Последний вальс

Стало быть, они с отцом устроили так, чтобы Гилберт на ней женился? Вместе со всем своим состоянием? И все же он отомстил. Он отравил сознание Кристины, разлучил ее с отцом, а потом на протяжении многих лет мучил ее и избивал.

— Гилберт выплатил его долги, — вымолвила Кристина. — До сих пор мне неведомо, каким образом он о них узнал. В тот вечер, когда мы с тобой были в Воксхолле, он сказал отцу, что сделал это из уважения ко мне. А еще он сказал, что возвращать эти деньги ему не нужно.

— Разве только в виде твоей руки и согласия стать его женой. — Джерард закрыл глаза и стиснул зубы. Да, это вполне в духе Гилберта. Ведь он всегда наносил удар неожиданно и коварно, точно змея.

— Он не выдвигал никаких условий. — Кристина замолчала и втянула носом воздух. — Отец тоже не пытался настаивать. Он лишь указал мне на то, как унизительно брать деньги у человека, не связанного с нами узами родства. Он даже заплакал. Когда же на следующее утро Гилберт приехал свататься, он сказал, что меня не должно смущать то обстоятельство, что мой отец у него в долгу. Я вольна была принять его предложение или же отказать ему. Но он заговорил о тебе. Он с неохотой сообщил мне о том, насколько ты ненадежен. О том, что на протяжении многих лет ты с помощью лжи и изворотливости настраивал против него собственного отца. Что ты разбил сердце своего дяди, покинув Торнвуд и намереваясь разбогатеть с помощью броска единственной фишки, хотя мог вести размеренную жизнь уважаемого джентльмена со скромным достатком. И что уже к концу сезона ты потеряешь даже то немногое, что имеешь. Он рассказал мне о том, что ты обожаешь веселиться в компании друзей, и зачастую в борделях. Он не произнес этого слова, но я все поняла. Гилберт рассказал, как часто тебя доставляли домой мертвецки пьяного. Он провел параллель между тобой и моим отцом так, чтобы я отчетливо увидела то, чего не желала видеть.

— Нет, — произнес Джерард. — Нет, Кристина. Как ты могла так думать? Как могла поверить ему? — Впрочем, Джерард знал ответ. Гилберт всегда умел произвести впечатление очень надежного и спокойного человека. А еще он как по нотам сыграл на слабостях и страхах беззащитной восемнадцатилетней девушки.

— Он казался прямой противоположностью моего отца. Серьезный, надежный, как скала, внушающий доверие. Все его слова казались правдой. Я говорила себе, что любовь сделала меня слепой. А когда Гилберт уехал, дав мне несколько часов на раздумье, я нашла отца в слезах. Он так искренне раскаивался в содеянном и так умолял меня не приносить себя в жертву, что я… — Казалось, Кристина не могла продолжать.

— Тебе было всего восемнадцать лет, — произнес Джерард. — Эгоистичному и себялюбивому мужчине было очень легко тобой манипулировать. И не было рядом ни одного человека, к которому ты могла бы обратиться за советом. А я, да простит меня Господь, был всего лишь мальчишкой, вкушающим прелести жизни. Я был совершенно неустроен в жизни. И все же я никогда не был безрассудным, развращенным или порочным, Кристина. Почему Гилберт исказил правду? Почему пошел на подлость, чтобы заполучить тебя? Неужели он столь сильно тебя любил?

Кристина наконец развернулась и посмотрела на Джерарда.

— Мне кажется, — произнесла она дрожащим от напряжения голосом, — он ненавидел тебя, Джерард. Он никогда не говорил о тебе после свадьбы и запретил мне делать это. Но, сопоставив собранные за годы жизни с ним крупицы информации, я поняла, что ты был любимцем его отца и что он ненавидел тебя за это. Он отнял меня у тебя — вот так просто. Он не любил меня. Я даже не нравилась ему. А иногда мне и вовсе казалось, что я внушаю ему отвращение. Думаю, всякий раз, когда он наказывал меня, наказание предназначалось тебе.

Они смотрели друг на друга с разделявшего их расстояния. И оно было гораздо больше, нежели несколько ярдов. Их разделяли годы и накопленный опыт, изменивший их. Если бы они поженились десять лет назад, их сердца, сознания и стремления стали бы единым целым, как это происходит в большинстве удачных браков. Они бы взрослели и набирались опыта вместе. Но они украли у себя эти годы. И теперь, возможно, они никогда не сократят разделяющее их расстояние.

