Руна смерти

В это время дверь отворилась и вошел Крайновски. Веллер вскочил, а Ротманн распрямился, и они оба вытянулись перед шефом.

– Амон! – сказал тот раздраженно. – Вы когда уходите надолго, так хоть ставьте в известность, куда. Я вас ищу битый час. Вот, это срочно.

Он протянул Веллеру какой-то листок, и тот, забыв, зачем приходил, поспешно удалился. Крайновски повернулся к Ротманну.

– Да, кстати, Отто, сколько вы будете возиться с этим, как его Штернером? Я попросил Флейдерера передать вам его дело, как раз рассчитывая на вашу оперативность. Что там неясного? У нас полно более ответственной работы.

– Оберштурмбаннфюрер, вы знаете, что Штернер – Кавалер Испанского серебряного креста с мечами?

– Вот как? – Крайновски остановился и удивленно посмотрел на Ротманна. – Серьезно? Он что, воевал в «Кондоре»? Летчик?

– Танкист из отряда фон Тома. У него также Крест второй степени за первую войну и несколько медалей. В Испании он фактически стал инвалидом – его правая рука почти не действует.

Ротманн знал, что Крайновски уважает таких людей, и на этом строил свой расчет.

– Флейдерер ничего об этом не сказал.

– И тем не менее… – Ротманн развел руками.

– Ладно, что он там наговорил, этот Штернер, покажите-ка еще раз. – Крайновски взял протянутый ему листок и стал читать, выпятив нижнюю губу. При этом он стал похож на Муссолини. Пару раз он крякнул и покачал головой. Его шрамы на щеке и переносице побагровели. – Сколько было свидетелей этой истерики? – сказал он, возвращая листок.

– Двое. Задержавший его унтервахтмайстер КРИПО и обербауэфюрер организации Тодта. Этот второй, по-моему, как раз и убедил полицейского написать донос. Я его немного знаю. Ядовитейший тип. При первых звуках сирены несется в бомбоубежище, расталкивая всю улицу.

– Да? – Лицо оберштурмбаннфюрера скривилось от отвращения. – Ну а он сам сознался?

– В том-то и дело, что нет. Говорит, что ругать ругал, но не фюрера. Разве что самую малость рейхсмаршала. Позвольте я с ними поговорю.

– Рейхсмаршала? – Крайновски расплылся в саркастической ухмылке. – Ну, этого охотоведа не грех и ругнуть особенно когда стоишь на развалинах своего дома. Ладно, даю вам день. Делайте, как считаете нужным, но учтите: если этот испанец еще раз где-нибудь выступит, он подведет в первую очередь вас, Отто. – Находясь уже в дверях, он добавил: – Вам надо работать в какой-нибудь благотворительной организации или сразу подаваться в священники.

Через три часа перед столом штурмбаннфюрера СС Отто Ротманна стояли два доносчика. Полицейский унтервахтмайстер, застрявший, несмотря на почтенный возраст, на этом низшем унтерском звании, и худой, как скелет, чиновник из строительной организации Тодта. У второго в глазу блестел монокль, которые теперь в Германии носили лишь несколько престарелых генералов.

Не предлагая сесть, Ротманн бросил перед ними на стол фотокарточку.

– Узнаете этого человека?

На снимке был запечатлен светловолосый мужчина лет сорока, в сером открытом кителе без погон и петлиц, серой рубашке с галстуком и черном берете, какие носили танкисты легиона «Кондор». На берете белели алюминиевые череп и свастика. Над левым карманом – две маленькие шестиконечные звездочки, означавшие звание оберлейтенанта. Под ними располагался большой танковый знак легиона, с правой стороны кителя – Испанский крест с мечами. Над звездами была пристегнута группа медалей во главе с Железным крестом второго класса. Правее его хорошо различались две испанские: медаль участника кампании и Красный Воинский крест.

Взяв снимок в руки, они уставились на увешанного наградами танкиста.

– Это Алоиз Штернер, – проскрипел скелетоподобный торговец.

– Да, похож, – подтвердил полицейский.

