Время убивать

То, что стояло за этими словами, ужаснуло Габорна. Возникло ощущение, что весь мир колеблется, смещается у него под ногами, а ему не за что уцепиться. Ведь он так любил и отца, и Сильварреста, так старался, чтобы они уцелели!

– Это моя вина, что Радж Ахтен еще жив, - задумчиво произнес Габорн. - Паутина, которую я сплел, чтобы поймать его, оказалась слишком тонкой для такой большой мухи, - этот образ заставил его улыбнуться.

Однако существовало и еще что-то, что он должен был сделать; нечто ускользающее от понимания и, тем более, не поддающееся определению. Он еще плохо чувствовал свои недавно обретенные силы. Не понимал ни меры своей ответственности, ни новых обязанностей.

И тут Биннесман произнес слова, которые, понял Габорн, останутся с ним навсегда. Слова, от которых у него помутилось в голове.

– Милорд, ты еще не понял? Отобрать людей - этого мало. Сила Земли слабеет; Сила Огня, напротив, становится все сильнее. Чем больше людей ты постараешься спасти, тем более жадно Огонь стремится их погубить. И яростнее всего он будет пытаться уничтожить тебя.

Габорн от изумления открыл рот, сердце у него замерло; он чувствовал, чувствовал все это и прежде, но не понимал до конца. Расплата за новое могущество, которое он все сильнее ощущал в себе, будет ужасной. Полюбив человека, пожелав его спасти, он тем самым помечает его, превращает в мишень.

– Как же быть, в таком случае? Что я могу сделать? - воскликнул Габорн. - И какой прок человеку от того, что я выделю его среди других?

– Со временем мы научимся использовать твою силу, - ответил Биннесман. - Тебе кажется, что для человека в этом немного проку. Может быть, ты в каком-то смысле и прав. Но с другой стороны, так уж ли мало, если речь идет о том, жить ему или умереть?

Пересмотрев в свете такого подхода свои поступки, Габорн пришел к выводу, что кое-что он все же сделал правильно. Спас Иом от Радж Ахтена. Сумел сохранить жизнь Боринсону, несмотря на все, происшедшее в Лонгмоте. Не без его вмешательства Миррима оказалась здесь, хотя до конца Габорн не понимал, почему это так для него важно. Зато у него внезапно возникла уверенность, что если бы он не послал Боринсона предостеречь Мирриму о вторжении, то вся семья погибла бы.

Многие были бы сейчас мертвы, если бы не еще не окрепшие силы Габорна.

Да, кое-что удалось. Но нужно сделать больше, гораздо больше.

– Какие у тебя планы, милорд? - спросил Биннесман, словно прочтя его мысли.

– Что вы мне посоветуете?

– Ты король; я - простой слуга, даже не советник, - ответил Биннесман. - Земля послужит тебе так, как она никогда мне не служила. Понятия не имею, что тебе делать.

– Где-то в этом саду спрятаны форсибли, - задумчиво произнес Габорн и вздохнул. - Нужно найти их. Радж Ахтен считает, что они у меня, что я уже воспользовался ими. И ко времени его возвращения так и будет. Может, он и станет Суммой Всех Людей, зато я стану суммой всех его ночных кошмаров. Вы хорошо знакомы с древними учениями. Он действительно может сделать это? Стать Суммой Всех Людей?

– Не всех людей, - ответил Биннесман. - Он страстно жаждет могущества как гарантии бессмертного существования. Мне не так уж много известно о Властителях Рун, но ясно одно: если он и в самом деле стремится стать Суммой Всех Людей, возможно, ему придется обратиться к первоисточнику, чтобы узнать, как этого достичь.

– Что вы имеете в виду?

– Мы, Охранители Земли, живем долго. Жизнь, отданная служению всего, продолжается долго, а жизнь, отданная служению Земле, продолжается, наверно, дольше всех. И вот, когда я был еще молод - четыреста лет назад - как-то мне пришлось встретиться с одним человеком с юга. Это произошло в старой гостинице неподалеку от Данверс Лендинг. Он выглядел как молодой Властитель Рун, которому вздумалось попутешествовать. Однако сто восемьдесят лет назад я снова встретил его в замке Сильварреста. По крайней мере, я убежден, что это был он. В тот год на севере было неспокойно, то и дело возникали слухи о нападении опустошителей и просто разбойников. В такие времена этот человек уходил на юг.

