Страница 41 из 52
Резкий металлический лязг – и тут же белые искры вспыхнули в черной ночи.
Черные пластины, сжимавшие Харуюки, исчезли, и лишь тогда он с запозданием понял, что только что произошло.
Вовсе не двигаясь своим аватаром, Черноснежка запустила дальнобойную инкарнационную атаку – одна лишь ее правая рука окуталась слабым сиянием. Пластинчатый аватар отбил удар, тоже с помощью инкарнации. Поэтому образ тисков, сжимавших Харуюки, отменился и исчез.
Еще три вспышки звонко разорвали воздух. Визуальные эффекты при этом были не ахти какие, но мощь этих атак была очевидна – каждый раз арена под телом Харуюки тяжело содрогалась.
От ощущения этой мощи у него перехватило дыхание. Его совершенно не удивило, что Черноснежка, король, владеет инкарнацией. Потому что технику столь ужасающей разрушительной силы ему уже показала Нико, чья карьера Бёрст-линкера была намного короче, чем у Черноснежки, хоть она и была тоже девятого уровня.
Однако в пластинчатом аватаре тоже чувствовалось что-то бездонное; он ведь прямо противостоял атакам Черноснежки.
Блэк Лотус прекратила атаковать, будто это было просто приветствие, и коротко спросила:
– Твое имя?
Стоящий в двух десятках метров от нее пластинчатый аватар озадаченно склонил набок голову, состоящую из параллельных листов черноты. Раздался тихий голос – такой же, как прежде, похожий на голос учителя из начальной школы.
– …Смысла называть себя сейчас я не вижу. Однако ты, король, утрудила себя визитом на такое большое расстояние. Будет грубо, если я хотя бы не представлюсь, не так ли?
С негромким гудением множество черных пластин взлетело из тени возле ног аватара и, приняв форму правой руки, пристроились к его плечу. Несомненно, это и были тиски, сжимавшие Харуюки совсем недавно.
Аватар положил правую руку на грудь и, перегнувшись в талии, поклонился. Снова прозвучал голос:
– Я вице-председатель кружка под названием «Общество исследования ускорения»… Блэк Вайс[22]. Рад знакомству с тобой.
…С того самого момента, когда Харуюки увидел этот цвет, он немножко ждал этого.
Но все равно, услышав имя, он был потрясен.
Блэк. Чистый черный цвет.
Цвет, который – Харуюки всегда в это верил и никогда не подвергал сомнению – мог принадлежать одной лишь Блэк Лотус. Более того – Харуюки вообще никогда раньше не слышал, чтобы одно и то же название цвета, которое есть в имени каждого Бёрст-линкера, было хотя бы у двух аватаров в ускоренном мире.
В отличие от Харуюки, ошеломленно выпучившего глаза, Черноснежка не выказала ни намека на волнение. Лишь негромко выдохнув, она произнесла:
– Пфф, значит, не легион, а «кружок». Похоже, вы осторожны.
– Прошу прощения, это политика нашего кружка.
– Имя мне, конечно, тоже не нравится, но… в первую очередь я должна отплатить тебе за то, как ты издевался над членами моего легиона. Разумеется, я все верну тебе в двойном размере.
Ее синевато-фиолетовые глаза яростно вспыхнули. Аура того же цвета окутала обе руки-меча.
В ответ пластинчатый аватар, Блэк Вайс, развел руки в стороны; в его движениях не ощущалось ни намека на напряжение.
– Как неприятно. Должен заметить, что ранил твоих товарищей в основном не я, а Тейкер-кун. Впрочем, полагаю, я не в том положении, чтобы просить тебя не обращать на это внимания… да?
Одна из его лениво свисающих рук окуталась тонкой аурой чернильного цвета, и тут же множество пластин, из которых она состояла, беззвучно разошлось и, будто скользя, всосалось в тень у его ног.
– Се-…
«Берегись!» – так он хотел выкрикнуть. Однако две пластины уже выпрыгнули возле ног Черноснежки и сжали ее с боков; все это произошло так быстро, что даже глазом не уследишь.
Бамм! Пластины врезались в руки Блэк Лотус. Сперва тонкие, они тут же выросли в толщину, превратились в громадные бруски. Это был инкарнационный прием Блэк Вайса «Статический пресс». Вспомнив испытанное на собственной шкуре страшное давление этого пресса, полностью блокирующего движения и голос пойманного им аватара, Харуюки забыл о собственной боли и снова попытался крикнуть. Но не успел.
