Страница 123 из 194
Единственным человеком, нисколько не сомневавшимся в том, что союзники высадятся именно в Нормандии, был Гитлер. «Следите за Нормандией», — неоднократно наставлял он Рундштедта. Об этих предписаниях фюрера и Рундштедт, и его начальник штаба генерал Понтер Блюментрит рассказывали историку Бэзилу Лидделу Гарту после войны[1110]. Как вспоминал Блюментрит, предупреждения насчет Нормандии его штаб постоянно получал с марта 1944 года, и все они начинались словами: «Фюрер опасается…» Никто не знал, каким образом Гитлер пришел к такому выводу. «Похоже, не раз осмеянная «интуиция» Гитлера была не очень далека от точнейших расчетов самых способных полководцев»[1111].
Военная хитрость, мистификация противника относительно намерений, возможностей и вероятных действий, стара, как сама военная теория. Еще древнекитайский стратег и философ Сунь-цзы учил: «Война есть путь обмана». Конечно, мистификации союзников нередко сводились к пустословию и распространению всякого вздора. Однако никто не возьмется отрицать триумфа операций «Фортитьюд-север» и «Фортитьюд-юг», вынудивших Гитлера держать сотни тысяч солдат в Норвегии, Голландии, Бельгии и в районе Па-де-Кале, а не перебрасывать их в Нормандию, где и следовало ожидать вторжения с весны 1942 года, когда появились первые наметки этих планов. Они по праву вошли в число самых успешных обманных мероприятий по дезориентации противника в истории войн[1112]. Над Па-де-Кале союзники провели вдвое больше разведывательных полетов и упреждающих бомбардировочных ударов, чем в Нормандии. На другой стороне пролива напротив Кале была дислоцирована целая фиктивная армейская группировка — американская 1-я группа армий (ФУСАГ) под командованием генерала Паттона, которую даже посетил король Георг VI. Здесь были установлены макеты танков, сделанные из резины декораторами киностудии «Шеппертон», оборудованы ложные командные пункты, на берегу дымились полевые кухни, у берега на волнах покачивались ненастоящие десантные суда, на аэродромах горели закамуфлированные огни[1113]. Естественно, немцы не могли поверить в то, что Паттон, прославленный генерал, мог командовать кукольной армией (наверное, он и сам этому удивлялся). (Его опала из-за рукоприкладства вскоре закончилась.)
Еще в мае 1944 года абвер считал, что в Британии дислоцировано семьдесят девять дивизий; на самом деле их было сорок семь. В эстуарии Темзы союзники сосредоточили армаду макетных десантных судов и танков, из Восточной Англии шел нескончаемый поток ложных радиограмм. Перед высадкой в Нормандии на Гибралтар был отправлен актер, исполнявший роль Монтгомери и снабженный в том числе носовыми платками цвета хаки с монограммой БЛМ. Предварительно он изучил повадки генерала, с интересом обнаружив, что и сам Монти был неплохим артистом. (Правда, наблюдательный агент Оси на Гибралтаре мог заметить, что на руке дублера Монти отсутствует средний палец.) В день «Д» над Па-де-Кале был сброшены «чаффы» (кодовое название «Уиндоу»), противорадиолокационные отражатели, создававшие на немецких радарах впечатление массированного нападения. Все эти уловки, по сути, сохранили десятки тысяч жизней.
Абвер должен был предполагать, что союзникам потребуется большой порт для материально-технического обеспечения высадки, в том числе и горючим. Но союзники обошлись искусственными причалами «Малберри»: их доставили из Девона и затопили в море возле двух участков вторжения в Нормандии. «На сооружение этих «портов» потребовалось 600 000 тонн бетона (можно было построить две тысячи двухэтажных домов) и полтора миллиона ярдов стальной опалубки, — подсчитал Мартин Гилберт. — Их строили в восьми сухих доках 20 000 человек»[1114]. Для перекачки бензина по дну Ла-Манша был проложен резиновый шланг от острова Уайт до Шербура протяженностью восемьдесят миль (кодовое название ПЛУТО, трубопровод под океаном). В общей сложности по нему пройдет 172 миллиона галлонов горючего.