– Дейлан Молот? Вы хотите сказать, что Дейлан Молот все еще жив? Сумма Всех Людей? Спустя шестнадцать веков?

– Я хочу сказать, что, возможно, он все еще жив, - ответил Биннесман и задумчиво покачал головой. - Хотя яс исключено, что я ошибаюсь. До сих пор я никому об этом не рассказывал. Может, не стоило рассказывать и тебе.

– Почему?

– Он не производил впечатления счастливого человека. Если у него есть тайны, пусть они и останутся при нем.

– А оно существует вообще - счастье?

– Да, в конечном счете я верю, что существует, - ответил Биннесман. - Именно это и должно быть целью нашего существования - жить в мире и радости.

Габорн задумался над его словами.

– Может, я не прав, собираясь в войне с Радж Ахтеном использовать его же тактику? Может, не стоит бороться с ним вообще?

– Бороться с ним очень опасно. Не только для тебя - для всего мира. Я бы только радовался, если бы вы с ним были заодно. Но он выступает против, и не мое дело учить тебя, стоит с ним бороться или нет. Твоя задача - сохранить род человеческий, отделив "злаки" от "плевел". Тебе решать, кого спасти, кого отбросить в сторону. И ты уже начал выполнять эту свою задачу, - он взмахнул рукой в сторону поместья, где Боринсон и Миррима готовили обед.

Ничего себе задача, с содроганием подумал Габорн - научиться каким-то непонятным образом определять ценность людей, спасать одних, а других отбрасывать за ненадобностью. Это потребует неустанной работы души и постоянного, напряженного обдумывания. Но даже и эти титанические усилия не гарантируют, что он добьется успеха.

– А что Иом?

– Хорошая женщина, по-моему, - ответил Биннесман. - Она чувствует силу, улавливает даже ее самое тонкое, неуловимое воздействие - лучше, чем ты или я. Она будет очень полезна.

– Я люблю ее, - признался Габорн.

– Тогда почему ты здесь?

– Нужно дать ей время побыть одной, оплакать свою потерю. Кроме того, я очень опасаюсь, что се люди могут взбунтоваться, если она отнесется ко мне благосклонно. Они не примут меня.

– Ее люди волнуют меня несравненно меньше, чем она сама. Неужели ты думаешь, что ей и в самом деле_ хочется сейчас быть в одиночестве, без тебя? Или, по-твоему, она не любит тебя?

– Она любит меня, - ответил Габорн.

– Тогда отправляйся к ней и поскорее. Раздели се печаль. У того, кто имеет возможность поделиться своей болью, раны заживают быстрее.

– Я… Наверно, это неразумно. Нет, не сейчас. И, наверно, не скоро. Потом.

– Я говорил с ней всего час назад, - сказал Биннесман. - Она спрашивала о тебе. У нее есть какая-то настоятельная проблема, которую она хотела бы обсудить с тобой. Сегодня вечером.

Габорн внимательно и удивленно посмотрел в лицо чародею. Отправиться к Иом прямо сейчас - это казалось безумием, учитывая настрой ее людей в отношении Габорна. И все же, если она спрашивала о нем, наверно, у нее имеются для этого серьезные основания. Им есть что обсудить. Ей понадобятся деньги на восстановление замка. Да и вообще - Дом Сильварреста сейчас нуждается и в кредитах, и в людях…

Он, конечно, поможет ей всем, что в его силах.

– Все правильно, - сказал Габорн. - Я увижусь с ней.

– На закате. Не оставляй ее одну после захода солнца. Слова Биннесмана улучшили настроение Габорна. В самом деле, рассудил он, какой смысл иметь в советниках чародея и не прислушиваться к его советам?

61. Мир

Однако покинуть поместье до заката у него не получилось. Понадобилось время, чтобы нагреть немного воды, выкупаться, втереть в волосы лаванду и начистить доспехи мягкими листьями ягнячьего уха; Габорну хотелось предстать перед Иом в приличном виде.

К вечеру небо полностью очистилось от облаков, воздух заметно потеплел, почти как если бы сейчас стояло позднее лето. В воздухе ощущались сильные запахи травы и дубовой коры.