Песнь песков

На Нее. На ее силе, спокойствии, уме. На ее красоте. После выхода из тюрьмы он знал очень многих женщин; словно пытаясь наверстать упущенное время, он бросался в беспорядочные схватки, он погружался в их тела, их ароматы, их объятия, он не мог насытиться прикосновением их кожи, их взглядами. Но они, эти женщины, так и не сумели заполнить пятнадцать лет пустоты, одиночества и потерь. Так, понемногу, он сделался одиноким старым волком, лелеявшим свою независимость, свои раны, свое отличие от других. И вот теперь Нея. Которая шла перед ним, прижав к груди раненую руку, стиснув зубы от боли. Упрямая, решительная. Высокомерная. Властная. Живая. Забавная. С этой женщиной, пришедшей из иных времен, обладающей иными генами, может ли он вновь обрести вкус к жизни?

Неожиданно, застав их врасплох, тропинка остановилась у залитого светом озера Ослепленный, он поднял глаза. Свет падал на воду сверху через продолговатое отверстие. Озеро казалось прозрачным, спокойным и чистым. Через него был перекинут кирпичный выгнутый мостик. Можно было подумать, что находишься в японском саду. Не хватало только вырядившихся в кимоно сирен с зонтиками.

— А здесь где ловушка? — проскрипел Ян, внимательно разглядывая поверхность воды. — Гигантские крокодилы-людоеды? Пираньи? Расплавленная лава?

— Озеро никаких проблем не представляет, — заверила его Нея.

— Вот как!

— Проблема — этот мост.

Они одновременно подняли глаза на очаровательный мостик.

— Вернее сказать, страж моста, — продолжала Нея.

Они внимательно всмотрелись, но никого не увидели.

— И где же он прячется? — оглядываясь, спросил Ян.

— У Фульбера не слишком хороший характер, и он часто гневается! — решительно произнесла Нея.

Захлопали крылья. Затем над парапетом появилась изящная белая головка с розовым хохолком.

— Лебедь! Просто дурацкий лебедь! — выругался Ян.

— Да, но это боевой лебедь, — прошептала Нея. — Их когда-то привозили специально для смертельных схваток. Их шпоры остро заточены, а клюв твердый и тонкий, как лезвие.

— Дурацкий лебедь! — повторил Ян. — Да его же можно уложить одним выстрелом!

— Никто ни в кого стрелять не будет! Потому что если вы уложите Фульбера, мост обрушится.

Они в недоумении уставились на нее.

— В него имплантирован чип, связанный с детонатором, и если его сердце остановится, мост в ту же секунду взорвется. Фульбер — это живая мина.

— Ну хорошо, мост взорвется и?..

— Мы отправимся к гигантским крокодилам-людоедам, — предположила Нея.

— Это что, шутка?

— Мы находимся в огороженном пространстве, защищенном… защищенном подручными средствами!

— А что вы скажете про электронное наблюдение? Робототехника, камеры, охранники?

— Все современные системы защиты имеют существенный недостаток: они требуют обслуживания. Их нельзя установить незаметно.

— Разумеется, взрывающегося лебедя и сирен-людоедов можно установить незаметно, и обслуживания они не требуют! Это прямо как про меня. Кажется, я тоже сейчас начну брызгать свинцом, — извинился он. — Так что будем делать?

— Почешем шейку у нашего славного Фульбера и перейдем мост. Вперед.

Передвигаясь гуськом, они приближались к мостику. Фульбер наблюдал за ними своими черными глазками-бусинками. Когда они были уже на полпути, он принялся вытягивать шею и хлопать крыльями, перья слегка вздыбились.

— Вид не слишком дружелюбный, вам не кажется? — проворчал Ян.

— Дайте мне шоколадный батончик, — прошептала Нея.

Она освободила батончик от обертки и на открытой ладони протянула его лебедю, который уже приготовился атаковать пришельцев.

Какое-то время он недоверчиво разглядывал протянутую руку, затем, не в силах отказаться от лакомства, кончиком своего остро отточенного клюва молниеносно схватил с ладони батончик. И когда лебедь запрокинул шею, чтобы проглотить его, Нея, успевшая расстегнуть тогу, накинула ее ему на голову, завернула в нее так, что крылья птицы оказались прижаты к туловищу.

