Грешники. Корпорация "Кольцо"

— Я не пользуюсь интернетом, — признался стюард. — Много работы, семья...

— А прозвище? В детстве была кличка?

— Друзья иногда называют меня Пан Жига. — Стюард заметно волновался, и явно хотел убраться подальше от влиятельных пассажиров.

— Иногда надо усыплять в себе Егора, и давать возможность пожить Пану Жиге. Понимаешь, о чём я говорю? Нельзя всё время быть Егором. Эдуард Макарович, у вас всё в порядке?

— Ступай, — кивнул тот стюарду и сел в кресло. — Зачем тебе это нужно? Я про холдинг.

— Совет директоров корпорации «Кольцо» готов дать добро на дополнительное финансирование нашего проекта, — ответила Мур. — Мы сможем открыть новые среды — глубокий космос, Римская империя, всё что угодно. Нам понадобятся новые люди, новые нейро-матрицы. Очень много новых исходников.

Мур будет управлять холдингом, поставляющим в проект сырьё. И получит ещё один рычаг влияния на руководство проекта. А Эдуард Макарович так и останется оперативником со вторым уровнем допуска, выполняющим распоряжения хитрой и расчётливой стервы.

— Канцлер не узнает о нарушении протокола? — хрипло спросил он и облизал пересохшие губы.

— В отчёте будет указано, что скрипты Мастера изменились из-за вируса, проникшего в систему. Который вы грамотно обезвредили, защитив тем самым наш проект. Это я добавлю при личной встрече с шефом. Но сначала вы попросите перевод в холдинг, и сделаете это как можно более настойчиво.

Она потянулась за кресло и достала тубус из коричневой кожи. Протянула его оперативнику.

— Что это? — спросил Эдуард Макарович.

— Подарок. Картина. Откройте, не бойтесь.

Снимая крышку тубуса, он почему-то подумал, что в тубусе будет «Леопард с яблоками», картина, виденная им в зале Совета.

Вытащил холст, свёрнутый в трубку. Когда развернул, то увидел, что на нём ничего нет.

— Картина называется «Чистый лист», — сказала Мур, копаясь в планшетнике.

— Не думаю, что у меня получится начать всё с чистого листа, — произнёс оперативник. — Если ты намекаешь на очистку памяти…

— Я намекала на то, что иногда для того, чтобы пожить новой жизнью, достаточно заняться любимым делом. Вы же любите рисовать картины?

— Их пишут, а не рисуют, — произнёс оперативник и небрежно бросил холст на соседнее пустое кресло. Туда же отправился и тубус.

— Неважно, — ответила Мур, продолжая возиться с планшетником.

Эдуард Макарович сидел, полуприкрыв глаза, глядя на бесконечную тьму за иллюминатором.

Несмотря на поражение, он чувствовал какое-то облегчение. Наверное, от того, что всё уже позади. Всё уже закончилось, пусть и не в его пользу. Начинать заново — но не с чистого листа. А помня все предшествующие события, используя накопленную информацию в будущем.

Всё ещё впереди.

— Я настраиваю вам новую личность, — нарушила молчание Мур. — Должность начальника службы безопасности мне кажется самой оптимальной. Какое вы хотите взять имя?

— Егор, — ответил он, не поворачиваясь. Ему было всё равно.

— Просто Егор? Фамилия, отчество?

— Егоров Егор Егорович.

— Мда… — хмыкнула Мур. — Не слишком оригинально. Впрочем, тоже неважно. Уверена, что вы справитесь с задачей под любым именем.

Долгое время они сидели молча.

— Кстати, Егор Егорович, — снова нарушила молчание Мур. — Почему вы решили отправиться к шефу на самолёте? Нравится летать? Чувствуете себя здесь свободным, как птица?

— Держусь подальше от людей, — ответил он с неохотой.

— Почему? Вы не любите людей?

— Не люблю? Я вас ненавижу, — устало признался Егор Егорович, и закрыл глаза, стараясь поскорее уснуть.

Глава пятнадцатая. Всё тлен

Глава пятнадцатая

Я включил видеопроигрыватель на телефоне и услышал:

— Паша, повтори ещё раз, что ты мне только что сказал.

Никто не обижался, не хлопал дверью, и ничего не говорил в ответ. На экране пустое кресло, закрытая дверь, снова пустое кресло, и тишина. Вскоре я снова услышал свой голос, задающий невидимому Паше вопросы о странных людях.

