Век эмпирей

Хейдан хорошо знал: следуя этим путем, придешь к неминуемой смерти. Терять было нечего; никто не оплакал бы его или кого-либо еще здесь, если бы не храбрость, пробужденная Хетом. Умрут ли они через несколько секунд или через несколько десятилетий, никто не вспомнит об их существовании, если они ничего не сделают. Все решится прямо сейчас. И если они добьются хотя бы малейших изменений в судьбе своих соотечественников, это стоит воспоминаний о тысяче прожитых жизней.

— Тридцать секунд. — Тибус продолжил обратный отсчет. — Как ты?

— Я готов, — нервно произнес Хейдан.

— Каждый человек должен учиться смотреть в лицо самому себе. Страх порожден тобой, и он должен быть побежден.

Хейдан сглотнул и встряхнул головой.

— Я больше не боюсь, сэр. Это… — честь. Я хочу сделать это.

— Я знаю, — тон Тибуса стал суровым. — Помни о своей задаче. Сделай только, чтоб он вошел. Не прибегай к физическому контакту — он должен войти по собственной воле. Понял?

Хейдан сосредоточился, изгоняя страх из мыслей.

— Да, сэр.

Глубокий, колеблющийся механический гул нарушил тишину, когда бронированные двери стали медленно открываться. Струи дождя, хлещущего снаружи, подсвеченные сотнями слепящих прожекторов, падали Хейдану под ноги.

— Мы с тобой, — сказал Тибус, когда распахнулись ворота. — Помни это.

«Столь явное неуважение отвратительно, — думал Шутсу, спускаясь с трапа скоростного каплевидного челнока в грязь и прикрывая глаза от света прожекторов. Все возраставшая толпа зевак немедленно начала выкрикивать издевательства. — Мы даем работу, кормим и одеваем этих засранцев, и все же здесь я вынужден подвергаться их оскорблениям». Он чувствовал, что на него устремлен пристальный взгляд миллионов глаз — не только собравшихся здесь, за ним наблюдал весь Альянс Калдари, поскольку камеры дронов транслировали происходящее. Далеко впереди открывались гигантские бронированные ворота сторожевой башни, выпуская наружу крошечную фигурку. Если это Тибус Хет, то этот выход — последний в его пафосной жизни, поскольку расплатой за его возмутительные преступления может быть лишь смерть.

Ревя в унисон, толпа принялась скандировать: «Хет! Хет! Хет!» — распалив ярость, с которой Шутсу пытался справиться изо всех сил. «Неблагодарные ублюдки, — подумал он, пропуская два формирования национальной гвардии. — Посмотрим, что они почувствуют, как только их герой будет мертв». Дождь, стоявший стеной, каскадом падал на громаду боевого МТАКа. Вскинув голову, можно рассмотреть за визором лицо пилота, глядящего вниз.

К нему приблизился полевой командир национальной гвардии.

— Сэр, снайперы ждут вашего сигнала, — сказал он. — Хет, вероятно, заставит вас прежде всего снять наушник. Соглашайтесь с ним. Если вы поднимете обе руки над головой, мы откроем огонь. Понятно?

Шутсу кивнул, сделал первый шаг к темной фигуре впереди.

— Помните, вам ничего не грозит, — заверил командир. — Как только мы его снимем, мы обеспечим вашу безопасность и возьмем комплекс штурмом. Удачи.

«Вот идет мой жертвенный агнец. — Тибус умиленно следил, как Хейдан приближается к главному администратору „Констракшнс“, из-за относительно безопасных укреплений. — Юная, чистая душа калдари, которую я возлагаю на алтарь перемен. — Будет неутешительно, если они не смогут убить его на месте, как ожидал Тибус. — Наша раса должна видеть пролитую кровь, чтобы понять, что находится под угрозой, осознать, что мы утратили величие». Теперь пришло время, после бесчисленных бессонных ночей, обучения и тренировки разрозненных рабочих под самым носом их корпоративных хозяев, доказать, что этот ход может сработать, что можно распробовать, какова на вкус реальная сила, вместо того чтобы трястись от угнетающего страха. Тибус задумался, пожалеет ли он о кровопролитии, которое собирался вызвать, на миг усомнившись, стоит ли эта демонстрация той тяжкой цены, которую придется платить.

