Страница 12 из 36
– Да! – гаркнул неожиданно Леак. – Да, понял, понял!
До меня сразу дошло, чтоон понял, так как снизу наперерез нам, как-то лениво, чтобы не сказать неуклюже, полезли непонятно откуда взявшиеся истребители. Высота у нас была порядка пяти тысяч, на большее этот рыдван неспособен. Скорость тоже почти предельная. «Интересно, – молнией сквозанула в голове запоздалая мысль, – а комендоры, комендоры-то на местах? Или их вообще нет, кроме того рыжего в нижней рубке?»
Пилот начал судорожно рыскать во все стороны – это на такой-то махине, мать твою! – и я понял, что все башни пусты. Снизу гулко загремели автоматические пушки, Леак судорожно схватился за свой пулемет – и это было все. Времени на удивление уже не оставалось. Я выпрыгнул из кресла, на ходу припоминая, что в коридорчике видел узкий лаз, ведущий, вероятно, в самую верхнюю башню. Ну, орлы, если вы нас раньше не собьете… а я в это не верю.
Нещадно ударяясь о стены – бомбер швыряло из стороны в сторону, – я в три прыжка преодолел стальную кишку внутреннего хода и рванулся по вертикальным скобам вверх, вмиг очутился в полусферическом снаряжении из бронестекла и плюхнулся в довольно удобное кресло.
Торчащие перед лицом рукоятки спаренной автоматической пушки меня абсолютно не интересовали – я сразу развалил замки и отбросил ее наружу, чтобы не мешала. Турель имела хиловатый вид, и много времени для этого не потребовалось. Несколько секунд ушло на то, чтобы нащупать ногами педали, разворачивающие этот куриный насест. Зато обзор отсюда, с широкой спины воздушного кита, был отличный. Я просунул ребристый ствол «эйхлера» в дыру от пушки, удобно пристроив его на уцелевшей пятке турели. Вот вы, голубчики, как на ладони – спереди заходить боитесь, два слева, три сзади, вы думаете, что тут никого нет… ну-ну, мальчик мой, постреляй мне по левому крылу… сейчас, дорогой.
Пронзительно-голубая стрела впилась в сверкающий круг пропеллера, и истребитель буквально брызнул во все стороны массой расплавленных обломков. А! Что я говорил? Ну-ка, ну-ка, иди сюда… Ага!.. Обломки второй пташки брызнули точно в мотор его ведомого. Сразу повалил белесый дым, ведомый лег на левое крыло и ушел вниз. Двое оставшихся – они, мерзавчики, уже успели издырявить в нескольких местах крылья и засадить кучу железа в наглухо забронированные капоты мотогондолы – взмыли вверх, уходя вперед: наверное, решили на меня поохотиться. С их стороны это было наивное решение – один из них тотчас же оказался в секторе попадания носовых пулеметов, а второго я свалил раньше, чем он успел набрать необходимую высоту, – моя голубятня разворачивалась поразительно быстро.
Вот так-то, парни. Это вам не мелочь по карманам тырить, Саша Королев хоть и лейтенант всего лишь, но крутизны необычайной – в случае нужды носком зарубить может. Надеюсь, впрочем, что до этого не дойдет…
Я развернулся вместе с башней лицом вперед. На горизонте голубой полоской поблескивало море. Залив Семи Снов. Значит, эти покойники были из какого-то прибрежного гарнизона. Нарвались-таки, да. За всю дорогу я не видел ни малейших следов присутствия инопланетной техники… Ничего удивительного в этом, конечно, нет, а все же – где же обретаются мальчики Лейфа Крокера? Вопросик, да… планета-то огромная. Доридоттир, конечно, что-то разнюхал. И вообще, почему Фариер полез в ледяные пустыни Ягура? Проба пера, а на очереди – Либен, затем Ярзак? Где-то там, отделенный от Ярзака громадной пустыней, лежит таинственный Солфер, никто из наших там не был. Известно, что по уровню технического развития они превосходят Либен, у них, кажется, уже есть ядерная техника. И вообще, там, в южном полушарии, своя жизнь и с севером они контактов не поддерживают. Сто лет назад была жесточайшая война между ними, и с тех пор… Тоже – вопросик из анекдота – двенадцать лет торчит на планете имперская миссия, а о южном полушарии ничего толком не знаем. Вот и допрыгались до Крокера.