Адвокат Егора Егоровича, первый раз посетивший меня, пока я сидел в «обезьяннике», сказал, что у меня, вероятно, параноидальная шизофрения. И что я, вероятно, опасен для общества. И что меня, вероятно, отправят на длительное лечение. Но всего этого я наверняка смогу избежать, если не стану придумывать небылицы. Если сразу признаюсь в том, что причиной моего неадекватного поведения на Большой Дмитровке являлось алкогольное похмелье. Адвокат сказал, что Егор Егорович заберёт заявление о нападении, и забудет об этом инциденте. В надежде на то, что я не стану делать глупости и усложнять ситуацию.

Тогда я сидел, обколотый успокоительным, и мало что понимал из происходящего. Меня ещё корчили фантомные боли, не столь сильные, как прежде, скорее напоминающие аллергический зуд. Я мог говорить, но слова разъезжались в буквы, и у меня не получалось сказать что-то вразумительное. Адвокат пожелал мне скорейшего выздоровления, и ушёл, оставив меня наедине с кошмарами.

На следующий день я покинул полицейский участок. Заявление отозвано, дело закрыто, зарыто, замято. Адвокат, решивший все формальности, любезно подвёз меня домой. А по пути витиеватыми намёками объяснил, что если я смогу справиться со своими проблемами самостоятельно, меня не придётся изолировать от общества.

— Мой клиент чисто по-человечески советует вам вернуться к прежней жизни, — сказал адвокат на прощание. — И начать всё с чистого листа. Это поможет вам избежать психиатрической больницы и дальнейших неприятностей.

Он отдал мне пакет с вещами, что отобрали в полицейском участке. Ключи, деньги, телефон, ремень, шнурки, проездной на метро… Больше я его не видел.

Что было потом?

Старый подъезд старой девятиэтажки. С облупившейся краской на стенах, жжёными потолками, воняющим лифтом. Дверь, тесная прихожая, убогая мебель, старый электрочайник, скрипящая кровать…

Ещё совсем недавно у меня был огромный город, с многомиллионной армией. Ещё совсем недавно я был готов завоевать целый мир, подчинить себе всех его жителей. Ещё совсем недавно у меня было всё, что только можно было пожелать. А теперь, как в детской поговорке — это было давно и неправда.

— Что ты заметил, Паша? Расскажи зрителям.

Мой единственный друг оказался нейро-вирусом, живущим в моём сознании. Он привёл меня к одному из админов проекта «Армагеддон» для того, чтобы с моей помощью проникнуть в систему. Верил ли я этому?

Конечно же, нет. Я понимал, что они убили Пашу. Смонтировали и перезаписали видео на моём телефоне. Под видом успокоительного накачали меня псилоцинами и почти убедили в том, что я сошёл с ума.

Мне казалось, что прошли месяцы, а может быть, даже и годы — но время, проведённое на полигоне «Армагеддона», уместилось в считанные секунды. Те секунды, пока я сидел в рейнджровере начальника безопасности. Как? Я не знал. Наверное, всё дело было в кольце с черепом. Его пустые глазницы я чаще всего видел в своих снах.

О корпорации «Кольцо» в интернете было много информации, но никакого упоминания о проекте «Армагеддон» я не нашёл.

Зато для меня стало настоящим удивлением, когда я узнал, что корпорацию возглавляет Андрей Гумилёв — судя по фотографиям, почти не отличимый от командира моего города. Я смотрел на его страничку в википедии, читал скупые строки, повествующие о невероятно удачной карьере бизнесмена, и вспоминал, как отдавал ему приказы. Где-то в другом мире он подавал мне кофе, а здесь он миллиардер, и вряд ли подозревает о моём существовании.

Я стал искать упоминания о нейро-вирусах, и вскоре мне попалась на глаза статья, наиболее полно отвечающая на мои вопросы.

Некий программист, подписавшийся как Ник, утверждал, что в будущем произойдёт сращивание искусственного интеллекта с человеческим. Появятся нейро-вирусы, воздействующие на разум человека точно так же, как на компьютерные программы. Они будут использовать в качестве носителя как электронные гаджеты, так и человеческий мозг. Находить огрехи в защитной системе — и перехватывать управление.