Страница 62 из 63
Русские от природы имеют наклонность к музыке и пению. По городам и деревням не бывает ни одного веселья без музыки: скрипач, бас и бубны непременно находятся повсюду; они играют по одному слуху. Образовалось даже сословие музыкантов под именем скрипачей, которые всегда известны в своем околотке и приглашаются на вечеринки.
В Малороссии и юго-западной России страсть к музыке сделалась наследственною, так что она от отца переходит к сыну. Бандуристы малороссийские, отличные песнопевцы и музыканты, издревле славившиеся, нежили долгое время слух и чувство. Бандуристы, преимущественно из слепцов и стариков, гомеровские певцы, ходили из деревни в деревню, из села в село и своей музыкой и пением отечественных песен приводили в восторг самых знатоков. Они ходили с повешенной на шее бандурой, род арфы, настроенной 12 и даже 28 металлическими струнами; трогали слух богатым согласием звуков и восхищали душу и сердце. Во время восстания Малороссии против угнетения Польши они находились в военном стане казаков и воспламеняли их к битвам.
Вот образцы заунывных песен, сопровождавшихся печальным звуком бандуры.
Эта песнь поется весьма жалобным голосом, и думают, что она сочинена гетманом Богданом Хмельницким. Чайка или рыболовка изображает здесь плач утесненной Малороссии; ее дети — это казаки; битая дорога — Малороссия, которую окружали со всех сторон татары и поляки; чрез нее они проходили для взаимных опустошений и ее грабили во время своих переходов. Женьцы — ее враги; кулик — польское правительство; бугай — болотная птица (баран), которая, сидя между тростником и речной травою, издает тяжкий голос буту, — означает здесь угнетение, согнувшее Малороссию в дугу.
Пугач — сыч, представляет здесь казака, уснувшего на могиле своей страны; вдруг он встрепенулся и закричал гробовым голосом по своей родине: «Пугу! Не даст ли Бог хоть теперь отрады казакам!» — После смерти Хмельницкого Малороссия была тревожима внутренними смутами честолюбивых своих гетманов, и от них она погибла. — Вся эта песнь выражает печаль, и она поется весьма грустно.
Об уманском полковнике Максиме Жилизняке:
В других местах бандуристы называются слепыми кобзарями[398]. Они укрепляли дух народный среди неволи и томления; оживляли его напоминаниями о доблестных своих мужах и воспевали счастливую свободу. Заунывные звуки бандуры нередко исторгали слезы у казаков, клявшихся умереть за свою родину. — С успокоением Малороссии бандуристы сохранили в своих напевах деяния предводителей казаков, коих имена дошли до нас в немногих песнях: в них превосходно изображаются удальство вождей и казаков, даже самый век, и поясняются исторические события малороссийского края.
396
Окончательный стих «Не боиця ляхив» иные поют туркив. Первое окончание должно быть справедливее, потому что Богдан Хмельницкий защитил Малороссию от поляков.
397
Шевченко «Гайдамаки», СПб., 1841 г., с. 52, 53. Жилизняк жил около половины XVIII века. — Мне не удавалось слышать, что ее пели; но здесь она приведена по особой своей красоте и силе выражений.
398
Кобза по малороссийски значит бандура, а кобзарь — бандурист.