Страница 10 из 13
— С добрым утречком, ковбой, — сказал он.
— С утречком. А что случилось со стеклом?
— Сова попала.
— Сова?
— Сова.
Вывинтив последний саморез, он поддел и снял рамку, после чего принялся отверткой высвобождать кромки вдавленного внутрь стекла из паза в толстом резиновом уплотнителе.
— Слушай, зайди, пожалуйста, с той стороны и надави снаружи. Постой-ка. Вот, возьми там перчатки.
Джон-Грейди натянул перчатки, обошел, ковыляя, машину и стал давить на стекло, пока Билли выковыривал его край из паза отверткой. Наконец они вынули из уплотнителя всю нижнюю кромку стекла и одну боковую, после чего Билли, забрав у Джона-Грейди перчатки, вытащил все стекло целиком, положил его сначала сверху на баранку, а потом перенес и бросил на пол кабины с пассажирской стороны.
— Как же ты ехал? Высунув голову в боковое окошко?
— Да нет. Сел просто ближе к середине и смотрел в ту половину, что осталась целой.
Он отвел в сторону «дворник», упершийся в торпедо.
— Я уж подумал, вы еще не приехали.
— Мы приехали около пяти. Как у тебя-то дела?
— Да так себе.
— Больше ты в конюшенном проходе родео не устраивал? Пока меня не было, а?
— Да ну, нет.
— Как нога?
— Нормально.
Билли отвел поводок стеклоочистителя на пружине вверх, отверткой снял с валика и положил на сиденье.
— Будешь теперь новое стекло покупать?
— Попрошу Хоакина, пусть съездит, привезет, когда встанет. Если можно, чтобы старик не видел, так зачем ему это видеть?
— Черт, но ведь налететь стеклом на сову мог кто угодно!
— Верно. Но налетел не кто угодно.
Джон-Грейди стоял около грузовика, сунув голову и плечи в проем открытого дверного окошка. Обернулся, сплюнул, опять сунул голову в окно:
— Ну не знаю. Мне такую логику не понять.
Билли положил отвертку на сиденье.
— Мне тоже, — сказал он. — Даже не знаю, почему я так сказал. Пошли-ка в дом, глянем, не готов ли там завтрак. Я съел бы сейчас весь задний мост какого-нибудь лося.
Едва они уселись, Орен поднял голову от газеты и поверх очков уставился на Джона-Грейди.
— Как твоя нога? — спросил он.
— Выздоровела.
— Да прямо уж!
— Во всяком случае, верхом сесть могу. Вы ведь об этом спрашивали?
— А в стремя как ты ее вставишь?
— А мне это не обязательно.
Орен опять устремил взгляд в газету. Сидят едят. Через какое-то время он газету отложил, снял очки и положил на стол.
— Тут от одного человека к нам едет кобыла-двухлетка, он хочет подарить ее жене. Я пока от советов воздерживаюсь. Он про эту лошадь ничего не знает, кроме родословной. Он и вообще не понимает в лошадях, если на то пошло. Может быть, взглянешь?
— Она объезжена?
— Жена или кобылка?
— Ставлю восемь к пяти, что ни та ни другая, — сказал Джей Си. — Вот не глядя!
— Не знаю, — сказал Орен. — Вроде объезжена, но, видимо, только что и не полностью. Он хочет оставить ее у нас на две недели. Я сказал, что мы проведем с ней полный курс, научим ее за это время всему, что она сможет воспринять, и он на это согласился.
— Хорошо.
— Билли, а ты эту неделю где будешь, с нами?
— Ну наверное.
— Тот человек не сказал, в котором часу привезут лошадь? — спросил Джон-Грейди.
— Сказал, после завтрака. Джей Си, ты готов? Все готовы?
— Да я вообще всегда готов.
— Что ж, день грядет, — сказал Орен. Положил очки в карман рубашки и отодвинул стул.
Около половины девятого во двор въехал пикап с прицепленным к нему новеньким трейлером. Встречать прибывших вышел Джон-Грейди. Трейлер был выкрашен в черный цвет с выписанным золотом по борту названием ранчо, расположенного где-то в Нью-Мексико; об этом ранчо Джон Грейди никогда не слыхал. Двое мужчин открыли дверь трейлера и установили пандус; тот, что повыше, мельком оглядел двор, и они вместе вывели лошадь задом из кузова наземь.
— А где Орен? — спросил высокий.
