Страница 116 из 194
К концу 1941 года британские бомбардировщики сбросили на военные объекты Германии 45 000 тонн бомб, хотя и без особых успехов. Делалось это главным образом из-за желания помочь русским. И Черчилль, и Рузвельт чувствовали себя виноватыми перед Советским Союзом, понимая недостаточность западной помощи, а Сталин всячески поощрял такие настроения. Если Британское Содружество сражалось при Эль-Аламейне против 12 дивизий стран Оси, то на Восточном фронте русским войскам противостояли 186 дивизий Третьего рейха. Откладывание открытия так называемого Второго фронта на северо-западе Франции побуждало союзников к тому, чтобы отвлечь как можно больше немецких сил на других театрах войны, и бомбардировочное наступление таким образом подменяло трудное возвращение во Францию наземных войск. Подобно арктическим конвоям, бомбардировочное наступление служило своего рода «обезболивающей терапией». Вообще можно сказать, что помощь России была главным смыслом всех военных усилий западных союзников.
Британская бомбардировочная авиация несла жуткие потери. Приняв командование, Харрис приказал провести в марте и апреле 1942 года бомбардировки портов Любек и Росток. Во время этих рейдов британцы потеряли двадцать четыре самолета, но в целом только за апрель — 150. За годы Второй мировой войны погибли 55 573 пилота бомбардировочного командования (четверть всех безвозвратных потерь Британии): 47 268 — в боях и 8305 — во время учебных и других небоевых действий. Примерно столько же погибло британских офицеров в Первой мировой войне или американских солдат во Вьетнаме. За время войны из 199 091 бомбардировщика, отправлявшегося в рейд, не вернулось 6440 (или 3,2 процента)[1041]. Можно лишь восхищаться героизмом людей, совершавших многочасовые полеты в тесных, темных, негерметизированных и промерзших кабинах под огнем зениток и истребителей. Выходя на цель, они зачастую не могли дать отпор противнику, поскольку самолет должен был находиться в устойчивом положении для точного бомбометания. Американские ВВС потеряли 26 000 пилотов, или 12,4 процента экипажей бомбардировщиков.
Небо Германии защищало 50 000 зенитных орудий. Из-за соседства с высокооктановым топливом и тоннами взрывчатки любые взрывы в воздухе, столкновения и аварийные посадки заканчивались, как правило, трагически. Истребители могли внезапно появиться откуда угодно, они летали быстрее, чем бомбардировщики, и легко находили свои жертвы в лучах прожекторов или в сиянии светящих бомб. Пилот британского «авро ланкастера» Сирил Марч, летевший бомбить Белен, рассказывал впоследствии о том, как над ними «неожиданно вспыхнула гирлянда огней, озаривших все небо как днем»: «Они протянулись на несколько миль в два ряда. Мы знали, что их сбросили истребители, но не видели самолетов и не понимали, где они — за огнями, над ними или под ними. Наши глаза, наверное, были похожи на блюдца. Это было все равно что идти голым по ярко освещенной улице»[1042].
Пилот тяжелого бомбардировщика мог оторваться от истребителя, нападавшего сзади, только одним способом: сделать на скорости 300 миль в час головокружительный пикирующий разворот и резко пойти в другом направлении: «Это было серьезное аэродинамическое испытание для «тяжеловеса», которого заставляли крутиться в небе, но в случае успеха он имел возможность сбросить с хвоста маленького назойливого преследователя и скрыться в темноте вне пределов досягаемости бортового радара истребителя»[1043].
Пули пробивали топливные баки, и это тоже приводило к катастрофе. На земле пилотов, «пиратов», по определению Гитлера, нередко ожидало «линчевание»: немцы думали, что парашюты пригодятся в хозяйстве. При возвращении на базу иногда гибли стрелки, зажатые в пластиковых гондолах, размещавшихся под фюзеляжами, если вследствие механических или электрических неполадок не срабатывала система опускания шасси[1044]. Подвиг и смерть всегда рядом. Девятнадцать пилотов бомбардировщиков были награждены крестами Виктории.
