Страница 35 из 39
(...)
«Одетые в сталь и броню, ведомые Рыдзом-Смиглы, мы маршем пойдем на Рейн...»
В 1939 г. в руках Польши была судьба Европы. Ее позиция оказалась решающей в достижении согласия между Англией, Францией и СССР. Варшаве всего и требовалось, что согласиться принять советскую помощь и предоставить коридор для советских войск в случае войны. От польского ответа на вышеуказанные и очевидные с точки зрения противодействия агрессии вопросы зависело — быть Второй мировой войне или нет.
Трудно, почти невозможно, представить, чтобы Гитлер решился начать военные действия, рискуя сразу же получить войну на два фронта, да еще и против такой мощной англо-франко-советской коалиции.
Бывший переводчик Гитлера Пауль Шмидт впоследствии опишет, с каким смятением германское руководство восприняло объявление войны Англией и Францией 3 сентября 1939-го. В Берлине до последнего не верили, что Лондон и Париж решатся на такое из-за Польши.
(...)
Судя по всему, Гитлер осмелился напасть на Польшу в расчете, что Англия и Франция не рискнут объявить войну Германии. По крайней мере шансы на такое развитие событий Гитлер полагал высокими. И основания для подобных прогнозов у него имелись. Неделей ранее был подписан советско-германский договор о ненападении. Кроме того, в Берлине резонно рассчитывали разгромить Польшу раньше, чем Англия и Франция смогут оказать ей реальную помощь, и, очевидно, надеялись, что Лондон и Париж тоже отдают себе в этом отчет.
Когда же война со стороны западных держав все-таки была объявлена, германское руководство не на шутку переполошилось — даже ввиду военного конфликта с этими двумя государствами!
Само собой, в случае подписания англо-франко-советской военной конвенции и политического соглашения, содержащего гарантии Польше, у Гитлера не было бы никаких сомнений, что эта мощная коалиция объявит Германии войну, как только та даст соответствующий повод. Поэтому, еще раз отметим, вероятность того, что нацистская Германия в этой ситуации начала бы военные действия, близка к нулю.
Ну а если бы Гитлер все же отважился атаковать Польшу, даже несмотря на англо-франко-советский альянс, есть все основания полагать (в т. ч. с учетом реального опыта Второй мировой войны), что Германия проиграла бы эту войну в короткие сроки. А человечеству соответственно уничтожение фашизма обошлось бы куда меньшими жертвами.
Все было в руках Польши.
(...)
Запад склоняется к принятию советской точки зрения. По крайней мере французы, которым в случае войны пришлось бы нести основную ношу войны на континенте, демонстрируют опасение возможного срыва англо-франко-советских переговоров. 19 июля глава французского МИД Бонне телеграфирует французскому послу в Лондоне Корбэну, чтобы тот настоятельно потребовал от британских партнеров согласиться с условиями, выдвигаемыми Москвой.
Бонне отмечает, что даже временное приостановление англо-франко- советских переговоров «в тот самый момент, когда, по всей вероятности, должны проясниться решения Германии, оставит тем не менее для последней свободное поле деятельности и поощрит ее в самых авантюрных замыслах, показывая ей, насколько мы не способны организовать в нужное время эффективную коалицию элементов сопротивления, формированием которой мы так кичились».
«Перед лицом этой главной опасности, риск, который повлечет для нас заключение соглашения даже ценой принятия советских формул, представляется значительно меньшим по значению», — подчеркивает он [4].
_________________
4. Год кризиса. 1938–1939. Документы и материалы в двух томах. МИД СССР, 1990. Телеграмма министра иностранных дел Франции Ж. Бонне послу Франции в Великобритании Ш. Корбену, 19 июля 1939 г.
(...)
...наступает решающий момент, а от успеха англо-франко-советских переговоров зависит сохранение мира в Европе. Другое дело, что успех переговоров зависит не только от Франции, Англии и СССР, но и от Польши, без согласия которой на сотрудничество с Советским Союзом ни трехсторонняя военная конвенция, ни политическое соглашение в том же формате невозможны.
(...)
...СССР требовал равноправных условий сотрудничества, готов был оказать помощь сам и ожидал того же от других. При этом военная конвенция, по мысли Москвы, имела смысл только в том случае, если предполагала действительно эффективные меры против агрессии. Без Польши это было невозможно.
В инструкции, которую 7 августа получит от советского руководства нарком Ворошилов — глава миссии от СССР на переговорах с англо- французами, также будет категорично записано: «Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключенным, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал, что мы не считаем возможным участвовать в предприятии, заранее обреченном на провал» [8].
____________________
8. ДВП СССР, т.22, кн.1, с.584.
(...)
...если бы англо-франко-советские переговоры 1939-го увенчались успехом, то (тем более с учетом польской армии) антигитлеровская коалиция имела бы не менее чем трехкратное преимущество над Германией в силе и средствах, при подавляющем преимуществе в промышленном и сырьевом потенциале. Не говоря уж о полном превосходстве на море. В подобных условиях начинать войну для Гитлера было немыслимо, ибо это было равнозначно самоубийству без каких-либо, даже призрачных, шансов на успех. Стоило только Польше сказать «да» военному сотрудничеству с СССР. Но... Польша согласия не дала. И Гитлер получил возможность крушить своих противников поодиночке.
В Польше решили, что англо-французской помощи им будет достаточно, тем более что есть могучее, как считали поляки, войско польское!
(...)
...2 августа 1939-го Риббентроп заявил временному поверенному в делах СССР в Германии: «Мы уверены в своих силах... Что же касается Польши, то будьте уверены в одном — Данциг будет наш». А что до «мощи» войска польского, то «мы не относимся серьезно к военным силам Польши. Поляки сейчас кричат о походе на Берлин, о том, что Восточная Пруссия — польская земля. Но они знают, что это вздор. Для нас военная кампания против Польши дело недели — десяти дней. За этот срок мы сможем начисто выбрить Польшу» [12].
_____________________
12. Там же, с.568.
Рис.16 Эдвард Рыдз-Смиглы
Остригут Польшу через месяц, а в тот момент поляки всерьез собирались «за шерстью» прямо в Берлин. И даже дальше — на Рейн!
Одетые в сталь и броню,
ведомые Рыдзом-Смиглы,
мы маршем пойдем на Рейн.., — распевали в Варшаве.
18 августа польский посол в Париже Лукасевич заявит министру иностранных дел Франции: «Не немцы, а поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!» [13]. Впрочем, у Бонне и ранее было немало случаев удостовериться в «адекватности» польских дипломатов.
____________________
13. Мельтюхов. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918–1939 гг. – М., 2001. с.193.
А тут еще англо-французские гарантии попутали и так недалеких поляков. Плюс, очевидно, опыт Первой мировой войны, когда основные события развивались на Западном фронте. В Польше полагали, что Гитлер бросит основную массу войск против сил Франции и Англии (и что там, на Западе, будет основной театр военных действий), а полякам всего-то и останется, что ударить с востока и, взломав слабую немецкую оборону, выйти к Берлину. Само собой, Восточная Пруссия тоже не должна была оказать особого сопротивления доблестному польскому войску. На польских картах все складывалось просто триумфально.
Не принимали в Польше в расчет и военно-технический прогресс, повлиявший на изменение характера войны, в частности блицкриг. Там и помыслить не могли, что германские войска посредством подвижных соединений смогут в кратчайшие сроки взломать польскую оборону и разгромить ее основные силы еще до мобилизации и развертывания войск Англии и Франции.