Плоть и кровь

— Я не меняю своих решений, мистер Стерлинг-Джонс.

И не хочу связываться с торговлей оружием. Если бы это входило в мои планы, я бы уже давно это сделал.

Не дождавшись ответа, Бейдр повернулся к швейцарцу.

— Какой суммой я могу располагать?

— В вашем распоряжении открытый счет на пять миллионов фунтов, месье Аль Фей.

— А кредит?

— При данных обстоятельствах?

— Да.

— Никакого — если ваша позиция останется неизменной. В противном случае можете рассчитывать на неограниченный кредит.

Бейдр усмехнулся. Банкир есть банкир.

— В противном случае он мне и не понадобится. — Бейдр достал из кармана чековую книжку. — Месье Брюн, позвольте вашу ручку.

— Конечно, месье Аль Фей, — швейцарец широким жестом протянул ему шариковую ручку. Бейдр быстро выписал чек, оторвал от корешка и вместе с ручкой отдал банкиру.

— Месье Аль Фей, — удивился тот. — Если мы оплатим чек на пять миллионов, на этом счете ничего не останется.

Вы совершенно правы. Он будет закрыт. В течение часа копия перечисления должна поступить в мой банк в Нью-Йорке. Я буду ждать банковской выписки в отеле. — Бейдр встал и направился к двери. — Вы получите инструкции относительно других доверенных счетов, относящихсяк моей юрисдикции. Надеюсь, вы так же оперативно закроете их, как и открыли.

— Месье Аль Фей! — банкир почти визжал. — Никто еще не снимал со счетов сорок миллионов в один день.

— Значит, я буду первым, — Бейдр улыбнулся и сделал знак Кэрриджу. Уже у выхода из банка их догнал Стерлинг-Джонс.

— Мистер Аль Фей!

— Да, мистер Стерлинг-Джонс?

Англичанин так спешил, что теперь никак не мог перевести дыхание.

— Месье Брюн и я еще раз обдумали эту ситуацию. В конце концов, что мы за банкиры, если не можем предоставитьзаем на пять миллионов фунтов?

— Десять миллионов. Не вижу причины, почему я должен брать из собственных денег.

Англичанин остолбенел. Потом взял себя в руки и кивнул.

— Десять миллионов фунтов.

— Отлично, мистер Стерлинг-Джонс. — Бейдр повернулся к Кэрриджу. — Пойдите с мистером Стерлинг-Джонсом и заберите чек. Я буду на совещании в «Эйрамко», заезжайте за мной туда.

— Есть, сэр.

Бейдр вежливо кивнул банкиру и, не прощаясь, вышел на улицу, где его ждала машина. Шофер выскочил из лимузина, чтобы предупредительно открыть перед ним дверцу.

Бейдр со вздохом облегчения опустился на мягкое сиденье. Оба банкира понятия не имели, что все это было чистейшим блефом. Он никак не мог закрыть доверенные счета без согласия директоров. Но чек на пять миллионов затуманил им мозги.

Бейдр закурил. Завтра это уже не будет иметь значения. Нью-Йоркский банк «Чейх Манхэттен» даст ему семьдесят процентов рыночной цены за ценные бумаги, и он вернет эту сумму в швейцарский банк, так как в Нью-Йорке процентные ставки значительно ниже. Убытки составят три миллиона, но, если понадобится, он покроет их из собственных средств. Все оборачивается не так уж и скверно. Возможно, он еще поблагодарит Али Ясфира. Лишившись их поддержки, он перенес свое внимание и стал держателем контрольного пакета акций небольшого банка в Ла-Джолле, штат Калифорния, почтовой страховой компании в Ричмонде, штат Вирджиния, а также компании, занимающейся внутренними займами, во Флориде, с сорока филиалами по всему штату. Одни только эти три компании имели в своем активе свыше шестидесяти миллионов долларов, в том числе по меньшей мере двадцать миллионов наличными, с годовым доходом в десять миллионов — после всех налоговых выплат.

Бейдр вдруг раздумал ехать на совещание в «Эйрамко». Нечего ему там делать: все равно торговые квоты уже установлены. Вместо этого он велел шоферу отвезти себя в отель «Президент Вильсон», где заранее заказал номер.

Бейдр позвонил в «Эйрамко», извинился за отмену совещания в последний момент и попросил передать Кэрриджу, чтобы тот ехал в отель. Потом связался с летчиком и распорядился готовиться к срочному вылету в Штаты.

