Крик совы

— Летающие тарелки! — завопила Никки, корчась от смеха.

Грег на минуту застыл, словно его что-то удивило, а может быть, просто не знал, что еще разбить.

— Ну-у! — поглядела Никки на Роберта, уперев руки в бока. Сгибаясь в талии, она описывала верхней частью тела круги, будто в пьяном угаре выполняла какие-то упражнения — Помнишь что ты всегда про меня говорил Бобби? Выпью бутылку, и бух лицом вниз! Это мой стиль! Я всегда пью. Может, и сейчас бухнусь!

Роберт подошел ближе ко входу в кухню и произнес:

— Зря тратишь время, Грег. Это все не мое.

Грег повернулся, опершись рукой на раковину, в руках у него ничего не было, может, потому, что на глаза не попало ничего, чем можно было запустить в Роберта. Все тарелки, что стояли в сушилке, он уже расшвырял.

Зазвонил телефон.

— Неважно, — сказал Роберт, глядя на Никки.

Она лениво и задумчиво, опустив голову, побрела к камину.

Роберт подобрал самые крупные осколки разбитых тарелок, усмотрев в них возможное оружие, и бросил в камин. Телефон продолжал звонить.

— Возьми трубку, Бобби.

— Ни к чему. Я знаю, зачем звонят, — сказал Роберт. Если звонят Нилсоны, позвонят еще, если звонят из больницы, он знает, что ему сообщат.

— Тогда я! — криво улыбаясь, нагнулась над телефоном Никки. — Алло! Кого? Кнешшно! Бобби! Дама…

Роберт взял трубку.

Звонили из больницы. Четверть часа назад, в половине двенадцатого, скончался доктор Нотт, умирал спокойно.

— Вы ведь не родственник, мистер Форестер?

— Нет, нет. Но мне кажется, вчера вечером я видел его двоюродного брата, такой пожилой господин. Кто-то сказал, что это двоюродный брат. Фамилии его я не знаю.

Доктора навещали многие, среди них и та пара — Джордж и Ирма — его соседи, но близких родственников у него, видимо, не было.

— Понимаю. Я позвонила вам, потому что вы бывали у него чаще других.

— Спасибо, что сообщили, — сказал Роберт и повесил трубку.

Из кухни медленно вышел Грег, на лице у него снова появилась глупая ухмылка. Роберт внутренне подобрался и прищурился на Грега, как на привидение, в существование которого невозможно поверить. Он не знал, чего ждать от Грега, — набросится тот на него с кулаками или просто пройдет мимо. И вдруг Роберт заметил в правой опущенной руке Грега нож — кухонный нож, маленький, но острый.

— Ну что, Бобби? Плохие новости? — опять спросила Никки.

— Доктор умер, — сказал Роберт.

Грег остановился, слегка приподняв руку с ножом. Он стоял всего в трех футах от Роберта.

— Ты что, Грег? Брось нож! Что у нас, бойня? — Никки рассмеялась — Я хочу посмотреть, как дерутся на кулаках.

— Доктор умер? — повторил Грег. — Врешь!

— Позвони туда сам, убедись, — сердито ответил Роберт, взмахнув больной рукой в сторону телефона.

— Это все из-за тебя! — оскалив зубы, прорычал Грег, подняв нож.

Роберт увернулся и схватил Грега двумя руками. Грег опрокинулся на пол. На секунду Роберт почувствовал у себя на плечах пальцы Никки, услышал ее крик.

— Ура! А теперь хватит!

Но он уже, подмяв Грега под себя, сидел на нем верхом и успел дважды дать ему в зубы, прежде чем тот повернулся и сбросил его. Роберт проехался лицом по полу. И вдруг почувствовал как в его бок впивается острие ножа. Правая рука Грега оставалась свободной, и он продолжал размахивать ножом. Роберт ударил его кулаком наотмашь, ему удалось, шатаясь, встать на ноги. В голове гудело.

— Грегги! Ну перестань! Перестань же! — воскликнула Никки и, упав на колени, склонилась над Грегом. — Ой! Грег!

Роберт взглянул на них. Грег с закрытыми глазами все еще вяло тыкал ножом в воздухе. Никки сидела у него на ногах держась за горло.

— Бобби! — проговорила она удивленно, поворачивая к нему голову.

И тогда Роберт увидел что между пальцами у нее струей бьет кровь. Рука Грега упала на пол и нож покатился по комнате.