О том, сколько времени экипажи находились в воздухе, можно судить по журналу полетов кормового стрелка «авро ланкастера», двадцатидвухлетнего Брюса Уайлли, служившего в 57-й эскадрилье, базировавшейся в Ист-Керби (Линкольншир). Первой его операцией была бомбардировка Дрездена 13 февраля 1945 года, которая заняла у него десять часов пятнадцать минут. Следующей ночью он бомбил Розиц (девять часов пятьдесят минут), затем, 19 февраля, — Белен (восемь часов двадцать пять минут), на следующую ночь — Миттланд (шесть часов пятьдесят минут), а 24 февраля Уайлли участвовал в дневном налете на Ладберген — четыре часа пятьдесят минут[1045]. За одиннадцать дней «хвостовой Чарли», как называли пилоты кормовых стрелков, попавший в авиацию совершенно случайно, принял участие в пяти боевых операциях и налетал в общей сложности более сорока часов. С учетом шестнадцати часов дневных и шести часов ночных тренировочных полетов, которые Уайлли совершил с 3 февраля 1945 года, выходит, что он находился в воздухе в среднем около трех часов в день, почти всегда (две трети времени) подвергая себя смертельной опасности. Уайлли и 125 000 других членов экипажей бомбардировочного командования (44,4 процента погибли) были настоящими героями.
В 1942 году менее половины бомбардировочных экипажей остались живыми после тридцати вылетов, которые требовалось совершить за время первого боевого дежурства; после второго боевого дежурства уцелел только один из пяти. В 1943 году шансов погибнуть было еще больше: после первого боевого дежурства выживал один из шести экипажей, после второго — один из сорока. Экипажи подбирались по симпатиям, и авиаторов, базировавшихся в Восточной Англии и Линкольншире, связывали тесные узы дружбы. Редко случалось, чтобы кто-то из них не поднимался в воздух, сославшись на технические неполадки, или сбрасывал бомбы на пригороды, не долетев до цели (таких ловкачей называли «фриндж-мерчантс» — «торгашами»).
Тяжелые потери бомбардировщиков вынудили Черчилля 21 сентября 1942 года призвать военный кабинет к введению цензуры. После того как Портал доложил о ходе воздушной войны, премьер-министр, согласно протокольным записям, заметил: «Мы продолжаем оглашать потери бомбардировочной авиации. Очень выгодно немцам. Конечно, мы делаем это давно, но поскольку создаем удобства врагу, то с такой-то и такой-то даты делать этого больше не будем»[1046]. Черчилль не возражал против того, чтобы данные о потерях командование ВВС сообщало палате общин на закрытых заседаниях, он не одобрял лишь публичную огласку результатов каждого рейда. Однако возобладала традиционная британская приверженность к свободе слова, прессы и независимости Би-би-си. Военный кабинет решил положиться на здравомыслие и самодисциплину соответствующих организаций. В основном эта политика оправдала себя, средства массовой информации не предавали гласности сведения, которые могли быть использованы врагом в своих интересах.
Противники бомбардировочного наступления находились и в британском верховном командовании. Они были недовольны и высокими потерями, и тем, что бомбардировки отвлекали огромные ресурсы, которые можно было бы с большей пользой использовать в других операциях — при поддержке боевых действий на море и на суше.
15 февраля 1942 года — в день, когда пал Сингапур, — начальник оперативного управления военного министерства генерал-майор Джон Кеннеди рекомендовал прекратить бомбардировки Германии и послать самолеты для «усиления воздушного прикрытия» на Цейлоне, в Бирме, Австралии, Новой Зеландии, Индии и на Восточном Средиземноморье. Он считал так: бомбардировочная кампания в Германии неэффективна и… «нам не по силам»[1047]. Спустя месяц, 12 марта, на заседании комитета по обороне при военном кабинете под председательством Черчилля состоялось обсуждение вопросов финансирования. «Министерство авиации намерено продолжать бомбардировки, а другие рода вооруженных сил, прежде всего армия, так и будут влачить жалкое существование», — суммировал его итоги Кеннеди. Показательно, что ни Кеннеди, ни Брук, ни кто-либо еще в высшем командовании не подвергали сомнению бомбардировки германских городов с моральной точки зрения. Брука больше заботило то, что отвлечение ресурсов (особенно стали), финансовых и материальных средств, рабочей силы на бомбардировочную кампанию в Германии ущемляло интересы других отраслей военной промышленности, в частности, танкостроения. Брук и его сторонники доказывали: если уж нельзя ограничить производство бомбардировщиков, то их следовало бы чаще использовать и в борьбе с немецкими подводными лодками в Атлантике, и против Роммеля в Северной Африке, а не только в Германии. По крайней мере уже треть немецких судов в европейских водах потоплена минами, поставленными с самолетов.