Страница 25 из 78
Торговцы поселились в домах – а было их девяносто человек, – навезли всякого товару, и пошла у них бойкая торговля.
Когда кадий прослышал, что Бейбарс построил квартал с лавками и домами, он сказал себе: «Я непременно должен на него взглянуть». Сел он на своего мула и отправился в новый квартал. Приехал и видит: лавки полны товаром, покупателей не счесть, кругом чистота и порядок. Сердце его переполнилось завистью и злобой, и, вернувшись домой, сказал он своему слуге: «Приведи мне, Мансур, друга моего валия Хасан-агу». Когда пришел Хасан-ага к кадию, тот принял его ласково, усадил рядом с собой и сказал: «У меня к тебе, Хасан-ага, просьба, и я надеюсь, что ты ее исполнишь ради нашей дружбы. В награду же требуй чего хочешь». – «Что это за просьба, господин мой?» – спросил валий. «Я хочу, сын мой, чтобы ты сжег новый квартал, который построил этот дерзкий' мальчишка Бейбарс. Пусть останутся от него одни развалины, тогда сердце мое успокоится». Валий ответил: «Можешь положиться на меня, господин, я сделаю это». Они договорились обо всем, а потом валий послал за мукаддамом Мукаллидом, начальником городской стражи. Когда Мукаллид явился, валий оказал ему гостеприимство, велел подать вина и сказал: «Ты, мукаддам, мой лучший друг, я люблю тебя за храбрость и знаю, что лишь ты можешь выполнить мою просьбу». – «В чем же она, господин?» – спросил начальник стражи. «Ты, конечно, видал богатый квартал, который построил мамлюк султана ас-Салиха. Так вот, я хочу, чтобы ты сжег его. За это получишь от меня сто динаров». Мукаддам засмеялся и промолвил: «В том нет для меня никакого труда». А надо сказать, что мукаддам тот ненавидел усту Османа и был рад случаю отомстить ему. Вернувшись домой, он приказал своему слуге отвезти письмо шейху бедуинского племени Хархашу. А было в письме написано следующее:
«От мукаддама Мукаллид а, начальника городской стражи, шейху племени Хархашу. Приказываю немедленно взять своих людей и скакать к нам, ибо есть у нас в тебе большая нужда. Засим приветствуем тебя».
Прочитав письмо, Хархаш сказал слуге: «Передай своему господину, пусть ждет нас через два дня».
В указанный срок Хархаш со своими людьми явился к Мукаллиду. Тот принял их с великим радушием, а потом признался Хархашу, зачем вызвал его к себе столь поспешно. Шейх выслушал Мукаллида и спросил: «А где находится этот квартал?» – «Возле мечети святой Зейнаб», – ответил начальник стражи. «О мукаддам, – воскликнул Хархаш, – я бы выполнил твою просьбу, да боюсь гнева святой Зейнаб». Мукаддам рассердился и закричал: «Делай, что тебе приказывают, а грех я возьму на себя». – «Слушаюсь и повинуюсь», – нехотя ответил Хархаш.
Мукаллид приказал своему слуге взять двух бедуинов Хархаша, пойти с ними в квартал Бейбарса и осмотреть его. Они повиновались, а вернувшись, сказали: «Квартал можно поджечь лишь ночью. Мы пойдем туда затемно и сделаем что велено».
Однако по милости аллаха, когда были лазутчики Мукаллида в квартале Бейбарса, остановились они, беседуя, возле лавки одного портного, который, спасаясь от жары, растянулся на полу своей лавки и слышал весь их разговор. Как только ушли они, он побежал к усте Осману и рассказал ему о том, что трое незнакомцев решили этой ночью поджечь квартал. Осман выслушал портного и сказал: «Возвращайся в лавку к никому не говори ни слова». А сам послал за баввабами[60] и приказал им: «Не смыкайте глаз этой ночью, а жителям квартала не велите зажигать огня[61]». Потом Осман собрал своих людей и сказал им: «Кто-то замышляет поджечь квартал. Будьте наготове. Мы запрем все ворота, кроме главных, и построимся за ними цепочкой. Я встану впереди всех, и как только злодеи появятся, схвачу первого из них, зажму ему рот и передам его тому, кто стоит рядом со мной, а он следующему, и таким образом затащим мы его внутрь дома».