Пытаясь освободиться, Фульбер издал разъяренный крик, но Нея с помощью Романа и Яна крепко удерживала замотанное в ткань, бьющееся тело, мешая птице пустить в ход клюв и лапы. Волоча брыкающийся сверток, они перебрались на другой берег. Здесь, оказавшись в безопасности, Нея сделала им знак отпустить лебедя и тут же завернулась в свою тогу, как матадор в плащ.

Еще задыхаясь, большая белая птица попыталась наброситься на них, но они ловко увернулись, и Фульбер остался стоять на месте, переваливаясь с боку на бок, не в силах решить, кого атаковать первым. Затем, так и не определившись, он, преисполненный достоинства, поковылял назад через мост к своему домику.

— Не слишком надежный страж, — заметил Ян.

— Так здесь и не очень много посетителей, — объяснила Нея. — Этой дорогой почти никто не ходит.

Он приподнял брови, словно желая сказать: «Кто бы сомневался!» — и Нея улыбнулась. В Яне было что-то от беззаботного подростка. Раненая рука, пострадавшая в недавней схватке с птицей, вдруг напомнила о себе резкой болью. Действие анестезирующего коктейля, который она успела выпить в библиотеке, заканчивалось. Она подняла глаза на Романа, который протягивал ей две пилюли. Он читает в ее душе, подумала она, потому что он внимателен к ней. И от этого чувства ей стало спокойно.

Они медленно шли по берегу, два или три раза Ян заметил на поверхности воды выпученные глаза. Крокодилы! Само это слово напоминало комиксы — Клеопатра и всякая гадость. Интересно, повезет ли им еще и на гигантских пауков? Кто знает, какими тварями кишит эта особая подземная экосистема?

Он отвернулся, чтобы не встречаться взглядом с парой остекленевших глаз, которые смотрели на него, как на лакомство. Нужно было выбираться отсюда. Желание увидеть дневной свет становилось невыносимым. Он буквально задыхался от ощущения каменного свода над головой. По сравнению с этим «Путешествие к центру Земли» казалось сущей ерундой.

Изнемогая, чувствуя, как у него сжимает грудь, Ян посмотрел на идущего Романа. Как ему удается сохранять спокойствие?

На этом его мрачные мысли оказались прерваны, потому что Нея снова остановилась. Они очутились в небольшой сумрачной пещере. Ян направил на стены луч света.

— Выход наверху, — спокойно произнесла она.

Они подняли глаза. Почти вертикально вверх, гораздо выше, чем мог проследить взгляд, спиралью уходила лестница, грубо вытесанная в скале.

— Тысяча ступенек, — добавила она. — Очень крутых.

— Я готов! — отозвался Ян. — Все равно сколько и каких, лишь бы выбраться на свежий воздух.

Роман быстро подсчитал, что если каждая ступенька имеет в высоту двадцать сантиметров, значит, они находятся на глубине около двухсот метров.

Прежде чем начинать подъем, они выпили воды, съели каждый по горсточке риса и проглотили по две таблетки аспирина.

— Лучше потушить фонарь, — сказала Яну Нея, вытирая губы. — Наверное, батарейки уже на исходе.

— Ничего, он работает на батарейке в девять вольт и рассчитан на два года. Или неделю в режиме мерцания.

— Наконец-то хоть одна хорошая новость, — произнес Роман, ставя ногу на первую ступеньку. — Вперед!

Подъем на высоту каких-нибудь двести метров, ничего особенного. Разве что через полчаса мышцы ног уже дрожали.

Грубо вырезанные ступеньки были неравной высоты, и это мешало наладить хоть какой-то ритм. Свод часто опускался, заставляя их пригибаться, порой даже вставать на четвереньки, а теснота лабиринта, по которому они продвигались, усиливала клаустрофобию. Ян заставлял себя дышать как можно реже, чтобы отогнать тяжелые мысли, он считал ступени, как читают мантру.

Роман, идущий во главе процессии, освещал лестницу, и вскоре даже почти ничего не весивший фонарь стал казаться ему очень тяжелым. Он думал только об одном — не наткнуться на очередное препятствие, он сомневался, что сможет его преодолеть. И даже перспектива оказаться наконец на поверхности не слишком уже бодрила. По правде сказать, у них не было никаких средств помешать Реза затопить планету огнем и кровью. На память ему пришла фраза, на которую он случайно наткнулся в Интернете на сайте канадской службы разведки и безопасности по поводу химических, биологических, радиологических и ядерных атак террористов: «Общество очень уязвимо перед подобными преступлениями, последствия которых могут оказаться поистине чудовищными».