Четвертая дочь императора

Опыты с вращением образца в магнитном поле — это конечно только индикатор, но не более того. А удельные сопротивления должны быть разными для разных материалов. Их необходимо измерить. Лишь приписав образцам конкретные цифровые значения, можно надеяться на обнаружение закономерностей, иначе наука превращается в знахарство. Своего рода алхимию, все сведения которой — совокупность экспериментальных данных, почти не поддающихся обобщению.

Начнем с известного. Электродвижущую силу можно получить при пересечении проводником силовых линий магнитного поля. Образующийся ток приводит к нагреву образца. И нагреву термометра, в котором эти же магнитные линии наводят те же самые токи. Токи всегда текут по замкнутому контуру. Вихревые. Токи Фуко. Вспомнил! Ну надо же было так расслабиться в этом мире победившего пара! Ведь им на общей физике показывали опыт с маятником, качающимся между полюсами магнита. Магнитный демпфер — вот что позволит различить проводимость материалов, использованных в качестве груза.

А на заводе, выпускающем кабинетные часы маятники должны водиться в широком ассортименте.

Прошелся по цехам, потолковал с мастерами и инженерами и отыскал то, что было нужно не просто в готовом, но и в наилучшем виде. Двухметровые маятники для эталонных часов обсерваторий в герметичной колонне с откачкой воздуха из объема. Видимо местные часовщики опытным путём пришли к правильным выводам, поскольку во всей этой непростой и нелегкой конструкции применялись исключительно немагнитные материалы.

В общем, монтаж установки занял всего два дня. Тем более, что собственно часовой механизм, пополняющий колебательную систему энергией, прилаживать было не нужно. Вместо нее понадобился запор, отпускающий маятник в свободные колебания.

А потом — первый опыт. Качающиеся образцы, проходящие в нижней точке через зазор кольцевого магнита, останавливались значительно быстрее, чем тогда, когда магнит убирали. Риттер быстро уловил открывающиеся перспективы, Составил трёхэтажную формулу математической модели, провёл целую серию пристрелочных проверок, всё выверил и… Гошка подсунул парню пластинку с разрезами. Воздух-то всяко худший проводник, чем металл.

Разница оказалась не столь впечатляющей, как ожидалось, но требования к форме испытываемых образцов повысила резко. Потом были работы по учёту массы стержня подвеса, вылившиеся в длительную серию экспериментов с разными грузиками, цепляемыми выше магнитного зазора. Что радовало, так это то, что трением в шарнире удавалось надёжно пренебрегать. То есть в отсутствие магнита маятник качался неделями, только следи за качеством откачки воздуха из объема.

А потом начался набор фактических данных. Это была долгая и муторная работа с многочисленными проверками и перепроверками, занудливыми вычислениями, и пересчётом количества проходов образцом магнитного промежутка, за которое размах колебаний угасал с первоначального значения до заранее заданного.

В лаборатории давно командовал Риттер. Его энтузиазм, терпение и занудливая систематичность — вот на чём держались все работы. А Гошка сполз на роль подручного. Ему уже давно стало скучно. Он заранее знал ответ на главный вопрос. На планете не найдётся нормальных диэлектриков, позволяющих заставить электрический ток течь туда, куда хочет человек. Что бы они не нашли, всё равно при реализации любого электрического замысла будут вынуждены конструировать устройства, по эффективности сходные с системами водоснабжения с трубами из сетки.

Он тут за подготовительный период научился неплохо справляться с работами на станках — токарном и фрезерном. И сейчас с удовольствием придавал необходимую форму образцам из всего, что попадало под руку. И надо было придумать схему и оснастку для измерения проводимости газов — сначала воздуха, а потом и других.

И еще надо что-то придумать для облегчения расчётов. Он давно прекрасно работает со счётами и логарифмической линейкой, научился пользоваться и арифмометром, что привёз с собой его коллега, но тоска по простейшему калькулятору порой просто сводит с ума. Ну, нет тут электричества, так народ приспособился маломощные устройства приводить в движение сжатым воздухом.

