Страница 41 из 51
Привычка, от которой даже Аньес не заставила меня избавиться во время пребывания в «Пелликано», — я никогда не отвечаю сам на телефонные звонки. В лучшем случае слушаю сообщения на автоответчике, а так — это работа Скотта. Отсюда мое дивное спокойствие на пляже, в загородном доме. Скотт привез меня туда на уик-энд, а мы остались на неделю, потом — на две. Я написал там две песни, заказанные Синди Лаупер[97], в том числе ту, которую Рон Говард взял для саундтрека к своему новому фильму. Иногда мы ездили обедать в «Коммодорз», рыбный ресторан в Монтоке. Каждый день я гулял у воды по два-три часа, в моих легких не осталось ни пылинки, я был насыщен йодом, как морские ракушки. Охранник следил за почтой в Нью-Йорке, Скотт занимался текущими делами, а я подписывал чеки на незначительные суммы. Во всяком случае, я не пропустил ничего серьезного, поскольку каждое утро вместе с фруктами и кукурузными хлопьями я получал «Нью-Йорк пост» и прочитывал любимую «Шестую страницу» — собрание вздора в духе Мими Пенсон[98] и всех светских слухов и сплетен, в курсе которых надо быть, прежде чем ногой ступить куда-либо на Манхэттене. В момент нашего развода Ричард Джонсон, ответственный за эту рубрику, наслаждался откровенными признаниями Софии. Я узнал об этом в тот день, когда он написал, что я пью как извозчик, «чтобы забыть, что у меня нет никаких забот», — это один из оборотов Софии, которая сама беспрестанно пила бутылку за бутылкой воду с Северного полюса, импортированную по ценам ее родных айсбергов.
На пляже между Амангасеттом и Монтоком Аньес чувствовала бы себя как дома. Это место Америки, больше всего похожее на старушку Европу. Мини-рай Восточного побережья. Единственное место в Соединенных Штатах, где на вас не смотрят оторопелым взглядом, если вы спрашиваете газету «Монд». Аньес могла бы читать свои журналы и собирать ракушки — это единственное занятие, которое она считала достойным во время каникул, привычка, сохранившаяся у нее с детства, которое прошло в ее знаменитой Бретани. Что касается ее любви к роскоши, то об этом заранее позаботилась София. Спальня была маленькой, но кровать — гигантской, а ванная не уступала ванным в отеле «Ритц». Не говорю уже о соседях. Их просто нет. Все здесь расположились в низинах между дюнами, и с дороги ничего не видно. Для французской ведьмы, которая любит воздвигать стену между собой и другими, Амангасетт был бы землей обетованной. На первом этаже книжный шкаф из белого дуба только и ждал ее книг. Откровенно говоря, если бы я строил дом для Аньес, это был бы именно такой дом, как построила София. Только вот Аньес здесь не было. Я думал о ней день и ночь. Если счастье узнаешь по тому, что остается, когда оно уходит, то могу сказать: я был с Аньес счастлив. Мне ее безумно недоставало. Кажется, я рассказывал о ней Скотту за каждым ужином. Не стоит и говорить, что я натыкался на стену: по его мнению, достаточно было Аньес появиться здесь, и через два дня я уже не смог бы ее выносить.
— Эта женщина — как ладан. Он хорошо пахнет именно потому, что он горит. А когда она появится, ты увидишь, что это просто кусок угля, который считает себя бриллиантом. Мы уже попали с финкой. Избавь нас от француженки. Почему бы тебе лучше не найти славную местную девушку? Я уже вижу твою парижанку: если она будет давать нам уроки истории искусства и умения жить утром, днем и вечером, я уйду.
Поскольку я восхвалял Аньес, я изображал ее как своего рода Дайан Китон[99], выросшую в деловом районе, получившую образование в элитном учебном заведении и одетую в дизайнерские наряды. А Скотт, который любит только моряков с рыбацких судов с угрожающими кулачищами, уже представлял, как стрижет газон в ливрее и в белом парике. Во всяком случае, такую картину он рисовал для меня. Умышленно, как я теперь думаю, потому что его ежедневно держали в курсе наступления Аньес и маневров Коко. Считая, что не стоит меня беспокоить, пока американская пресса и слова не проронила об этом деле, он создавал передо мной завесу без моего ведома. Бег против часовой стрелки разыгрывался в ожидании того, что будет идти быстрее — продвижение моего нового альбома или действия адвокатов Аньес. Я бы и дальше ничего не знал, если бы однажды вечером, через три недели после приезда, в ресторане «Коммодорз» добрая душа не открыла мне глаза.