Я положил шлем на колени и достал сигарету. Прохладно, однако… то есть нос мерзнет. В боевом снаряжении проблематично замерзнуть или вспотеть, если термосистема в порядке. Высота, и из дырки в остеклении дует словно из дюз… Проклятый нос! А курить хочется.
Внизу вдруг появилась Тин, растрепанная и радостная. Вскарабкалась по металлическим петлям, втиснулась в башенку.
– С тобой все в порядке? – Холодный нос прижался к моей щеке.
– Ага. А ты боялась? – Я посадил ее к себе на колени и куснул за ухо.
– Это ты их посбивал?
– Ну а кто, по-твоему? Слушай, а почему нет стрелков? И вообще, куда мы летим?
– А ты ничего не знаешь? – удивилась она. – Я тоже. Леак проговорился, что мы должны забрать каких-то людей… но где – не представляю.
Я отправил девчонку вниз, вышвырнул за борт окурок и надел шлем. Под нами лежал залив, бомбер шел по пологой дуге, забирая к западу. Скоро появится берег – мы срежем угол над лесостепью Ярзака и пойдем над океаном – снова на юг, точнее, на юго-юго-запад. Да, если мы идем к архипелагу, то пилот хорошо знает дорогу. Все эти петляния имели свой смысл. Мы проскочили над малонаселенной местностью. Интересно, а как мы пойдем обратно? Наверняка ведь в их военно-воздушном штабе орлы получили доклад: так, мол, и так, попер бомбер из Ягура непонятно куда, остановить не смогли, в верхней башне сидит какой-то сумасшедший, мечет молнии. Значит, ждите обратно, поднимайте в воздух гвардейский имени бога Фара легион, или что там у них… А воевать с целой оравой мне что-то не хочется. Я вообще зауважал наш катафалк – вон, в крыльях дырок уйма, а он прет себе и прет. Может, возвращаться будем ночью? Ночью я могу рискнуть влезть в поединок с тремя десятками истребителей сразу – я-то в темноте их вижу отлично, к тому же у меня в запасе куча всяких штучек типа микроракет с комбинированной системой наведения. В принципе я могу сокрушить даже легкий имперский катер – в правом плече горбатится могучая пушка. Всего пять выстрелов, но каждым можно разворотить скалу.
Вдали, в легкой туманной дымке, появились очертания берега. Бомбер вошел в облака, чуть нырнул вниз, и моему взору предстала картина девственных лесов Ярзака, они начинались сразу же за береговыми дюнами. Леса простирались всюду, голубоватым маревом уходили за горизонт – и нигде не было ни малейших следов человека. Прелестная идиллия, но вот грохнуться в этой глуши – перспектива малоприятная. Хотя моторы тянут благополучно, все шесть, ревут ровно и спокойно уже почти пять часов. Крепкий агрегат. Топлива должно хватить хоть до экватора.
Глядя на зеленый ковер, лениво проплывающий под нами, я расслабился и впал в состояние сладкого полусна – одновременно и спящий, и бодрствующий. Этому тоже учат в Академии – для отдыха нужно использовать любую возможную минуту. Потом такой возможности может и не представиться, а я к тому же и не очень-то выспался.
Из состояния прострации меня вывела Тин.
– Мы у цели, – сообщила она, – появились острова.
Я очухался окончательно и глянул вперед. Мы шли очень низко, метрах в пятистах от спокойной, как стекло, поверхности океана, приближаясь к длинной скальной гряде, иззубренной стеной торчащей из воды километрах в десяти. Бомбер здорово сбросил скорость и теперь осторожно крался над морем, словно хоронясь от кого-то. Неожиданно моторы яростно взревели, громадная махина легла на правое крыло и ушла в вираж, оставив скалы по левому борту и забирая вверх.
– Леак нервничает, – сказала Тин, – он все время кого-то вызывает, но ему не отвечают. Похоже, он сам не знает, куда дальше лететь.
Самолет поднялся до двух тысяч. Я включил свою электронику и принялся внимательно рассматривать несколько островов, лежащих перед нами. Один был довольно велик, но дальше, теряясь в тумане океанских испарений, виднелся какой-то берег… более солидный – вероятно, самый крупный клочок суши в этой группе. Похоже, мы шли именно туда – все близлежащие островки не подавали ни малейших признаков жизни, а не заметить висящий в небе тяжелый самолет невозможно – один лишь рев наших моторов слышен на многие километры.