«Это естественный путь, — напомнил он себе, когда двое мужчин приблизились друг к другу на открытом пространстве. — Убивать ради выживания — значит просто следовать закону природы».

Темная фигура теперь находилась лишь в нескольких метрах от Шутсу.

— Мистер Хет, полагаю? — спросил он.

— Верно, — откликнулся голос. — Давайте пройдем внутрь.

Слабый намек на узнавание начал обретать форму в памяти Шутсу. «Только чуть-чуть поближе, — думал он. — Все, что мне нужно — взглянуть ему прямо в глаза…»

Становясь все громче, рев толпы, скандирующей: «Хет! Хет! Хет!» — перекрыл шум дождя.

И наступил момент истины, поскольку Шутсу узнал глаза, которые видел в конференц-зале. Это был тот человек, его человек, и, словно бог, он повергнет его в мстительной ярости. Именно его руки отметят начало конца.

Главный администратор корпорации внезапно вскинул руки над головой и отскочил в сторону. Через мгновение последовала ослепительная вспышка со стороны корабля национальной гвардии. Над ней заклубились темные облака. Хейдан едва успел почувствовать, как из его груди вырывается булькающий звук, и мир перед его глазами стал блекнуть.

Красновато-белый туман, казалось, висел в насыщенном воздухе вечность, остановленную множеством расположенных поблизости камер. У миллионов зрителей не возникло вопроса, что именно произошло.

На мгновение вокруг западных ворот Бронестроительного Комбината воцарилась тишина. Это было последнее затишье перед тем, как разразилась буря тысячелетия.

Тело Хейдана едва успело рухнуть на землю, когда пехотинцы национальной гвардии, поддержанные с обоих флангов боевыми МТАКами, ринулись на штурм ворот. Но разгневанная толпа, ныне исчисляемая тысячами людей, самоотверженно бросилась на электрические барьеры, установленные охранниками корпорации.

— Сэр, мы должны закрыть ворота? — закричал рабочий. Уставившись на бегущих солдат, Тибус был внезапно ошеломлен чувством долга и данным ненарушимым обязательством спасти человека, которым только что преднамеренно пожертвовал.

— Нет! — выкрикнул он, хромая к ближайшему грузовому МТАКу. — Эй! Выйди и дай винтовку!

— Да, сэр! — ответил ошеломленный оператор, выпрыгивая из машины. Тибус влез внутрь и перехватил управление.

— Сто пятьдесят метров! — завопил другой рабочий, когда первые плазменные удары начали поражать заграждения. — Разрешите открыть ответный огонь?

— Как только я дам сигнал! — успел крикнуть Тибус, прежде чем захлопнуть люк. Он использовал механические руки МТАКа, чтобы поднять бронированную секцию звездолета, удерживая ее перед транспортом, как щит.

— Что, черт возьми, он делает? — вопросил кто-то, укрываясь за заграждением от летящих разрядов.

Тибус не мог слышать его, поскольку заставлял своего механического зверя двигаться к умирающему Хейдану со всей возможной скоростью, прикрываясь бронированной плитой от наступающей пехоты, используя ее, чтоб парировать огонь стрелкового оружия малого калибра.

— Прикончите его! — кричал Шутсу, глядя через плечо на одинокий МТАК, пробивавшийся к валявшемуся на земле ублюдку. — Убейте их обоих!

Пехотинцы национальной гвардии, бегущие рядом, проигнорировали его приказ.

— Сэр, уходите! Мы должны доставить вас в безопасное место!

Радиопередатчик внезапно страшно заорал:

— Они прорвались! Национальная гвардия, нам нужна помощь! Заграждения рухнули, мы не можем сдержать всех этих людей…

Охранник корпорации так и не закончил фразу, и Шутсу увидел, как поток разъяренных рабочих смел заграждения и устремляется прямо на них.

Грязь под ногами была как благословением, так и проклятием, затрудняя движения, но также предоставляя легкую возможность прицелиться. Грузовой МТАК, управляемый Тибусом, никогда не предназначался для работы на земле и, увязая в глине, при каждом шаге продвигался едва ли на метр. Однако опасность из-за недостатка подвижности была наименьшей проблемой. Без электронных сенсорных систем, способных дать тактическое видение поля битвы, он оказывался слеп перед надвигающимися опасностями за пределами бронированного щита, прикрывающего левый бок.