Гибель гранулемы

Подумал и уточнил:

— Секретар на первична комсомолска организация.

Засмеялся, спросил:

— До́ста?

— Довольно, — улыбнулся Линев.

Пожав на прощанье руку коменданту и сунув чемодан под кровать, болгарин достал из пиджака сначала фотографию, потом губную гармошку и, наконец, открытки с видами Софии.

Разложил все это на столе, подозвал монтажников:

— Жена ми, — кивнул он на снимок тоненькой, чуть увядающей женщины.

Потом подул в гармошку, сообщил:

— Исполнител на песни. Аз абичам руски популярни песни.

— Любит наши песни, — расцвел Абатурин.

Спросил как можно вежливее:

— А язык наш знаете?

— Не зная руски, — огорченно сознался Влахов. Но тут же тряхнул длинными русыми волосами, улыбнулся: — Да се запозна́ем!

— Конечно, — подтвердил Абатурин. — Разберемся без переводчика.

Раздав всем открытки с видами болгарской столицы, Влахов гордо посмотрел на новых товарищей:

— До́бре? Взе́мете за споме́н.

— Красиво. Спасибо за подарок.

С этим простодушным плечистым парнем было легко и просто знакомиться. Он и в самом деле оказался страстным любителем русских популярных песен, — и тут же исполнил некоторые из них на губной гармошке. Потом понудил всю комнату спеть с ним всесветно знаменитую «Катюшу».

Но когда его попросили еще что-нибудь рассказать о себе, он рассмеялся и сообщил, подмигивая:

— Я е после́дната буква от ру́ската азбука. Ка́кво ще ми возразите на то́ва?

— Не будем возражать, — усмехнулся Линев. — Значит, и о себе рассказать надо?

— Че как и́нак? — удивился Влахов.

Короче говоря, к тому времени, когда уже надо было ложиться спать, общительный болгарин выпытал у своих новых товарищей все, включая даже сердечные дела Абатурина и Блажевича.

Он хлопал молодых людей по плечу и обещал лично помочь им в их трудных обстоятельствах.

Блажевич пытался было возразить и объяснить, что у него с Катей все идет как по маслу, но Влахов погрозил кому-то пальцем и сообщил, что всякая «и́стинска» любовь — трудная любовь и без помощи надежного товарища не обойтись.

Уже ложась спать, вдруг удивленно хлопнул себя по бокам ладонями и вопросил монтажников:

— Все още́ си гово́рим на «ви́е»?!

И все вместе с ним удивились, что еще и в самом деле не перешли на «ты».

Болгары приехали в Магнитку обучаться крупным строительным работам и не хотели терять времени зря.

Когда монтажники проснулись, Влахова уже в комнате не было. Он убежал на стройку и появился только вечером. Оказалось, что после смены Влахов побывал у своих комсомольцев, проверил, как все устроились, не надо ли какой помощи по работе, и только тогда отправился домой. Но по дороге услышал, как ученицы ремесленного училища поют песенку о трех ровесницах, уселся рядом с девчатами и стал на своей игрушечной гармошке подбирать мотив песни.

Появившись в общежитии, он выразил желание немедленно идти к Вакориной и объяснить ей, что у Павла к Анне «голя́ма любо́в», а «дале́ч от очи́те — дале́ч от сердце́то».

Потребовал у Павла адрес Вакориной и, увидев, что Абатурин колеблется, строго поднял вверх палец:

— И никакви́ возраже́ния!

Записав адрес на бумажке, высыпал в портсигар новую пачку табаку, съел на ходу кусок хлеба с колбасой — и исчез.

Вернулся в десятом часу ночи и еще с порога закричал Абатурину:

— Ка́ква пре́лест е тази́ Аничка!

— Понравилась? — краснея от удовольствия, спросил Павел и поторопил Влахова: — Ну что? Говорил с ней? О чем?

Оказалось, что Влахов вызвал Вакорину из дома, но почти не дал ей говорить, боясь, что не успеет выложить массу важных сведений. Во-первых, он сообщил, что вопрос, по которому пришел, — это «вопрос на живот и смерт», затем убедительно, по его словам, доказал, что явился «по собственно желание, без прину́да», не преминул добавить, что во всяком деле главное «воля за победа» и «в общи черти» рассказал Вакориной, как тяжело страдает Павел из-за того, что она не пришла на свидание. Он уверял, что это сообщение поразило Вакорину, «ка́то гром от ясного небе» и что, коротко говоря, надо подумать о свадьбе.