С точки зрения элементарных логических устройств — всё просто. Соединен выход с магистралью — единица, Соединен с атмосферой — ноль. Ну и третье состояние, когда канал просто перекрыт. Уж пневмореле здесь используются нередко, так что с основным элементом логической схемы — ключом — вообще нет никаких проблем. А что! Булеву алгебру он ещё не забыл, архитектура арифметических устройств до сих пор перед глазами как живая. Ну-ка, прикинем, как в пневматическом исполнении изобразить элемент 2-И-НЕ.

Не так всё оказалось просто. Поршни и клапана вместо полупроводниковых переходов, это, хотя и наглядно, но громоздко. И начинает сказываться трение, имеется в виду, не потери на его преодоление, а всевозможные перекосы подвижных деталей. А если попробовать с мембранами?

Изящней получается, но сколько слабых мест! И насколько усложняется сборка! Так, вспоминаем про сильфоны, про пережатие эластичной трубки внешним давлением, про ниппели и золотники. Увы, с единством подхода получается неважно. Кажется, элементная база не унифицируется. Или он не с того конца взялся? Здесь на заводе полно пневматического инструмента, надо бы поговорить с мастерами, наверняка ведь наработаны десятки грязных профессиональных приёмчиков.

Гошка недолго искал пневматического гуру. Звали парня Рон, но, как оказалось, к выходцам с земель, где говорят по-рикански, он отношения не имел. Просто в те времена, когда мама придумывала имя сыночку, прошла волна моды на эльфийские имена из одной толстой книжки, что приволок с Земли очередной пришелец. И нарекли человека Элроном.

— Лучше бы Элероном, — заметил парень, когда рассказывал эту историю, — а то язык сломаешь, пока выговоришь. Кстати, задачка действительно интересная. У нас сейчас в этой технике стали активно применять разные силиконовые деталюшки, так я меняю потихоньку в старых гайковертах. — Рон махнул рукой в сторону верстака, на котором лежали устройства размером с шариковую ручку. Конечно, на часовом заводе и гайковёрты часовые.

— Так помаракуешь, как эту функцию реализовать? — Гошка смотрит на собеседника с надеждой.

— Нет, так не пойдет, — морщит тот лоб, — это мне раз плюнуть, а ты ведь потом с другой ерундовинкой придешь, и опять всё сначала. Давай-ка ты сразу весь список составь с описаниями, чего от всех этих штучек нужно добиться, а я уж потом рассужу, как это без лишнего труда сделать.

Пригорюнился Гошка, да делать нечего. Составил таблицы истинности и для логических элементов, и для триггеров, счётчиков и регистров. Дешифраторы тоже не забыл, иначе с результатом вообще не разобраться. Там довольно много разных прибамбасов требуется, чтобы начать конструировать вычислительные устройства. Несколько дней ушло только на то, чтобы хорошенько вспомнить самые элементарные компоненты, а потом проверить, не накосячил ли он чего, просто проверяя логику работы сообразно собственным соображениям. Заодно описал пневматический тумблер, кнопку и единичный индикатор, в просторечии — аналог лампочки.

Рон читал это повествование, морща лоб, а потом просветлел лицом.

— Забавные игрушки. Мне нравятся. Займусь. Если у тебя даже и не выйдет ничего, мне пригодятся. Я из этого добра пневматические часы соберу. Со свистком.

Глава 41

— Ри, а как долго мы будем здесь жить? — Они ужинают в столовой у самого окна, за которым в коляске спит дочка. Нельзя сказать, что Ри перестала бояться собственного ребёнка, но держать себя в руках приспособилась. Гошка пару раз видел процесс кормления грудью. Вспомнилось невольно: «Ему и больно и смешно».

В общем — девчата знакомятся. Правда, если нужно отмыть малышке попу, а Гошка на работе, то это всегда сопровождается привлечением кого-нибудь на помощь. Ри одна боится уронить чадоньку, уж больно та вертлява.