Золото и кокаин

— Что ты там делал? — спросил дон Эстебан, когда я вернулся на яхту. Импровизированный танцпол уже был подготовлен для нашего поединка. Посередине палубы стоял легкий деревянный стол, на котором возвышались две бутылки рома «Санта Тереса», и три плетеных кресла. — Мы уже думали, что ты хочешь сбежать. Хотя это глупо — тебя все равно бы поймали.

Сидевшая рядом с ним мулатка плотоядно облизнула полные губы.

— Русские не сдаются, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Я готов.

— Что ж, — наркобарон протянул мне наполненный до краев бокал, — тогда начинай.

Я выцедил ром, не моргнув глазом, — метод Руслана сработал безотказно. Знатоки утверждают, что ром «Санта Тереса» обладает уникальным букетом, но я не почувствовал ничего. Вообще ничего. Дон Эстебан дернул уголком рта и, слегка поморщившись, выпил свой бокал.

— Ну, как тебе это нравится? — спросил он.

Я пожал плечами.

— Нормально.

Колумбиец усмехнулся и велел официанту снова наполнить бокалы.

— Пей, русский!

И снова я почти ничего не почувствовал. Ром оставлял во рту какую-то маслянистую пленку, она ощущалась как что-то чужеродное, но пока не мешала.

— А ты молодец, — хмыкнул дон Эстебан. На этот раз он морщился гораздо сильнее. — Но я все равно тебя сделаю!

— Ваше здоровье, — сказал я, поднимая третий бокал. На этот раз ром ударил в голову, словно мягкое пушечное ядро. Палуба перед глазами закачалась.

— Хитрый лис, — проговорил дон Эстебан, тяжело дыша и вытирая рот тыльной стороной ладони. — Ты принял какое-то лекарство, да?

Мы уже выпили по одной бутылке рома каждый. Официанты принесли еще две.

— Никаких лекарств. — Я с ужасом осознал, что с трудом могу говорить. — Только лимон. Простой лимон — и больше никаких секретов.

Это почему-то очень развеселило дона Эстебана.

— Лимон? — переспросил он. — Представь, у меня тоже есть свой лимон. И он мне тоже очень помогает. Ты как-нибудь с ним познакомишься, обещаю… Ну ладно, хватит болтать. Продолжим!

Не знаю, каким чудом я выдержал этот марафон. Звуки окружающего меня мира то пропадали, то вновь возвращались, ударяя в барабанные перепонки. Палуба кренилась так, словно яхта вышла в открытое море и попала бы в разыгравшийся шторм. В какой-то момент я расплывающимся уже взглядом увидел, как дон Эстебан внезапно подался вперед, словно хотел боднуть меня головой в лицо, и ткнулся бы носом в стол, если бы сидевшая рядом с ним мулатка не успела придержать его за плечи.

— Эстебан! — воскликнула она глубоким грудным голосом. — Сердце мое, ты в порядке?

Наркобарон пробормотал что-то неразборчивое. Судя по всему, он находился сейчас в том же состоянии, что и Кэп после поединка с хрустальной чашей.

— Вы проиграли, сеньор, — сказал я, поднимаясь на ноги. Меня тут же шатнуло в сторону, я задел легкий столик, и пустая бутылка из-под рома, звеня, покатилась по палубе. — Не забудьте… прислать мой выигрыш… в отель «Эксельсиор». — Повернулся и пошел к сходням. Никто не пытался меня остановить.

Мне было очень скверно. Мир перед глазами плыл и медленно вращался, словно начинающие раскручиваться вертолетные лопасти. Выпитый ром настойчиво просился наружу. Я шел по берегу, спотыкаясь и натыкаясь на каких-то людей, а один раз едва не опрокинул жаровню. В конце концов мне удалось уйти подальше от оживленного пляжа, за пределы освещенного прожекторами пространства. Там я забрел в воду (океан был на удивление спокоен в тот час), встал на колени и опустил лицо в прохладные волны.

Соленая вода тут же попала мне в нос, и меня начало неудержимо рвать.

Прошло довольно много времени, прежде чем я вернулся обратно на берег. Я вымок до нитки и дрожал от холода и слабости. Но морская вода сделала свое дело — я почти протрезвел, или, по крайней мере, не чувствовал себя таким безобразно пьяным.