Ротманн поднялся из-за стола и забрал у них фотографию. Он прошел к окну и, стоя спиной к доносителям, стал говорить как можно более сухим голосом:

– Штернер не сознается. А поскольку мы не можем просто так осудить заслуженного человека, предстоит дополнительное расследование. Если в ходе его выяснится, что вы прибавили лишнего к словам, якобы произнесенным этим инвалидом, то сами понимаете, это не останется без нашего внимания.

– Но ведь там никого больше не было… – заговорил полицейский.

– Вот именно. Кто подтвердит ваши слова? Вы можете поручиться за каждую букву в своих показаниях? – Ротманн повернулся. – Дело может дойти до Союза ветеранов, а вы знаете, как фюрер уважает эту организацию.

– Что вы предлагаете? – скрипнул скелет. Ротманн снова отвернулся.

– Снимите свои обвинения в крамоле и перепишите заявление. Оставьте обвинение в нахождении в неположенном месте. Что касается мародерства, то это смешно. Со своей стороны, я обещаю вам нашу благодарность за бдительность и исполнение служебного долга.

Через час Алоиз Штернер был отпущен домой.

Вечером Ротманн заехал на Бюргплатц к знакомому букинисту.

– Бруно Ленц? – удивился тот. – «Тайна наконечника Габсбургов», кажется, так называлась эта книга. Нет, господин Ротманн, ее у меня нет, да и быть не должно. Ведь она запрещена, дай бог памяти, году еще в тридцать четвертом.

– А в чем дело? – Букинист пожал плечами.

– Ну, во-первых, автор – еврей. – Он взглянул на клиента, как бы давая понять, что и одного этого вполне достаточно. – Во-вторых, он ставит в своей книге под сомнение подлинность Копья Власти, хранившегося в Хофбургском корелевском дворце. А это значит, что и в Нюрнберге сейчас лежит непонятно что. – Букинист заговорил почти шепотом – Сами понимаете…

– Всё ясно. Просто в одном месте мне попалась ссылка на эту книженцию. Спасибо, Герхард, что просветили.

Ротманн сменил тему и стал расспрашивать владельца магазина о третьем томе «Упадка Римской империи» Эдуарда Гиббона, который уже давно разыскивал. Автор известного семитомника хоть и был англичанином, однако под запрет нацистов не попал.

По дороге домой Ротманн прокручивал в голове слова о том, что книга о тайне наконечника якобы припрятана в его собственной квартире. «Что ж, устроим обыск у себя самого».

На следующий день, проходя мимо комнатки Веллера, он решил договориться о продолжении прерванного накануне разговора. К этому побуждало и то, что вчера он нашел-таки книжку еврея Ленца. Она лежала наверху его кухонного шкафа, спрятавшись за резной балюстрадкой, лакированной под красное дерево.

Изданная еще в конце прошлого века и невесть сколько пролежавшая на шкафу, она была с одной стороны покрыта многолетней пылью, плотно слипшейся под воздействием жирных кухонных испарений. Когда Ротманн влажной тряпкой очистил с нее все наслоения и раскрыл, то обнаружил, что это издательство Миланского университета. Так, во всяком случае, он сумел понять. Книга была напечатана на итальянском языке, и вопрос об ее прочтении отпал.

Ротманн толкнул дверь и вошел в длинный узкий кабинет. Напротив располагалось окно, занимавшее всю поверхность короткой стены. Перед окном стоял небольшой письменный стол, сидеть за которым можно было спиной к свету. С левой стороны – несколько разномастных шкафов, справа – чистая стена с неплотно прикрытой дверью. В комнате никого не было

Собираясь уже выйти, Ротманн услыхал голос, доносившийся из кабинета Крайновски. Говорил Веллер. Но говорил как-то странно, будто монотонно диктовал текст. Самым же странным было то, что Ротманн не разобрал ни единого слова.

Несмотря на неплохую слышимость, Веллер говорил не по-немецки.

Задержавшись еще на секунду, Ротманн тихонько вышел. Количество загадок росло, как снежный ком. Их необходимо было с кем-то обсудить, и этим кем-то мог быть только Дворжак.

– Во всём этом уже нет ничего принципиально нового, – стал рассуждать Антон, выслушав рассказ Ротманна.

Он повертел в руках принесенную книгу, уже вторую о Копье Судьбы. Увы, итальянский язык совершенно не позволял ознакомиться с ее содержанием.