Плоть и кровь

Бейдр встал.

— Мне нужно отдать кое-какие распоряжения насчет похорон. Его тело должно быть отправлено на родину. Где он сейчас?

— В морге, — сержант впервые открыл рот. — То, что от него осталось.

— Даже так?

Инспектор скорбно покачал головой.

— Мы собрали все, что удалось отыскать. Личность была установлена по содержимому бумажника. Автомобиль—и тот разлетелся вдребезги. Как ни прискорбно, многие не хотят понять, что значит даже малая доля алкоголя на скользкой ночной дороге.

После ухода полицейских Бейдр некоторое время молча сидел за столом, а затем набрал женевский номер Дика Кэрриджа.

— Включите кодирующее устройство, — попросил Бейдр. Через минуту раздался звонок, и он снова снял трубку. — Дик?

— Да, шеф.

Бейдр постарался лишить свой голос всякого выражения.

— У меня только что была полиция. Ночью Юсеф сорвался в пропасть и разбился насмерть.

— Господи! Как это?

— Был гололед, а он, как считает полиция, перебрал по части спиртного. Честно говоря, он был немного не в себе и практически один выпил целую бутылку шампанского.

Дик помолчал.

— Он объяснил насчет «Арабских Кукол»?

— Признался, что вынудил Али Ясфир.

— Значит, мы были правы. Он подтвердил факт подкупа?

— Нет. Поклялся, что не получал от них денег.

— Не верю, — твердо заявил Дик.

— Так или иначе, теперь это не имеет значения. Он мертв, и дело кончено.

— Да? — с сомнением проговорил Дик. — Но мы еще не знаем, что предпримет Ясфир.

— Он не так уж много может сделать. Ему должно быть ясно, что нас им принудить не удастся.

— Надеюсь. Но от этого сукиного сына всего можно ожидать.

— Посмотрим, — ровным голосом произнес Бейдр, — В данный момент у нас есть кое-какие незавершенные дела. Возможно, на следующий неделе вам придется поехать в Париж и взять это на себя, пока мы не подыщем замену Юсефу.

— Хорошо.

— Позаботьтесь о том, чтобы его родным и сотрудникам парижской конторы сообщили о несчастном случае. Свяжитесь с похоронным бюро, пусть заберут из морга в Гштаде останки и отправят на Родину.

— Будет исполнено.

— Позвоните пилоту, чтобы был готов в пятницу вылететь в Бейрут. Джордана с детьми возвращаются домой.

— Кажется, это на неделю раньше срока, шеф?

Бейдр еле сдержался.

— Выполняйте. Им будет лучше дома.

Он чуть не швырнул трубку на рычаг и сел за стол, тупо глядя на видеомагнитофон. Потом вдруг резко встал, пересек комнату и запер дверь. Достал из кармана ключ, отпер средний ящик стола, вынул кассету и, зарядив аппарат, нажал на клавишу.

Экран несколько секунд оставался белым, потом возникла картинка и послышался звук. Бейдр сидел не шелохнувшись все время, пока крутилась лента. Все было как всегда: ошеломляющая прелесть ее тела, томные чувственные движения, забавные словечки, отрывистые, почти звериные выкрики по мере нарастания страсти. Все как всегда, но не с ним, Бейдром. С другим мужчиной. Евреем.

Экран погас в тот самый момент, когда Бейдр ощутил в желудке спазм боли. Он с силой, чуть не разбив аппаратвдребезги, опустил кулак на клавишу «Стоп». Затем положил руки на стол и уставился на свои дрожащие пальцы. Снова сжал кулаки и яростно забарабанил по столу, выкрикивая в унисон: «Сука! Сука! Сука!» Бейдр остановился лишь тогда, когда у него распухли и заболели руки. Он перевел с них взгляд на видеоплэйер.

— Джордана! — вырвалось у него. — И ради этого я сделался убийцей!

Экран молчал. Бейдр уронил голову на руки и зарыдал. В последний раз он плакал, когда был еще совсем мальчишкой. Ему вспомнилась детская молитва:

Молитва немного успокоила Бейдра, слезы перестали литься, отпустила боль. Он слишком скоро забыл заповеди Аллаха, открытые Пророком, — а ведь эти заповеди были даны затем, чтобы жить по ним.