Я уселся на холодный песок и стащил с себя футболку. Выжал ее, свернув в тугой жгут и положил рядом. Надевать ее снова не хотелось.

— Прохладная ночь для купания, — произнес чей-то знакомый голос из темноты.

Я обернулся и увидел жену дона Эстебана.

Амаранту.

Позже я много раз вспоминал эту нашу встречу. Судьба любит жестокие шутки, но эта была, по-моему, не только жестокой, но и несмешной. Я сидел на песке, полуголый, пьяный, похожий на бродягу-бича. А она… сколько времени она за мной наблюдала? Возможно, даже слышала, как меня выворачивало наизнанку в волнах…

— Я не купался, — сказал я довольно грубо.

— Да? Значит, мне показалось. А разделись вы, чтобы загар был получше?

Я торопливо натянул мокрую и противную, словно дохлая рыба, футболку.

— А вы-то что здесь делаете? Кажется, вы собирались выцарапать глаза мулатке, которая вешалась на вашего мужа…

В этот момент мне больше всего хотелось, чтобы Амаранта ушла. Не потому, что я не хотел ее видеть, а потому, что мне было невыносимо стыдно.

— Она больше на него не вешается. Моего мужа кто-то напоил до состояния бревна.

— Это был я, — хмуро признался я. — Мы заключили пари.

— Могу предположить, что ты выиграл.

— Это оказалась пиррова победа.

— Как же тебя зовут, герой?

— Денис, — буркнул я, героически пытаясь не стучать зубами от холода.

— Какое странное имя!

— Я русский. У нас все имена странные.

— О! — изумленно сказала Амаранта.

Некоторое время мы молчали. Потом она нерешительно спросила:

— А ты давно живешь в Венесуэле, Денис?

— Шестой день. Новый год я встречал еще в Москве.

— Откуда же ты так хорошо знаешь язык?

— Учил в институте, — брякнул я.

Видимо, я был еще слишком пьян, если не использовал испытанную отмазку насчет мамы — преподавательницы испанского. Амаранта тут же с любопытством спросила:

— А в каком институте ты учился?

— В институте иностранных языков, — соврал я.

— В Москве?

Это уже походило на допрос.

— Да, в Москве. А вы что, знаете этот институт?

Амаранта тихо засмеялась.

— Нет, но мой папа тоже учился в Москве, в Первом Медицинском институте. Правда, это было двадцать лет назад.

— Ничего себе! — искренне удивился я. — Значит, вы бывали в России?

— Нет, конечно! Я в это время была совсем маленькой. Но папа много рассказывал о Советском Союзе. Ему там очень нравилось…

Повисла неловкая пауза.

— Да, там было неплохо, — выдавил я наконец.

— Я бы хотела там побывать, — мечтательно вздохнула Амаранта. — Но ведь там очень холодно?

— Сейчас — да. А летом нормально, даже жарко. И океан у нас тоже есть.

— Ты думаешь, я совсем необразованная? Я знаю. Если плыть от побережья моей страны (она так и сказала — «моей страны») на северо-запад, то в конце концов уткнешься в Россию.

— А что, было бы здорово, — сказал я. — На такой яхте, как у вашего мужа, это должно быть довольно комфортно.

— Я бы хотела переплыть океан… Жаль, мой муж никогда на это не согласится.

— Почему же?

— Для него это бессмысленная трата времени. Он очень занятой человек.

Она снова замолчала. Я тоже не находил слов.

— А ты любишь море? — спросила она неожиданно.

— Да, конечно! Как можно его не любить? Особенно подводный мир…

— Занимаешься дайвингом?

Амаранта задала этот вопрос с такой интонацией, что стало ясно — она не понаслышке знает, что такое подводное плавание.

— Занимался до армии, — ответил я. — А вы?

— Я — нет, — она затрясла головой. — Но вот мой брат… Он настоящий фанат. Он мог бы даже работать инструктором в дайв — центре, но ему вечно не хватает времени.

— Он тоже бизнесмен? — кивнул я в сторону яхты дона Эстебана.

— Что? Ах, нет! — Амаранта снова рассмеялась. — Луис автогонщик.

— Я тоже увлекаюсь автомобилями, — сказал я. — Похоже, у нас с вашим братом много общего. Он сейчас здесь?

— Нет, он в Боготе, готовится к соревнованиям. Да и вообще, — с внезапной откровенностью прибавила она, — Луис не слишком ладит с моим мужем.