Бейдр зашел в свою спальню, снял костюм и растянулся на кровати. Тотчас из крохотной комнатки рядом с этой показался Джабир.

— Хозяин хочет принять ванну?

— Нет, спасибо. Просто полежу и подумаю.

— Хорошо, господин, — Джабир собрался уходить, но Бейдр остановил его.

— Где та девица? — он только сейчас вспомнил, что прихватил с собой Сюзанну, миниатюрную актрису-француженку с огненно-рыжей копной на голове. Юсеф познакомил их в Каннах.

— Отправилась за покупками. Сейчас придет, господин.

— Хорошо. Пускай меня примерно час никто не беспокоит.

— Да, хозяин. Задернуть шторы?

— Хорошая мысль.

После ухода слуги Бейдр закрыл глаза. Ему нужно провернуть столько срочных дел—а времени в обрез. Трудно поверить, что еще вчера он катался с сыновьями на водных лыжах.

Он посвятил им весь день. Они вместе сходили на пляж, развлекались, выискивая в песке моллюсков, брали напрокат водныйвелосипед в Сен-Тропезе, ныряли с аквалангами в окрестностях Поркероля, устраивали пикник на острове Леван. Вечером после ужина они смотрели в видеосалоне на борту яхты фильмы Диснея. Там были и другие картины, но они не совсем подходили для детей.

Когда же в воскресенье вечером яхта возвращалась в Канны, Бейдр вдруг почувствовал что-то не то. Они как дз смотрели «Белоснежку и семь гномов». Наконец Бейдр понял причину своего смутного беспокойства. Он оглядел их восторженные мордашки, обращенные к экрану, и подал знак стюарду, выступавшему в роли киномеханика, чтобы тот остановил показ. В салоне загорелся свет.

Мальчики тревожно посмотрели на отца.

— Еще рано ложиться, папа, — протянул Мухаммед.

— Да, рано, — ответил Бейдр по-арабски. — Просто я вижу, что мы так и не успели поговорить.

— О’кей, папочка, — по-английски сказал Мухаммед. — О чем мы будем разговаривать?

— Может быть, перейдем на арабский? — улыбнулся Бейдр.

Мальчик смутился, но согласно кивнул.

— Да, Вава.[2]

Бейдр повернулся к младшему сыну.

— А ты не против, Шамир?

Тот молча наклонил голову.

— Вы учите Коран?

Оба снова кивнули.

— Уже дошли до заповедей Пророка?

Тот же утвердительный жест головой.

— Ну, и что же вы успели узнать?

— Что нет Бога, кроме Аллаха, — запинаясь, проговорил старший сын, — и Магомет — пророк его.

Бейдр понял, что познания сына оставляют желать лучшего, и снисходительно обратился к Шамиру:

— А ты что выучил?

— То же самое, — по-английски ответил тот.

— Мы, кажется, условились говорить по-арабски.

— Это трудно, папочка, — сказал малыш.

Бейдр промолчал. На лице мальчика отразилась растерянность.

— Ты сердишься, да, папочка? Я знаю по-французски: lamemechose.

— Нет, Шамир, я не сержусь. Ты молодец.

Малыш расцвел.

Бейдр подал знак стюарду. Снова погас свет, и на экране замелькали кадры. Еще немного — и дети с головой окунулись в приключения Белоснежки. Однако в темных глазах Мухаммеда блестели слезы. Бейдр притянул мальчика к себе.

— В чем дело, сынок? — спросил он по-арабски.

Тот залился слезами. Бейдр ощутил свою беспомощность.

— Скажи мне, сынок.

— Я плохо говорю по-арабски, папа, — с сильным английским акцентом произнес Мухаммед. — Тебе за меня стыдно.

— Мне никогда не бывает стыдно за тебя, мой мальчик, — Бейдр крепко прижал к себе сына. — Я горжусь тобой.

На мокром лице мальчика засияла улыбка.

— Правда?

— Конечно. Ну, смотри мультик.

После того, как дети легли спать, Бейдр долго оставался в затемненном видеосалоне. Когда туда спустился Юсеф с двумя молодыми женщинами, он был очень удивлен.

— Прошу прощения, шеф. Я не знал, что вы здесь.

— Ничего. — Бейдр встал. — Пойду переоденусь. — Его вдруг осенило, и он спросил по-арабски: — Вы были здесь, когда Джордана с детьми прилетели из Бейрута?

— Я видел, как они проходили таможенный досмотр.

2

Папа (араб.).