Ночью Хархаш и его люди приготовили склянки с нефтью, бумагу и спички и отправились к кварталу Бейбарса. Подошли они и увидели, что ворота заперты, а за ними царит тьма. Хархаш сказал: «Нам повезло. В темноте нас никто не увидит». Он послал одного из своих людей на разведку. Тот вошел через единственные открытые ворота. Осман зажал ему рот, скрутил руки за спиной и передал соседу, тот – следующему, и так втащили они его в дом и там связали. Не дождавшись своего лазутчика, Хархаш послал за ним второго бедуина. Но его постигла та же участь. Потом Осман свистнул, и люди Хархаша подумали, что их человек подает им знак, и стали по одному входить в ворота. Было их пятьдесят человек, и вскоре все они лежали в доме связанными. За воротами остался лишь Хархаш, который ждал сигнала от своих людей. Осман опять свистнул, и Хархаш решил, что товарищи зовут его, и вошел в ворота. Тут Осман кинулся на него, скрутил ему руки и препроводил к сообщникам. Потом он приказал зажечь светильники, и когда люди Хархаша увидели Османа, закричали они все в один голос: «Будь милостив к нам, уста Осман». На крик выбежал Бейбарс, увидел связанных людей и спросил: «Что случилось?» – «Не тревожься, господин, опасность миновала». Эмир подошел к шейху бедуинов и спросил: «Кто ты?» – «Я шейх, племени Хархаш, а это – мои люди. Мы пришли из Кяфр аль-Гамус, чтобы поджечь твой квартал. Но святая Зейнаб защитила вас и отдала меня в ваши руки». И он рассказал эмиру всю правду. Выслушал его Бейбарс и возблагодарил великого аллаха. А потом воскликнул: «Ваша вина так велика, что я не знаю, какой кары заслуживаете вы за свое злодейство!» – «Господин, – вскричал Хархаш, – прости нас. Мы будем покорными слугами святой Зейнаб, твоей покровительницы». – «Тогда покайтесь в грехах!» – «Каемся перед лицом аллаха», – закричали пленники. И Бейбарс велел Осману отпустить их, а Хархаш сказал: «Господин наш, коли ты простил нас, возьми к себе в услужение». – «Добро пожаловать. Прими их, Осман, под свое начало, они искренне раскаялись».
Между тем, когда валий узнал о том, что в квартале Бейбарса прошлой ночью не зажигали огня, он решил проучить торговцев за своеволие. Первой попалась ему лавка торговца маслом, он вошел в нее и грозно спросил хозяина: «Ты почему прошлой ночью не зажигал огня?» Тот ответил: «Уста Осман велел всем сидеть по домам и не зажигать светильников». Тогда валий приказал своим людям избить торговца, а сам вошел в соседнюю лавку, спросил хозяина о том же и избил беднягу не менее жестоко. Так ходил он из лавки в лавку и расправлялся с несчастными торговцами.
«Мы не зажигали светильников по приказу Османа, – говорили жители друг другу, – а теперь валий бьет нас за это. Пойдем к эмиру Бейбарсу, пожалуемся ему на наши беды». Они собрались все вместе и отправились к дому эмира. Бейбарс спросил их: «Чего вы хотите». Они ответили: «К нам пришел валий и всех нас избил за то, что мы не зажигали светильников прошлой ночью». – «Знайте, – ответил Бейбарс, – что такова его служба – следить за тем, чтобы ночью все зажигали светильники. Но раз вы явились ко мне с жалобой, я попрошу валия больше не обижать вас». Он пошел к валию, поговорил с ним, и тот обещал ему не обижать жителей его квартала. Но обещания своего не сдержал.
На следующий же день приказал он своим людям снова ехать в квартал Бейбарса. Один из его слуг воскликнул: «Неужели в Каире нет других кварталов? И чем провинились бедные лавочники, что мы бьем их нещадно?» – «Как смеешь ты мне перечить!» – закричал на него валий. И слуги покорились валию и отправились в квартал Бейбарса. Прибыв туда, валий прежде всего подошел к лавке торговца маслом и спросил: «Зажег ли ты светильник, как я тебе приказывал?» – «Да, господин, он до сих пор горит». – «А почему ты повесил его так высоко?» – «Чтоб верблюды не задели». – «Ну что ж, тогда полей улицу перед лавкой», – приказал ему валий, а сам обернулся к своим людям и велел им избить торговца. Потом перешел он к другой лавке, где продавались духи и благовония, и приказал хозяину показать ему гвоздику, которой он торгует. Когда торговец исполнил повеление валия, тот взял палочку гвоздики и воскликнул: «Гвоздика у тебя кривая». Торговец возразил: «Пойди посмотри в других лавках, какая она». – «Значит, я – лжец?!» – закричал валий и набросился на торговца с палкой. Затем пришла очередь бакалейщика. «Эй ты – сказал ему валий, – ведь молоко верблюдицы белое. Почему. же сливки у тебя желтые?» Бакалейщик ответил: «Такими сотворил их аллах». – «Ты жулик!» – воскликнул валий и избил бакалейщика.
60
Бавваб – привратник, швейцар.
61
Владельцы лавок в средневековом Каире в ночное время обязаны были вывешивать зажженные фонари.