Он слишком долго пытался существовать по законам неверных, но это не для него. Теперь он станет жить, как завещано: по закону, данному Аллахом.

Джордана вошла в библиотеку, еще не оправившись от потрясения.

— Мне рассказали о Юсефе. Просто не верится.

— Он был куском дерьма, — хладнокровно проговорил Бейдр—В эту минуту он стоит перед верховным судией и держит ответ за свои грехи. Но даже всемилостивейший Аллах не сыщет ему оправдания. Скорее всего, ему суждено вечно корчиться в муках на адском огне.

Джордану поразила перемена в муже.

— Он был твоим другом. Столько лет служил тебе.

— Он служил только себе самому. У него не было друзей.

— Что между вами произошло? Что он натворил?

Лицо Бейдра с закрытыми глазами было похоже на непроницаемую маску.

— Он предал меня. Так же, как ты.

Она остолбенела.

— Ничего не понимаю!

Муж устремил на нее невидящий взгляд.

— Да? Не понимаешь?

Она молча покачала головой.

— Тогда смотри. — Бейдр запер двер библиотеки и включил видеомагнитофон. — Иди сюда.

Джордана подняла глаза на миниатюрный экран. Он какое-то время оставался белым, затем появилось изображение. У нее перехватило дыхание.

— Нет! — крикнула она.

— Да, — бесстрастно произнес Бейдр.

— Я не стану смотреть! — Джордана бросилась к двери. Бейдр схватил ее за руку и так сильно сдавил, что руку до плеча пронзила боль.

— Ты останешься, женщина, и будешь смотреть!

Она закрыла глаза и отвернулась. Пальцы мужа, словно стальные клещи, впились ей в подбородок, насильно поворачивая ее лицо к экрану.

— Будешь смотреть! — зловеще повторил он. — Все до конца. Любуйся на свой позор, как пришлось любоваться мне!

Казалось, пленке не будет конца. Джордану начало мутить. Это же чистое безумие. Значит, они проделывали это перед видеокамерой, которой мог управлять только один человек. Сам Салливан.

Ей вспомнилось, как он ненадолго покинул комнату — как раз перед началом акта. Вышел, чтобы запустить аппаратуру, настаивал, чтобы они не отклонялись от изголовья. Боялся выйти из кадра. Он сумасшедший!

Наконец лента кончилась. Экран потемнел, и Бейдр выключил аппарат. Джордана обратила на мужа умоляющие глаза. Его лицо ничего не выражало.

— Я просил тебя об осмотрительности. Ты проигнорировала мою просьбу. Я специально оговорил, чтобы ты избегала евреев. Этот человек еврей.

— Нет! — выдохнула она. — Это киноактер, его зовут Рик Салливан.

— Его настоящее имя Израэль Соломон.

— Я же не знала!

Бейдр явно не поверил.

Внезапно Джордану осенило. Юсеф присутствовал на той вечеринке.

— Это Юсеф привез тебе пленку?

— Да.

— Это случилось больше трех месяцев назад. Почему он так долго ждал?

Бейдр не удостоил ее ответом.

— Наверное, в чем-то провинился, — догадалась Джордана, — и воспользовался этим для самозащиты.

— Он сказал, что пленку ему дал один человек, чтобы принудить кое-что сделать, иначе он грозил обнародовать ее.

— Я не верю! Он один был заинтересован в этой ленте. Он солгал тебе!

Бейдр обдумал ее слова, подтверждавшие его собственную догадку.

— Есть копии?

— Надеюсь, что нет: ради моего сына и ради тебя. Мне ненавистна мысль о том, что дети узнают: их мать вступила в преступную связь с евреем. — На этот раз выдержка изменила Бейдру, и в его голосе прорвалось страдание. — Понимаешь ли ты, женщина, что натворила? Если это выйдет наружу, Мухаммед никогда не станет наследником престола. В то время, как мы ведем войну с Израилем, как может араб признать своим правителем и духовным пастырем человека, чья мать прелюбодействовала с евреем? Даже его происхождение окажется под вопросом. Своим поступком ты не только лишаешь сына положения, которое он должен был занять по праву рождения, но сводишь на нет все, чему посвятили свою жизнь мой отец и я!