берия. Примем ваш вариант. Всем спасибо, все свободны. А вас, товарищ Молотов, я попрошу остаться. – Частично просмотренные Сталиным «17 мгновений весны» даром не прошли. – Товарищ Молотов, будем с вами разрабатывать документ о статусе товарищей потомков. И вы, товарищ Берия, пожалуй, тоже останьтесь.
10 июля 1941 года. Штаб моторизованной дивизии СС «Рейх».
Пауль Хауссер с самого утра чувствовал себя отвратительно. Последние две ночи ему снились жуткие кошмары. Главными действующими лицами в них были Гитлер и Сталин. В последнем сне глава большевиков на чистом немецком спрашивал, что Пауль предпочитает: быть забитым до смерти, заморенным голодом или повешенным? А Гитлер уговаривал его выбрать голод…
К плохому настроению добавлялось предчувствие катастрофы. Фон Бок ходил весь осунувшийся и был совершенно не похож сам на себя. Что и неудивительно. До срока, данного Гитлером, оставалось всего ничего, а Минск стоял и сдаваться не собирался. Русские перебросили туда еще несколько дивизий и большое количество противотанковых орудий, значительно усилив оборону. Попытки взять город с налета закончились ничем, кроме больших потерь в технике и живой силе. А окружить его не удалось…
Хауссер вспомнил, как в качестве командира дивизии «Рейх» ходил навещать Гудериана. Тот выглядел ужасно. И дело было даже не в бинтах и синяках, не в гипсе и не в капельнице. Самым страшным для Пауля были глаза танкового гения Рейха. Они были потухшими и безжизненными, словно генерал был при смерти.
Эсэсовец грустно помотал головой, вспомнив, как он спросил о состоянии Гудериана у его лечащего врача. «Стабильное, средней тяжести, с тенденцией к улучшению» – это уже тогда удивило эсэсовца. Генерал живой, ну ранило его, ну контузия, но ведь это все пройдет, а мы тем временем победим. И вот в последнем теперь‑то Хауссер был не уверен. И понимал причину потухших глаз своего бывшего командира. Если сначала он было решил, что это из‑за того, что генерал‑полковник не сможет принять участие в разгроме Красной Армии, то теперь он считал, что Гудериан попросту не верит больше в победу немецких войск. А учитывая обстановку на фронте…
Вчера вечером русские нанесли мощный удар по 24‑му танковому корпусу. Тот начал медленный отход. Но приказ на выдвижение на помощь пришел в «Рейх» почему‑то только сейчас, когда на часах значилось уже 13:00.