Джон-Грейди оглядел кобылку. На вид она была нервной, что естественно для молодой лошади, выгруженной в незнакомом месте. Хромая, он обошел ее, чтобы осмотреть с другого бока. Кося глазом, она следила за ним.
— Поводите ее по двору.
— Что?
— Поводите ее по двору.
— А Орен-то здесь, нет?
— Нет, сэр. Его сейчас нет. Тренером буду я. Вы просто чуток поводите ее, чтобы я на нее посмотрел.
Минуту мужчина стоял в задумчивости. Потом вручил чумбур напарнику:
— Поводи ее немного, Луис. — Бросил взгляд на Джона-Грейди; Джон-Грейди наблюдал за кобылой. — А в котором часу он вернется?
— Его не будет до самого вечера.
Постояли, глядя, как низкорослая двухлетка ходит туда и сюда.
— А вы что — точно квалифицированный тренер?
— Да, сэр.
— А что это вы у нее все выискиваете?
Джон-Грейди еще раз оглядел лошадь и перевел взгляд на мужчину.
— Эта лошадь хромая, — сказал он.
— Хромая?
— Да, сэр.
— Ч-черт, — сказал мужчина.
Его напарник, который вываживал лошадь, оглянулся через плечо.
— Нет, ты слышал это, Луис? — крикнул ему мужчина.
— Ага. Я слышал. Что будем делать? Хочешь ее сразу пристрелить?
— Почему вы решили, что эта лошадь хромая? — спросил мужчина.
— Так ведь… Сэр, это же не важно, что и почему я решил. Она хромает на левую переднюю ногу. Дайте-ка я гляну.
— Веди ее сюда, Луис.
— Думаешь, она дойдет?
— Не знаю.
Луис подвел к ним лошадь, Джон-Грейди прислонился к ней плечом и, подняв ей переднюю ногу, зажал между коленями и осмотрел копыто. Большим пальцем ощупал стрелку, провел по стенке копыта. Он прислонился к ней, чтобы почувствовать ее дыхание; теперь он с ней заговорил, одновременно достал из заднего кармана носовой платок, который смочил слюной и начал протирать им стенку копыта.
— Кто это сюда налепил? — спросил он.
— Налепил что?
— Эту мастику. — Он протянул им платок, показывая, как тот выпачкан.
— Не знаю, — растерялся мужчина.
— На этом копыте у нее трещина, которую кто-то залепил воском и замазал мастикой.
Он выпрямился, отпустил ногу лошади и потрепал ее по плечу, после чего все трое стояли, молча глядя на лошадь. Высокий сунул руки в задние карманы. Повернулся, сплюнул.
— Н-да, — сказал он.
Мужчина, державший лошадь, носком сапога рыл землю, глядя в сторону.
— Когда мы это скажем старику, он усрется.
— А вообще-то, где вы ее купили?
Мужчина вынул одну руку из заднего кармана и поправил шляпу. Покосившись на Джона-Грейди, вновь стал смотреть на кобылу.
— Так я могу ее у вас оставить? — спросил он.
— Нет, сэр.
— Так разрешите мне хотя бы до прихода Орена ее здесь оставить, чтобы нам с ним это дело обговорить.
— Не могу.
— Почему нет?
— Просто не могу, и все.
— То есть нам, значит, опять ее грузить и выметаться?
Джон-Грейди не ответил. Но смотрел мужчине в глаза и не отвел взгляда.
— Мы были бы вам очень благодарны, — сказал мужчина.
— Нет, ничего не могу сделать.
Тот посмотрел на человека, держащего чумбур. Посмотрел на дом, опять посмотрел на Джона-Грейди. Потом полез в карман, вынул бумажник, открыл его и, вынув десятидолларовую купюру, сунул бумажник обратно, а купюру протянул парню.
— Вот, — сказал он. — Положите это в карман и никому не говорите, где взяли.
— Нет, я действительно не могу этого сделать.
— Да ладно вам.
— Нет, сэр.
Лицо мужчины потемнело. Он стоял, продолжая протягивать купюру. Потом сунул ее в карман рубашки.
— Вас-то это никаким боком не коснется!
Джон-Грейди не ответил. Мужчина повернулся и снова сплюнул:
— Во всяком случае, лично я с этим марафетом ничего общего не имею, если вы на меня думаете.
— Я ничего такого не говорил.
— Значит, выручить человека вы отказываетесь, я вас правильно понял?
— Если это называется «выручить», то да.