Джерарду с трудом удавалось поддерживать беседу. Слишком уж болезненной она становилась с каждой минутой.

— И после всего этого ты хочешь вернуться домой к отцу? Жить рядом с ним? Забрать с собой детей?

— Я возвращаюсь не для того, чтобы становиться его жертвой, — ответила Кристина. — Не из-за его слез и даже не из-за просьб, касающихся денег. Хотя сразу после того, как я прочитала его письмо, первым моим побуждением было попросить причитающиеся мне деньги и отослать ему. Я просто хочу снова увидеть его. Хочу окончательно освободиться от прошлого. Или стать его сиделкой, если он болен. Любить его. Ведь он мой отец. И дед моих детей.

Если бы у него был отец или мать, Джерард, наверное, тоже постарался бы забыть все обиды. Да, он отдал бы все на свете, лишь бы только снова увидеть отца.

— В таком случае поезжай к нему, Кристина, — сказал Джерард, — и сделай так, как будет лучше для него, для тебя, для твоих дочерей. Я постараюсь не мешать тебе своими убеждениями, что ты не сможешь справиться 6eз помощи мужчины. Но если я чем-то могу тебе помочь, только попроси.

— Спасибо. — Кристина выпрямила спину и вздернула подбородок. — Благодарю тебя. Я более не стану докучать тебе. У тебя есть дом и дело в Канаде, к которым, как я знаю, тебе не терпится вернуться. Твой отъезд сделает меня счастливой, ведь я буду знать, что не сломала тебе жизнь и что ты вернулся туда, где тебе хорошо. А еще меня сделает счастливой собственная свобода. Ты вручил мне этот подарок, и я с радостью им воспользуюсь. Возможно, ты не сможешь понять, каково это — быть двадцативосьмилетней женщиной, которая впервые в жизни вольна распоряжаться судьбой по собственному усмотрению. Мужчине этого никогда не понять. Но я очень благодарна тебе, потому что ты предоставил мне возможность стать независимой и помог освободиться от чувства вины и страха, которые преследовали меня с того самого момента, как умер Гилберт. Спасибо. — Кристина улыбнулась.

Вот и все. И больше нечего было сказать друг другу. Джерард помог ей обрести свободу, и не ему было теперь уговаривать Кристину вновь отказаться от нее.

— Джерард, — произнесла она, подойдя совсем близко. — Я вышла замуж по нескольким причинам. Во-первых, мне казалось, что это самый разумный поступок. Я гордилась собой за то, что смогла разорвать наши с тобой отношения. Я пыталась доказать себе, что обладаю здравым смыслом и опытом. Я ничего не слышала о тебе до самой смерти Гилберта, но все же надеялась, что твоим мечтам не суждено было осуществиться. Я хотела верить, что сомневалась в тебе не без оснований и поступила правильно, отказав тебе. Я… я ошибалась. Прости. Прошу тебя, прости. — Ее темные глаза смотрели прямо на Джерарда.

— А я надеялся на то, — ответил он, — что ты несчастна и пожалела о своем решении. Я получил достойное наказание. И теперь мне придется жить с сознанием того, что он бил тебя вместо меня и превращал твою жизнь в ад. Прости меня.

— Я рада, что тебе удалось преуспеть, — произнесла Кристина. — И я рада, что ты был счастлив. — Она протянула Джерарду правую руку.

Граф взял ее в свою, сжал на мгновение, а потом поднес к губам. Джерард с улыбкой смотрел на Кристину и думал о том, что если попытается сказать еще что-нибудь, то непременно опозорится, расплакавшись и заставив ее испытывать чувство вины, как когда-то делал ее отец. Джерард отпустил ее руку.

— Что ж, идем радоваться Рождеству? — предложил он.

— Да. — В глазах Кристины вдруг заплясали озорные искорки, и она вновь стала похожа на ту девушку, которую он когда-то знал и любил. — Насколько я поняла, между нашими слугами и теми, кого наняли ради праздника, возникли какие-то разногласия. Повариха вне себя, а это опасно для окружающих. Поэтому мне лучше спуститься на кухню и проверить, не подрался ли еще кто-нибудь из слуг.