Страница 46 из 49
В солеварнях сгною!
Теперь до Воронцова стал доходить смысл его снов. Он неоднократно смотрел на карту, разглядывая места преступлений и, естественно, на глаза попадался этот самый пустырь с одиноким строением, которому он, Виктор, не придавал значения, а вот его мозг — наоборот. Серое вещество давало подсказки, а хозяин не понял, не осознал.
«Воображенский прав, я тормоз, — с тоской констатировал сей факт капитан».
«Имперский марш» заставил сыщика вздрогнуть. На мониторе высветилась надпись
«Максим — констебль».
Воронцов ответил.
— Слушаю тебя, любезный. Линия защищена, говори смело, — шутка осталась непонятой.
«Трубка» заговорила человеческим голосом.
— Я проверил все автопарки, как вы и поручили. Есть результат, ваше сиятельство. Два дня назад в конторе «Рога и копыта», что на Щелковском шоссе, взяли в прокат грузовик с погрузчиком, вернули сегодня утром. Два часа назад. Я проверил паспортные данные — липа, чистой воды. Платили наличными.
«Конечно! А когда он еще мог вернуть?! Ведь он бухал со мной весь вчерашний день и всю ночь, падла!».
— Диктую адрес. Записывайте.
Виктор внимательно выслушал подчиненного и улыбнулся.
— Спасибо, констебль! Хвалю за службу! Можешь отдыхать!
— Служу Отечеству! — прошуршал «мобильник», и Виктор отключился.
Его радость не знала границ. Адрес, продиктованный Максимом, совпадал с тем, что он вычислил на карте. Но спустя минуту, веселье улетучилось. Сыщик понял, что грузовик — это подсказка на тот случай, если бы он не догадался про «звезду Давида», и наоборот. Похоже, преступник тоже сомневался в его умственных способностях и поэтому подстраховался, на всякий случай, допустив эту оплошность специально. Или хотел, чтобы Виктор так подумал и разозлился?
«Ну, вот и все. Карачун тебе, Энди Уорхол! — Воронцов потянулся до хруста в позвонках».
Он снова сел за стул, открыл «Ворд» и составил рапорт по следствию.
Распечатал с десяток листов на принтере и аккуратно, поработав дыроколом, подшил их в папку с номером «322–223». Теперь в ней есть практически все по делу о нападении на знаменитостей. Все, за исключением данных о самом преступнике. Но Виктор надеялся, что завтра утром тут появится и его, маньяка, фотография, и протокол задержания.
Теперь пришло время наведаться по загадочному адресу и присмотреться.
Воронцов вышел из таксомотора за пять минут ходьбы от намеченной цели. Он неспеша прогуливался между серых домов, непонятно как сохранившихся в самом сердце столицы.
«Неужели тут кто-то еще и живет?!».
Их обшарпанные стены навивали тоску и уныние на, и без этого, мрачного следователя. Капитан вышел на искомый пустырь и осмотрелся. Никого. Впереди большая площадка, обнесенная сеткой, и заброшенный ангар, над входом которого еще сохранился выцветший плакат:
«Собака — корм человека».
Виктор подошел к проржавевшему металлическому сооружению. Его встретили массивные ворота, а в них дверь, закрытая на увесистый навесной замок. Преступник либо скрылся, либо отошел по делам. Думать о том, что его здесь вообще не было, Воронцов не хотел. Он решил ждать. Сколько придется, хоть до утра, а потом снова ждать.
Следователь осмотрелся. Кроме собачьих загонов из сетки рабицы никаких укрытий. Но он не пес, хоть временами и «легавый», и «позорный». Сыскарь еще раз осмотрелся и обнаружил за забором, метрах в пятидесяти, старую детскую площадку. От нее остался небольшой домик с крохотным дверным проемом и еще меньшим оконцем. Отогнув край ограждения, Воронцов выбрался с территории бывшей фабрики «Всёнг Похунг», и с трудом втиснулся в избушку. Места оказалось маловато, поэтому все части тела стали затекать уже через десять минут. Но это не могло помешать работнику сыска выполнить поставленную задачу. Лучшего места для засады ему не найти, так что придется терпеть. Слава Создателю, хоть сигарет целая пачка. Кури, сколько влезет, никто не увидит. В такой-то жопе. Возможно, и сам градоправитель не знает о существовании этого переулка.
