Страница 2 из 3
— Ну и пусть, — сказал Алешка.
— Зачем ты убежал тогда? Пришел бы ко мне, я бы тебя послал учиться в коммуну. Погляди, где твои товарищи. Был Серега-вор, а сейчас инженер Сергей. Был Павлик-жулик, а стал Павел-летчик. Был Николка-нищий, а теперь Николай-артист. Был Васюк-драчун, а стал доктор Василий Иванович. А ты, Алешка-Рязань, теперь — вор Алексей.
— Ну и что ж, — сказал Алешка, — я у буржуев воровал.
— Буржуев у нас нет. Ты своих грабил. Ты у своей страны крал. И вспоминать противно.
Так сказал чекист. И Алешка ничего не ответил. А чекист привез его в дом ГПУ. Чекист привел его в свой кабинет. Большая карта висела в кабинете чекиста. На карте было два моря, и между морями была гора — полуостров.
— Вот, — сказал чекист, — поедешь ты, Алексей, на Медвежью гору, моря пропружать. Это тебе не кисель, это дело серьезное. Настоящие плотины будешь строить, настоящий канал будешь рыть, чтобы наши пароходы прямой дорогой плыли из одного моря в другое, а то им сейчас далеко кругом ходить надо.
— Ну и пусть, — пробурчал Алешка. — Все равно убегу!
— Не убежишь. Я из тебя сделаю человека!
— А я сейчас разве не человек?
— Нет еще, — сказал чекист и подвел Алешку к карте.
— Вот, смотри: Скандинавия. Это не остров, а полуостров. И ты пока не человек, а получеловек!
И Алешку-Рязань отправили на Медвежью гору.
Алешку послали пропружать моря. Поезд повез Алешку на далекий север, на холодные озера, к твердым скалам, в дикие леса.
Ночью в вагоне Алешке приснился страшный сон. Ему снилось, что звери и птицы неслись навстречу, перепуганные птицы и звери. Трусили медведи, и мчались волки. Бежали лисы, и скакали зайцы. Летели совы и вороны. Ветер дул от их тяжелых крыльев. „Спасайся, кто может!“ кричали звери. „Спасайся, Алеша! — пищали птицы. — У Медвежьей горы гремит страшный гром. Камни валятся с облаков. Реки встают дыбом. Скалы шатаются, как молочные зубы. Расступаются леса. И земля взлетает до неба“. Алешка испугался и чуть было не проснулся. Но тут он услышал веселый голос:
— Не бойся, Алеша! Не слушай трусов! Смело поезжай вперед, пропруди моря. Проложи себе честный путь и открой нам прямую дорогу из моря в море!
Это заговорили рыбы, немые рыбы! Рыбы стучались в берега. Серебряные толпы рыб плыли навстречу зверям.
4
Алешку привезли на Медвежью гору. Здесь был лагерь, а в лагере жили бывшие воры и прежние разбойники, недавние вредители и старые буржуи, вчерашние хулиганы и другие враги советской страны. Кругом стоял лес. И хмурилось небо. Громоздились камни. Было холодно. И не было часовых. Но повсюду стучала работа. Работа гремела от горизонта до горизонта, от моря до моря. Люди топали с топорами в лес. И лес уступал им дорогу. Люди взрывали гранитные скалы. И земля, ахнув, летела в небо. Люди рыли канал через каменную гору, чтобы соединить моря. Они строили плотины, чтобы вода не выливалась в сторону.
„Не хочу работать. Убегу, — подумал Алешка и посмотрел по сторонам. — Ишь хитрые часовые: спрятались, и не видно их. А как побежишь, так, небось, сразу из кустов стрелять начнут“.
И, чтобы проверить это, Алешка побежал в лес. Он бежал и оглядывался. Но никто не бросился догонять его. На него и внимания никто не обратил. Все были заняты своим трудным делом. Все работали. Алешке стало даже обидно, что его никто не караулит, что он никому не нужен. Скучный он побрел в лагерь. Навстречу ему попалась бригада дядьки Беломора. Дядька прежде сам был знаменитым разбойником. Он грабил пароходы и останавливал поезда на ходу. Но теперь он стал ударником-воспитателем.