Раздался звонкий хруст.
Синие линии расчертили два угольно-черных бруска.
Харуюки обалдело смотрел, как бруски развалились надвое – половинка налево, половинка направо – и упали на землю. Появившаяся из-за них Черноснежка стояла, чуть разведя руки, словно ничего не произошло.
– К сожалению, физические ограничители против меня неэффективны.
Рассеченные кубоиды снова превратились в тонкие пластины и всосались в землю. Потом правую руку-меч Черноснежки окутало алое пламя.
Спокойным движением она отвела руку и –
– «Разящий удар»!!!
И, холодно выкрикнув название приема, выбросила руку вперед.
Это движение очень походило на спецприем Черноснежки «Дес бай пирсинг». Но вот дальность была на совершенно другом уровне. Багровое копье, вырвавшееся из клинка, с ревом, сопровождаемым металлическим эхом, понеслось к стоящему на приличном расстоянии Блэк Вайсу.
В ответ матово-черный пластинчатый аватар поместил перед собой левую руку, тут же окутавшуюся серой аурой.
– «Слоистая броня».
Пластины, составлявшие руку, со стуком разошлись, и каждая превратилась в большой квадрат. Десяток этих квадратов выстроился в ряд между Блэк Вайсом и Черноснежкой на пути красного копья, защищая своего хозяина.
Раздался оглушительный грохот, и мир содрогнулся.
Девять из десяти пластин копье пронзило, на десятой остановилось. Но не исчезло. Хоть и не пробив последнюю пластину, оно продолжало ярко сиять, и окружающее его пространство выглядело искаженным.
Два Бёрст-линкера с черным цветом в имени сражались между собой на инкарнации; они стояли друг напротив друга, выставив вперед – одна правую руку, другой левую.
В такой напряженной ситуации Черноснежка кинула взгляд на Харуюки – и приказала жестким, но вместе с тем ласковым голосом:
– Теперь вставай, Сильвер Кроу. Я остановила этого парня. А ты должен победить своего врага… Даск Тейкера.
Всего секунду назад Харуюки казалось, что в нем уже не осталось сил сражаться.
Однако слова королевы мечей вонзились ему в грудь, словно тоже были сродни инкарнации, и вновь зажгли погасшее было пламя.
– …Да, – ответил он хрипло, но отчетливо.
Харуюки согнул ноги своего побитого аватара, уперся кулаком в землю и встал, пошатываясь. У него оставалось чуть больше 30% хит-пойнтов.
Удостоверившись в этом, он повернулся к Даск Тейкеру, стоящему немного поодаль, и к Сиан Пайлу рядом с ним.
Такуму, получивший сквозную рану в живот и лишившийся обеих рук, по-прежнему стоял с опущенной головой, словно его сознание было затуманено болью. Глаза под маской не горели. Но он все еще был здесь. Он все еще не умер.
И тут, словно очнувшись наконец от шока, Даск Тейкер медленно поднял правую руку и хлопнул по лицу-маске.
– …Ху, ху, ху-ху.
Между пальцев просочился негромкий презрительный смех, который Харуюки уже столько раз слышал.
– Ху-ху. Блин… ребята, вы по-прежнему отвратительны. Сколько еще вы собираетесь делать вид, что верите в эти идиотские «дружбы» и «узы»? Говоришь, ты прибежала с самой Окинавы? Что за свихнутая заявочка, бог мой.
Он убрал руку от лица. Слабая волна окутала его когти.
– Ладно, это мне сэкономит время – пожалуй, так можно сказать. Если я раздавлю эту безжизненную куклу и того таракана, останется только Блэк Лотус. Ты, может, и зовешь себя королем, но даже ты с нами двоими не справишься. Вообще-то это уникальный шанс… Я сделаю с тобой то же самое, что с ним – буду с тобой драться и убивать каждый час. Пока ты не потеряешь все очки. Ху-ху, ку-ку-ку-ку.
Большую часть этих издевательских слов Харуюки не слышал. Его сознание было устремлено на тяжелораненого Такуму и на по-прежнему лежащую поодаль Тиюри.
Перед его глазами мелькали картины, как Номи издевался над ними. Как Тиюри кричала, когда Номи отрубил ей руку. Как Такуму рухнул, когда Номи пробил ему туловище. Эти двое чувствовали нечто большее, чем виртуальная боль. Они испытывали страдание от того, что их дружбу и любовь использовали и топчут. Отчаяние от того, что самое дорогое для них оскверняют и уничтожают.