Подготовка операции велась в условиях строжайшей секретности, что держало в напряжении не только абвер, но и британскую контрразведку. 1 июня «Дейли телеграф» напечатала кроссворд, в котором была и такая странная задача: «И у Британии, и у него в руках трезубец». Ответ на этот вопрос знает каждый школьник, поскольку аллегория Британии — женщина, держащая в руках трезубец, а бог моря Нептун тоже всегда изображается с трезубцем. Но и военно-морской части операции «Оверлорд» было присвоено кодовое название «Нептун». Начиная со 2 мая, в газете появлялись и другие ответы на кроссворды: «Юта» и «Омаха» (кодовые названия участков высадки американских войск), а также «Оверлорд» и «Малберри». Выяснилось, что родственник составителя кроссвордов Леонарда Доу, пятидесятичетырехлетнего директора школы на улице Странд, эвакуированной в Эффингем в Суррее, служил в адмиралтействе, и МИ-5, ведомству государственной безопасности и контрразведки, пришлось немало потрудиться, прежде чем прийти к выводу, что кодовые названия случайно совпали с ответами на кроссворды. «Они вывернули меня наизнанку», — говорил Доу в интервью Би-би-си в 1958 году. Тем не менее некоторые его ученики утверждали впоследствии, будто эти слова они услышали на канадской военной базе, располагавшейся неподалеку.
«Наступили иные времена! — заявил Эйзенхауэр в приказе, испещренном восклицательными знаками и разосланном во вторник, 6 июня 1944, года во все войска верховным командованием союзными экспедиционными силами. — Свободолюбивые народы мира побеждают! Я знаю вашу отвагу, верность долгу и умение сражаться. Нам нужна только победа! Удачи всем! Да благословит нас Всевышний на эту великую и благородную борьбу»[1115]. Конечно, успеху высадки в Нормандии, помимо фактора внезапности, способствовала ее необычайная масштабность. Хотя в первый день — день «Д» («Д» означает всего лишь «день») — на берег сошло меньше войск, чем во время операции «Хаски» на Сицилии, это было самое крупное в истории воздушно-морское десантирование. В нем участвовали 6939 судов, в том числе 1200 военных кораблей и около 4000 тысяч десятитонных деревянных десантно-высадочных средств, развивавших скорость не более восьми узлов, 11 500 самолетов и два миллиона человек. В первый день в море вышли 5000 судов, включая 5 линкоров, 23 крейсера, 79 эскадренных миноносцев, 38 фрегатов и резерв из 118 эсминцев[1116]. И в первый же день авиация совершила 13 000 самолетовылетов, на французскую землю сошли 154 000 десантников (70 500 американцев и 83 115 британцев и канадцев), 24 000 десантников были сброшены на парашютах или доставлены на планерах[1117].
Верховное командование союзников долго не могло определиться со сроками вторжения. Более ранние сроки операции исключались по многим причинам: на перевозку через Атлантику только одной танковой дивизии требовалось сорок пять транспортных, грузовых и эскортных судов; угроза нападения немецких подводных лодок сохранялась вплоть до середины 1943 года; с сентября по февраль переброска десантов через Ла-Манш практически невозможна. Сценарии вторжения постоянно пересматривались со времени первых совещаний объединенного штаба по планированию в сентябре 1941 года, когда ими еще занимался одно-звездный американский генерал из оперативного управления военного министерства США по имени Дуайт Д. Эйзенхауэр. В декабре 1943 года Эйзенхауэра назначили верховным главнокомандующим союзных экспедиционных сил в Западной Европе, и вскоре он прибыл в Лондон обустраивать штаб-квартиру и руководить подготовкой к вторжению вместе с Монтгомери в роли командующего сухопутными войсками. На этот пост рассматривались кандидатуры Маршалла и Брука, но оба отказались: первый просто не захотел, а второй вообще не одобрял операцию, хотя и считал, что ее должен возглавлять американец.
Планы вторжения в Нормандию подвергались дотошному критическому разбору Джорджем Маршаллом, Аланом Бруком, Франклином Рузвельтом и Уинстоном Черчиллем. Причем Черчилля и Брука нередко посещало предчувствие беды[1118]. Черчиллю мерещились трупы, запрудившие Ла-Манш, а Брук записал в дневнике 5 июня 1944 года, в день, когда по идее уже должна была начаться высадка: «Операция меня чрезвычайно тревожит. В лучшем случае не оправдаются ожидания тех, кто не понимает всех ее трудностей. В худшем — произойдет самая страшная катастрофа за всю войну. Молю Бога, чтобы все обошлось»[1119]. Вечером Черчилль, ложась спать, сказал жене Клементине: «Ты представляешь себе, что утром, когда проснешься, уже погибнут двадцать тысяч человек?»[1120].