— Эй, рязанский! Ты чего не работаешь? — спросил у Алешки усатый дядька Беломор. — Кто не работает, тот у нас получает орден мокрой курицы.
— Ну и пусть! Не буду я работать, — сказал Алешка. — А чего же меня никто не сторожит? Я ведь убежать могу.
— Не убежишь. Тебя слово стережет.
— Какое такое слово?
— Ленинское.
— Я Ленину никакого слова не давал.
— Зато Ленин всем нам слово дал, что мы будем счастливые граждане. Разве ты не веришь Ленину? Разве ты не хочешь быть счастливым?
Дядька Беломор рассказал, что в его бригаде тридцать два парня, тридцать два каналармейца, тридцать два бывших вора и беспризорника. Они раньше тоже хотели убежать. А вот теперь они строят самую лучшую плотину, и их все уважают.
— Идем к нам, будешь тридцать третий, — сказал тридцать второй ударник дядьки Беломора, самый коротышка.
„Не пойду“, хотел сказать Алешка. Но парни дядьки Беломора так гордо смотрели на Алешку, что он решил доказать им, какой он, Алешка, работник.
— Ну и что ж, — сказал он, — ну и пойду, в чем дело?
А сам подумал: „Я им только докажу, чтобы они не зазнавались, а потом все равно убегу“.
И бригада пошла на плотину. Они пели песню в тридцать три голоса:
„Сейчас я им докажу, какой я есть работник“, сказал себе Алешка и вмиг обтесал большое бревно. Но каждый из ударников за это время успел обтесать по три бревна.
— Ах, так, — сказал Алешка, — ладно… — И он обтесал три бревна. Но за это время ударники обтесали по девять.
Алешка старался не отставать от парней дядьки Беломора. Он хотел им доказать, какой он, Алешка, работник, если только захочет.
На десятый день он перегнал товарищей. И все его хвалили.
— Ай да рязанский! — говорил дядька Беломор. И написал об этом чекисту-начальнику.
„Ну, теперь доказал, можно и бежать“, решил Алешка, но бежать почему-то расхотелось. Очень интересно было посмотреть, какая же выйдет плотина из его бревен.
А плотина быстро росла, и Алешке казалось, что он тоже растет вместе с ней. Работать было трудно. Тяжело было работать. Но ведь это было куда интереснее, чем кисельная плотина и молочная запруда.
5
Жил в лагере плохой человек, по прозванью гражданин Контрик. „Не желаю быть счастливым гражданином, а насильно вы меня им не сделаете“, так рассуждал Контрик и целые дни валялся на койке. Он пел скучную песню про старую жизнь и храпел на весь лагерь. Он грубил воспитателям и дрался с товарищами. Он отказывался от работы. Он был „отказчик“.
Его записали в кавалеры мокрой курицы.
Контрик хотел бежать из лагеря. Он стал подговаривать Алешу. Он звал его в теплые края. Но Алеша и слышать об этом не хотел. Тогда Контрик вот что сделал. У Алеши раз заболела голова. Контрик дал Алеше понюхать тайный сладкий пьяный порошок. Алеша не удержался, понюхал и сделался, как пьяный. У него закружилась голова и ослабли ноги. Алеша очень плохо работал в этот день. Он делал не то, что надо, он грубил дядьке Беломору, он испортил уголок плотины. Его просили уйти. Он не уходил. Бригада из-за него отстала от других. И Алеше навесили орден мокрой курицы.
Когда Алеша очнулся и увидел этот позорный орден, он заплакал от стыда и обиды.
— Вот видишь, — сказал тогда Контрик, — мы теперь с тобой товарищи. Нечего петушиться, кавалер мокрой курицы. Неужели же ты и после этого тут останешься?