Шестое воспоминание Воронцова.
Далекие восьмидесятые.
Группа мальчишек стояла на опушке рощи. Ребята отчаянно спорили, кто в какой команде будет играть. У каждого в руке имелось свое собственное оружие: у кого пистолет, у кого автомат с оконным шпингалетом вместо затвора. Некоторые умудрились стянуть с кухни толкушки для приготовления картофельного пюре. Уж очень они походили на ручные гранаты. Каждый вояка примотал к себе бельевой веревкой маленькие березовые веточки, чтобы лучше сливаться с окружающей средой.
Играть за немцев никто не хотел. Другое дело партизаны! Когда составы команд, наконец-то, окончательно определились, пришло время выбирать начальников.
Команда, в которую попал Витя, должна изображать партизан. Но тут опять началась перепалка. Каждый хотел стать главным, командиром отряда, и приводил в свою пользу весьма внушительные доводы.
— У меня автомат круче! ППШ! А у тебя, вообще, на фашистский «Шмайсер» похож! — кричал один.
— Зато у меня «тэтэшник» как настоящий! Мне его отец из свинца по форме отливал! А пистики только у командиров бывают! — оправдывался другой. — Понял?! А автоматы только у солдат!
— А я как-будто ранен был и потерял свой в прошлом сражении, пришлось взять ППШ у убитого!
Решили тянуть жребий, после которого недовольных стало еще больше.
Честь стать командиром досталась девчонке! А мальчишки так надеялись, что она станет медсестрой. Будет подходить к ним и понарошку лечить, а они стонать и звать ее страдальческими голосами.
— Сестра! Помоги!
Наконец, прозвучала команда и группа, изображавшая партизан, рассредоточилась по роще. Задача немцев состояла в том, чтобы очистить территорию. А там, как пойдет. Временами доходило до рукопашных схваток, после которых мальчишки неделю не разговаривали друг с другом. Драки заканчивались порванными рубашками, синяками и поломанным оружием.
Естественно, брань сопровождалась обзываниями и угрозами:
— Я все твоим родителям расскажу, что ты матом ругаешься!
— А я твоим! Они тебя на неделю домой загонят!
Витя отделился от ребят и спрятался на краю зоны, которая определена для игры. За нее заходить нельзя. Мальчик подкрался к кряжистому дубу и спрятался в корнях. Отсюда хорошо вести огонь. Отличное убежище.
Через пять минут недалеко послышались крики.
— Тыдыщ!
— Пуф, пуф! Убит!
— Да ты не попал!
— Граната! Бабах!
— А я как будто из последних сил!
— Держи его! Они уходят! Командир ранен!
Витя усмехнулся, закрыл глаза и замечтался.
«Сейчас они перебьют всех наших и начнут искать меня. Соберутся в кучу, пройдут мимо, а я как выскочу и всех перестреляю! Только надо сидеть тихо-тихо, что бы меня раньше времени не нашли».
Мальчик затаился. Звуки сражения стали удаляться.
Ветер гулял среди ветвей и шелестел листвой, сквозь которую пробивались солнечные лучи. Они продирались через корни, слепили глаза и припекали.
«А здесь получится хороший шалаш или штаб, — подумал Витя».
Он проснулся, когда над рощей опустился вечер. Никто и не думал его искать.
Про него попросту забыли, и все ребята разошлись по домам. Витя вздохнул и потянулся…
Все тело ломило. Не каждый снайпер сдюжит такое. Шутка ли, просидеть столько времени, согнутым в три погибели. На улице уже стемнело, и Виктор радовался то огоньку сигареты, то проползающему мимо светлячку. Внезапно послышались шаги и Воронцов замер. Кто-то двигался через пустырь к ангару.