Страница 67 из 69
Имена повторялись - дважды, трижды, порой совсем часто, а иногда встречались лишь раз или два.
Но по какому принципу?
- Что это? - Кайя вынужден был признать поражение.
Вот дядя, похоже, был в курсе дела. Эти двое явно что-то задумали, и оставалось надеяться, что их очередной чудесный план не приведет к очередной же катастрофе.
- Система. Я построил сеть, надеялся, что смогу захватить его. И сеть срабатывала. Здесь… - Урфин указал на третий номер, соответствовавший картинной галерее. - И здесь… здесь тоже.
Маг свободно перемещался по замку, тяготея, однако, к новому крылу.
- Каждый раз - в людном месте. Если сначала я думал, что действительно вот-вот его поймаю, то потом сообразил: он играет со мной. Я бы сказал - издевается. Он способней меня. И знает больше.
Признание далось Урфину нелегко. Вон как желваки ходят. И бумагу мнет, будто лист виноват, что у Урфина с магией не сложилось. Кайя хотел помочь, он пытался договориться с Хаотом, но ответ был однозначен: Урфин слишком стар.
Сила, зарытая в землю, так сказали. И вежливо предложили вовсе ее запечатать.
- Ему нравится выставлять меня идиотом. Но чтобы получить удовольствие, он должен был меня видеть. А значит, и я мог видеть его.
Дата. Время. Место и имена.
Просто и логично.
Осталось лишь сократить список, но Урфин не торопится. И значит, есть причина.
- Маг - наемник. Он делает то, что ему говорят, и вряд ли знает так уж много. Я о другом думаю. Почему именно Тень? - свернув планы, Урфин подпер ими подбородок. - Должна быть причина.
- Тень незаметна, - у Кайя никогда не выходило думать над абстрактными проблемами.
- Да, но… не знаю. Зачем убивать парня, который ничего не видел? Только издали. Или все-таки видел, но сам не понял, что увиденное важно? А Тень - понял? Рискнул спуститься и отравить воду. И Мэл… зачем ей было писать про Тень?
Отпечатку нашлось место на доске. Резкие линии, неровные буквы. Смешная надпись, если не знать, что кто-то ее на себе резал.
- У нее не оставалось времени. Только, чтобы сказать самое важное. Неочевидное. И значит… значит, в этом другой смысл.
Дядя молчит, накручивая на палец атласную ленточку. Губа закушена, в глазах - туман. И Кайя чувствует себя лишним.
- Что если Тень - это именно тень. Не человека, а…
- Тень с ошейником, - приходит на помощь дядя.
Урфин кивает.
- Тень, которая тень… - лицо его искажает гримаса боли. - И если так, то искать следует хозяина.
А Магнус оборачивается к доске и рукавом вытирает оставшиеся имена. Кайя понимает без объяснений: сорок лет - предельный возраст для тени. И если Урфин прав, то Совет не при чем.
Пять дней.
Я что-нибудь сделаю не так. Не знаю, что именно, но сделаю и всех подведу. И тогда останется только с башни сигануть. Помнится, было у меня подобное желание.
Успокойся, Изольда, это просто мандраж.
Предсвадебный.
Гнев успокаивает меня тихим ржанием. Сегодня он при параде: грива и хвост заплетены в косицы и украшены лентами. Синие и желтые.
Лазурь и золото - мои цвета.
Они повторяются на чепраке и попоне. А седло и упряжь отделаны бирюзой. И сегодня я вновь боюсь упасть. Перед всеми. В грязь. Я закусываю губу, чтобы не расплакаться. С седла меня снимает Кайя.
- Все хорошо? - он смотрит в глаза, а сам стоит против солнца, и лицо в тени кажется совсем черным. Мне чудится неодобрение, хотя на самом деле ему страшно за меня.
В этом мы солидарны: мне тоже за себя страшно.
- Я хотел бы с тобой поговорить. Наедине.
Сержант уводит моего коня. И остальные исчезают. Я заметила, что у здешних людей замечательно получается вовремя исчезать.
- Гнев - хороший конь, - Кайя присаживается на камень - скамеечка Ингрид явно не выдержит его веса - и меня садит на колено. - Он тебя не уронит.
- Знаю, - теперь меня отпускает.
Кайя не позволит случиться плохому.