— Никки! Он ударил тебя ножом? — Роберт бросился перед ней на колени и отнял ее пальцы от горла. Кровь текла из раны на шее пониже уха, выплескиваясь с каждым ударом пульса.

— Господи! — восклицала Никки. — Господи! Господи!

Роберт схватил ее за плечо и надавил на сосуд над ключицей. Но это, видимо, не помогло, потому что кровь текла откуда-то выше. «Наверно, задета сонная артерия», — подумал Роберт. Ему было видно, как из пореза, похожего на маленький ротик, хлещет алая кровь. Роберт сорвал с себя галстук, но не знал, как сделать из него жгут. Скомкав носовой платок, он приложил его к шее Никки и привязал галстуком потуже, но так, чтобы она не задохнулась. Кровь продолжала течь.

— Бобби! Боб-б-б-би, помоги мне, — проговорила Никки.

Колени Роберта скользили по крови, когда он поднимался на ноги. Он схватил телефонную трубку. Едва заслышав голос телефонистки, он сказал.

— Нужен врач. Немедленно! Гарсеттерское шоссе. Дом Форестера. Фамилия указана на почтовом ящике, — и прежде чем повесить трубку, потратил еще несколько секунд на глупые объяснения, какого цвета дом, где свернуть с шоссе.

Никки уже лежала головой на полу, рот у нее был открыт. «Жгут помогает», — подумал Роберт кровь лилась не так сильно. А вдруг она уже вся вытекла! Прижав пальцами платок к шее Никки, он другой рукой оттянул жгут. Ему казалось что Никки в обмороке. Кровь растекалась устрашающим озером по всему полу, и угол ковра уже окрасился в густой красный цвет. Роберт пощупал пульс на левой руке и сначала решил что пульса нет, потом нашел era пульс бился еле-еле.

— Никки!

Она не отвечала Он пытался в разных местах нажимать на сосуды шеи — и ниже раны, и ближе к ней. Теперь кровь выступала только по краям пореза через короткие промежутки. Роберт попытался сдвинуть края раны. На конечно, напрасно.

— Никки!

Рот у нее был приоткрыт, глаза, казалось остекленели. Большим пальцем Роберт потрогал ее щеку, веко и в ужасе отдернул руку. Он вскочил, сбросил с себя пиджак и увидел, что весь левый бок его рубашки, от рукава и ниже, тоже красный от крови. Он подтащил Никки к тахте и попытался прислонить к ней головой и плечами. Голова Никки тут же упала на грудь.

— Никки? — Роберт опять схватил ее за запястье. Теперь пульса не было, пульс больше не бился. Он пощупал другую руку. На белой шелковой блузке Никки между грудями красным цветком расплывалось кровавое пятно, посередине белела перламутровая пуговица Никки была мертва. Роберт встал, не отрывая от нее глаз. Ее руки ладонями вверх лежали на полу, словно ожидая или принимая что-то.

На миг Роберта охватила паника объяло желание бежать, кричать. Потом он поглядел на Грега и, не отдавая себе отчета в том, что делает, нагнулся и некоторое время внимательно прислушивался, пока не услышал, что Грег дышит. Тогда Роберт распрямился, подошел к телефону и быстро набрал номер.

— Джек? Джек, ты можешь приехать ко мне? Спасибо— Сейчас не могу объяснять.

Он повесил трубку и закрыл лицо руками. Когда он говорил, голос у него срывался, в нем слышались пронзительные ноты. Он позвонил Джеку просто потому, что тот был ближе всех, только поэтому. Но когда Джек войдет… Роберт так и видел, как Джек замрет в дверях, видел, какое у Джека будет лицо, когда он переведет глаза с Никки на Грега потом на Роберта, ведь на секунду Джек поверит, что их убил он, он — Роберт Форестер. Опять совершил убийство. На секунду Роберт увидит, как эта мысль отразится на лице Джека.

Роберт опустил руки. Он шагнул к двери, ринулся прочь, но солнечный свет ослепил его, и он остановился. Он больше не смотрел на Никки, но куда бы он ни переводил взгляд перед глазами, как белый с черным узор, стояли ее белая блузка и черные брюки. У ног Роберта валялся нож, насколько он видел, на нем не было ни капли крови Роберт нагнулся поднять его, но остановился.

«Не трогай — отдернул он себя — не смей дотрагиваться».