Обожаю этот ресторан. Настоящий монумент фальши. При первом взгляде на него видишь дом рыбака, заброшенный еще первыми пионерами, осваивавшими побережье, но когда попадаешь в паркинг, то ставишь свою машину среди машин марок «роллс-ройс», «бентли» и открытых «мерседесов», выпущенных «Даймлером». Затем лорд, переодетый в славного парня из округи, подводит тебя к твоему столику, по соседству со столиками, занятыми бывшими и настоящими женами миллионеров и политиков, и ты расшифровываешь меню при свете свечи от Тиффани. Ни в коем случае при походе сюда не надо надевать галстук — можно всем испортить удовольствие. Здесь считается недостатком вкуса, если не есть картошку фри прямо руками. При этом куриная ножка стоит здесь как драгоценность. Итак, славный парень, подобранный в ходе долгого кастинга и одетый в обтягивающий комбинезон от Томми Хилфиджера со специально поставленными на него пятнами, записывает твой заказ в блокноте от «Гермес» ручкой «Монблан». После этого запрещено разглядывать соседние столики — твое любопытство будет выдавать твой низкий социальный статус. «Пелликано» ресторан в таком же самом духе, но он просто дешевая столовка по сравнению с «Коммодорз». Идем дальше. Я часто приезжаю сюда, и у меня здесь есть свой столик. Как и всегда, я заказал себе морской язык меньер и бутылку белого вина сансерр. А Скотт — свиные ребрышки и кока-колу. Как только сомелье, одетый в матросскую блузу, закончил свой номер со мной, подошел Фрэнк, Коммодор собственной персоной, и сказал, что Доминик Данн разыскивает меня и никак не может связаться со мной. Он звонил мне домой раз пятнадцать. Не дозвонившись, он оставил для меня сообщение в моем любимом ресторане. После этих слов Фрэнк протянул мне номер мобильника Данна. Я спросил Фрэнка, знает ли он, что нужно от меня этому сплетнику. Нет, ни малейшего представления. Потом он отошел, и тут Скотт раскололся:
— Твоя монархическая подружка подала на тебя жалобу в Париже. Она пришла к легавым с разбитой рожей и обвинила тебя, что ты избил ее. В Нью-Йорке дело ведет Бен-форд.
Данн и Бенфорд! Хорошо, что у меня в руках был только рыбный нож, иначе я тут же перерезал бы себе вены. Данн, старый светский сноб, собирает сплетни в центре Нью-Йорка так же, как губка впитывает воду. Бенфорд затем окончательно раздевает догола жертв злословия Данна, которые уже ославлены из-за того, что тот опубликовал о них в своей ежедневной колонке «Вэнити Фэйр». Если я попал под прицел этой парочки, то я уже могу готовиться к возвращению в родной Вайоминг. Небо обрушилось мне на голову. Мне теперь уже нужен был не морской язык, а сеанс электрошока. Что это за бред? Кто ударил Аньес? Как могло стать возможным такое недоразумение? Подумать только, еще вчера я послал ей открытку с видом дюн Монтока, на обороте которой написал, что скучаю один, без нее! Это было так неожиданно, что я просто сидел несколько минут, ошарашенный, и не был в состоянии даже задать вопрос Скотту. Он вернул меня на землю в своей манере янки из пригорода, сказав:
— Кажется, твоя секс-бомба взорвалась прямо у тебя перед носом. Но в твоем большом горе у тебя есть шансы. Эта Аньес, у нее самой рыльце в пушку. Коко быстро с ней разберется.
Ай, ай, ай… Аньес в лапах Коко. Только этого еще не хватало. Через шесть месяцев, если я не буду принимать ответные действия, я останусь на свете один, без гроша и навечно заклейменный как алкоголик и человеконенавистник, то есть зачумленный. Что я мог сделать? По словам Скотта, ничего. Лучше не предпринимать никаких движений. Посмотреть, что будут делать другие, и дать Коко, юридической службе «Континентал» и ему лично отделать портрет этой Аньес отбойным молотком. В общем, вывалять в грязи женщину, которую я любил, и признать тем самым мою подразумеваемую виновность. Ловушка, которую поставили мне мои друзья, была ужасной. Я загнал Скотта в угол:
97
Синди Лаупер (р. 1953) — американская поп-певица и актриса.
98
Мими Пенсон — гризетка, героиня одноименной новеллы французского писателя А. де Мюссе (1810–1857).
99
Дайан Китон (р. 1946) — американская актриса, продюсер, режиссер и сценарист. Лауреат премии «Оскар».