Растерявшийся Павел все время пытался узнать, что говорила Вакорина, и удалось ли условиться с ней о встрече. Но довольно скоро выяснилось, что Анна вообще почти ничего не говорила, а о встрече Влахов с ней забыл условиться. Он только спросил ее «Няма́те ли няка́ков вопрос?», а она покачала головой. Тогда он сказал:

— Позволите ми да ви сти́сна рука́а?

Она покраснела, протянула руку и отозвалась:

— Пожалуйста, пожмите, если это так необходимо.

— Значит, ты ни о чем не договорился? — упавшим голосом заключил Абатурин.

Влахов хлопнул себя ручищей по лбу, и лицо его выразило крайнюю степень страдания и самоуничижения.

— Фо́рмен глупа́к! Що за дя́волщина! Истинска глу́пост! — корил он себя.

Немного успокоившись, покачал головой:

— Не, драги́, то́ва не е работа!

И пообещал в самое ближайшее время исправить свою ошибку, сообщив, что в запасе у него есть «хитра маневра».

Почти совсем уснув, он услышал, как кашляет в кровати Павел, и, с трудом разлепив веки, потребовал:

— Ты тря́бва да взе́меш лекарство!

— Обойдусь без порошков, — отказался Павел. — Это пройдет.

Ночью они оба ворочались в кроватях, иногда тихонько вздыхали, — такие разные и удивительно похожие люди: большие рукастые парни, искренние и простые, никогда не лгавшие ни себе, ни другим.

ПЕРВАЯ ЛОЖЬ

На другой день, после смены, Блажевич отправился в диспансер и вернулся в общежитие затемно.

— Усе выходит до́бра, — шепотом сказал он Павлу. — Катя — гэ́та разумница.

— Что вы надумали? — тревожно спросил Павел, еще не успевший забыть дипломатической экспедиции Ивана Влахова.

— Она наладит свидание.

На другой день прямо с работы оба товарища прошли к Поморцевой.

— Я выведала, — весело сообщила Катя: — Вакорина уже не консультируется у нас. Ее консультируют и лечат в поликлинике на левом берегу. Вечером и утром — уколы. Можно завтра застать ее там. Я помогу.

— Спасибо, Катя, — поблагодарил Павел. — Я у вас кругом в долгу.

— Вот еще! — засмеялась Поморцева, и ее черные глаза лукаво засияли. — Это я у вас, Паша, в долгу… Значит, завтра в шесть вечера. Приезжайте прямо туда.

Пока она записывала на бумажке адрес для Павла, он вспомнил о ее подруге и подумал, что проявляет крайнюю невежливость, говоря все время о своих делах и ни разу не поинтересовавшись делами Юли.

— Как она? Скучно одной?

— Кому?

— Юле.

Подавая бумажку с адресом, Катя рассмеялась:

— Одной! Ей Линев скучать не дает.

— Кто? — удивился Блажевич.

Катя сконфузилась и покраснела, поняв, что товарищи ничего толком не знают о сердечных делах Линева и что она, следовательно, выдала его тайну.

— Погляди то́льки на яго́! — восхитился Блажевич. — Вось табе́ и «занят»!

— Ну як Катерина? — по дороге домой спрашивал Блажевич.

— Даже умнее тебя! — весело хвалил Абатурин.

— Где были? — спросил Линев, когда они явились в общежитие.

— Мы были заняты, — многозначительно произнес Блажевич, подражая баску Линева.

Тот подозрительно посмотрел на сварщика и, неожиданно покраснев, усмехнулся:

— Выведали?

— А что выведывать? — сделал невинную физиономию Гришка.

Линев не успел ответить. В комнату шумно вошел Влахов.

— Мо́ят дру́гар ми обя́ви социалистическо соревнование, — доложил он монтажникам. — Ух, едва ди́шам!

Оказалось, его вызвал на соревнование русский монтажник, вежливо пообещав своему болгарскому другу помочь в деле. Но соревноваться с кадровым магнитогорцем было нелегко, и Влахов сильно устал.

Рассказывая об этом, болгарин вдруг стукнул себя ладонью по лбу, опять влез в рукава пальтеца — и убежал.

Явился через полчаса, нагруженный свертками и коробками, вытащил из карманов две бутылки водки.