- Иза, я… этот разговор… есть вещи, которые женщина должна рассказывать женщине. Поэтому извини, если я задену твои чувства. Я просто не представляю, кто еще тебе объяснит и… и не умею обсуждать такие темы.
О? Намечается нечто интересное.
Кайя протянул пузырек темного стекла.
- Это средство, которое женщины используют, чтобы…
Ого, как нам неудобно. Неуютно. И вообще сбежать хочется. Но чувство долга встает на пути.
- …избежать нежелательной беременности. С сегодняшнего дня - по две капли перед сном.
Я настолько офигеваю, что теряю дар речи. Как-то мне казалось, что ждут от меня противоположного. Да и этот рецепт, выписанный командным голосом. Мог бы спросить для начала, что я сама по этому поводу думаю.
- Не сердись, сердце мое, - Кайя сгребает меня в охапку. - Но некоторое время ты будешь это пить.
Следить станет? О да, контроль и еще раз контроль. За всеми.
Наверное, подумала слишком уж громко, если Кайя сказал:
- Контроль, это когда приставленный к тебе доктор следит за тем, чтобы ты это пила.
И полыхнуло так, не по-доброму.
Ну вот, не хватало еще поссориться.
- Почему? - только и хватило, что спросить.
- Потому что я не хочу тебя потерять. Ты слишком слаба. А дети от нас - это тяжело для женщины.
Паранойя обрела новую форму? Чувствую я себя прекрасно. Или только чувствую?
- Иза, - Кайя силой вложил растреклятый пузырек в руку, - пообещай, что хотя бы месяц ты будешь это пить. Дальше - решай сама.
- А ты… ты вообще детей хочешь?
Еще один своевременный вопрос. Но Кайя смеется. Мне безумно нравится его смех, особенно который не вслух. Он желтый, как апельсины.
- Я буду счастлив, если ты подаришь мне сына.
Дочь, значит, не пойдет. Шовинист рыжий… но заметку сделаем. Сына значит. Подарить…
- Но не ценой твоего здоровья, - Кайя целует меня в макушку. - Так ты обещаешь?
- А если нет?
- Тогда, - он совершенно серьезен, - раньше, чем через месяц, я к тебе не подойду.
Мало того, что шовинист, так еще и шантажист.
Наниматель одобрил первую идею Юго.
И сказал, что сам найдет подходящих людей. Где? Это не должно интересовать Юго. Наниматель благодарен, но не настолько, чтобы Юго забывался.
Наниматель долго думал над второй идеей Юго, но все-таки согласился. И помог сочинить текст. Текст был настолько коряв и безумен, что, пожалуй, в него поверят.
Скоро листовки заполнят город. Они - камень, брошенный в воду общественного мнения. А эта вода рождает множество кругов. Юго решил, что подарит одну листовку недоучке. Если тот и вправду умен, то поймет, откуда ждать удара.
И еще одну Их Светлости.
На удачу.
Ему понадобится.
Четыре… платье готово. Оно прекрасно, но от этого меня пробивает на слезы.
Сижу, реву.
Себя жалею. Отрешенно так жалею. По абстрактной причине, сформулировать которую сама не в состоянии. И главное же, чем больше меня утешить пытаются, тем громче реву.
Нет, Нашей Светлости не плохо.
И не болит ничего.
И вообще в принципе, глобально рассуждая, все великолепно. Только плакать хочется. Может, у меня просто эмоции на слезные железы давят? В какой-то момент понимаю, что пора бы остановиться - вон, и Тисса уже всхлипывает, видимо, из врожденной женской солидарности. А вдвоем рыдать не так интересно.
Ух, отпускает.
- Моя мама, - Тисса шмыгает носом, кончик которого покраснел, - говорила, что перед свадьбой три дня плакала. Но потом познакомилась с папой и поняла, что все не так и плохо.
Три дня? Нет, подобный подвиг мне не по плечу. Да и с Кайя я знакома, поэтому ограничимся нынешним приступом и будем считать, что дань женской истерике отдана. Тем более, что нам еще украшения выбирать.
Ювелирный магазин самоорганизуется в апартаментах Нашей Светлости.
Цепи и цепочки.
Изящные фероньерки. Тяжелые колье и жемчужные нити пятиметровой длины.